Глава 10, в которой мы попадаем в лапы замбийской военщины...
Дальнейшая прогулка по столице привела нас к местному католическому собору, который мы решили осмотреть чуть позже, так как по соседству начался район, обозначенный на карте как Embassy triangle, и богатый разнообразной архитектурой. Нам больше всего понравилось одно красивое здание в колониальном стиле - ажурная решётка отделяла его от улицы, но так как ворот не было в принципе, то мы зашли на отгороженную территорию и сделали несколько снимков ухоженных газонов вкупе с самой постройкой. Как выяснилось позже, в прицел наших объективов попало местное Министерство обороны, и, по-уму, нам бы после такой фотосессии следовало уносить ноги, а мы по наивности взялись ещё снимать памятник, стоящий на соседней площади. Несколько минут мы пытались понять, что это за монумент, пока не разглядели табличку, свидетельствующую, что перед нами кенотаф, устанавливаемый, как известно, в качесте надгробия для тех солдат, чьи тела не найдены и не захоронены, был открыт рядом со зданием военного министерства Замбии как символ признательности гражданам, отдавшим свои жизни в борьбе за независимость. С тех пор возле памятника постоянно проводятся официальные церемонии и парады - место там располагающее, да и пространства достаточно.
К самому кенотафу подойти нельзя, так как дорогу перегораживают недвусмысленные заграждения. Можно только разглядывать этот каменный переллелепипед и размышлять над высеченной по его поверхности надписи, говорящей о том, что верящим в свои силы не страшен никакой враг...
Ну вот, пока мы толкали друг друга локтями и восхищались мудростью сентенции, до нас добрался сержант военной полиции, довольно дружелюбно предложивший нам пройти в комендатуру и разобраться, зачем нам понадобилось снимать секретный объект...
Подав плечами, мы подчинились, не подозревая ничего плохого. Только гораздо позже я узнал, что местная полиция известна необычайно высоким процентом смертей среди задерживаемых. Известно про одного бедолагу, который просидел в замбийской тюрьме шесть лет, так и не получив каких-либо обвинений. И тамошняя тюрьма, по слухам, даже нашим не чета из-за жары и неизбежной антисанитарии. Запихать по сотне человек в камеру для двадцати тут обычное дело...
По прибытии на место к нам из недр здания явился какой-то суровый чин, объяснивший, что военные объекты, к числу которых, безусловно, принадлежит министерство, фотографировать категорически запрещено. На мой резонный довод, что никаких объявлений на сей счёт нет, вояка заявил, будто власти, дескать, специально не вешают такие таблички, чтобы не привлекать внимание террористов; тот факт, что здание, куда поминутно входят толпы военных, увешанных звёздами и лампасами, неминуемо привлечёт внимание даже самых глупых террористов, как-то прошёл мимо сознания замбийцев.
Дело внезапно приняло нехороший оборот: мы, по наблюдениям, были чуть ли не единственными белыми на всю Лусаку, и поимка таких видных "шпионов" могла дать задержавшим нам неграм шанс выслужиться. Ещё меня крайне печалила вполне вероятная конфискация фотоаппаратов или карт памяти - подобный исход событий описан в Интернете не раз, а один путешественник даже отсидел неделю в азербайджанской тюрьме после того как его застукали при съёмке какого-то очередного здания, оказавшегося вдруг "секретным". В общем, неизвестно, как обернулись бы события, если бы мы не успели под шумок стереть только что отснятые кадры, так что при проверке фотоаппаратов их, конечно же, не обнаружилось. После этого нас пожурили и отпустили, наказав перед тем как снимать что-нибудь, непременно спросить разрешения у охраны...
Само собой, выбравшись на волю мы постарались как можно быстрее и дальше унести ноги, и не успокоились, пока не скрылись в тени уже упоминавшегося кафедрального собора. Только на его территории пережитые неприятные минуты стали нас отпускать, но снимать что- либо кроме природы лично мне сразу расхотелось...
