Собственно, бетонный брус здания Музея и Фонда Галуста Гюльбенкяна не поражает красотой. Но потом, когда попадаешь в залы, где выставлены сокровища этого нефтяного магната с безупречным, хотя и эклектичным художественным вкусом, понимаешь — только такая простая и лаконичная рама может быть у поражающей избыточной роскошью коллекции.



История коллекции — это история о том, как «миллиардер с человеческим лицом» конвертировал колоссальные доходы от торговли нефтью в произведения искусства. Выходец из семьи богатых константинопольских армян испытывал два влечения: к нефти как к источнику богатства и искусству. В прикладном смысле — тягу к собирательству искусства. Часть коллекции, которую он собирал всю жизнь (включая и купленные у большевиков эрмитажные шедевры), досталась Португалии, где Гюльбенкян прожил последние годы жизни.
Теперь тут всего помногу: месопотамские божки, японские инро — лаковые коробочки, Карпаччо, прерафаэлиты, императорский обеденный сервиз, персидские ковры, армянская библия.


Где самое дорогое???


Клювастые персиянские косули


Вот с таких завезенных маврами изразцов расползлись по стенам португальских дворцов разнообразные ажулежуш.


Японские лаковые коробочки инро


В окне за сердоликовыми птицами виден музейный сад


Карпаччо: скромному Святому Семейству пришли поклониться богатые венецианские супруги.


Бёрн-Джонс, все его венеры похожи на рыжих английских мисс.


Бретонки...


Флора

Но главное — здесь Лалик.

Лалик, на мой взгляд, абсолютный гений. Парадокс — его работы настолько прекрасны и безупречны, что убивают желание обладать. У меня, не у Гюльбенкяна, он-то собрал больше полутора сотен украшений, покупал их сразу в мастерской. Познакомила ювелира и нефтяного барона Сара Бернар, Лалик работал для нее.

Никогда до Лалика в ювелирных украшениях не было сюжетов со змеями, рыбами, пчелами, жуками или стрекозами. Насекомые, а также бамбук, водоросли, лианы, — отголоски увлечения японским искусством, модным в Париже рубежа веков, Лалик перенес в формы art nouveau.

Он соединял невозможное: опалы и бриллианты, коровий рог и редкий в его время алюминий, барочный жемчуг и витражную эмаль, — всё, что в классическом ювелирном искусстве казалось невозможным. Красоту формы ставил выше ценности драгоценных камней. Но действительно, ювелирная техника его была настолько виртуозна, и работы ценились так высоко, что используй он исключительно драгоценные камни и золото, цена таких вещей оказалась бы заоблачной.






Змеи на корсаж


Женщина-стрекоза


"Пейзажный" браслет


Павлин















Отдельно хочу сказать о добродушии охранников музея. Ни один не повел бровью, пока я в экстазе прижималась к витринам стеклом объектива. Когда в прошлом году Лалика привозили в Кремль, тамошние тетки свирепствовали вон как те змеи...

Еще у музея очень дружелюбный интерфейс: отличная лавка с прекрасно изданными каталогами, кафе, терраса которого выходит в заросший травами сад, и где тебе всегда накатят кварту вина, сварят кофе и угостят паштейшами...





В общем, я б там навеки поселилась...