28 октября 2017

К осени 2017 года выяснилось, что памятник членам православных братств, пострадавших в годы советских репрессий, место под который мы отмечали закладным камнем в июне (Левашовская пустошь: блаженной памяти репрессированных…), готов. Я следила за информацией о торжественном открытии этого памятника, потому что уже кое-что прочла о печальных событиях 30-х годов прошлого века.

Мне хотелось почтить память тех, кто сгорел в вихре карательной операции против «шпионов и диверсантов».

«31 июля 1937 года начальник Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области Л. М. Заковский получил из Москвы экземпляр приказа № 00447. Согласно плану, утверждённому для области, «тройка» в составе начальника УНКВД, прокурора области и второго секретаря обкома ВКП(б) должна была, начиная с 5 августа, приговорить к расстрелу 4 000 человек, а к заключению в лагеря и тюрьмы – 10 000 человек. К приказу прилагались образцы следственного дела, протокола «тройки» и шифротелеграммы (отчитываться перед Москвой надлежало на следующий день после окончания каждой пятидневки). Следствие объявлялось ускоренным и упрощённым».
.

Нас встречает у входа в место тайного массового захоронения жертв сталинских репрессий вот такая мемориальная стела, которую в прошлый раз я, возможно, не заметила.

Рядом возвышается почти законченный Храм Всех Святых, в земле Санкт-Петербургской просиявших. Его освятят 12 мая следующего года.

Далее на территорию расстрельного могильника ведут зеленые ворота, как брешь в глухом заборе, за которым творился террор в государственном масштабе.

Это Левашовское кладбище, которое иногда называют Левашовской Пустошью.

За воротами сразу же схема с указанием расположения памятников, которых, только подумать, 39!

Голые ветки с гроздьями рябины кровавыми брызгами оттеняют православный деревянный крест.

Дорога к Звоннице сопровождается стендами с историей возникновения православных братств.
.

И первым на нас из прошлого века взирает Тихон, Патриарх Московский и Всея России.

Красные ягоды рябины подчеркивают уникальность места, где мы находимся.

Еще в далеком 1993 году в память о погибших во время Великого террора здесь была установлена звонница. Она выполнена из дерева, очень проста, я бы даже сказала аскетична. Эта звонница неумолимо ассоциируется у меня со словами, часть которых стала эпиграфом к известному роману Э.Хэмингуэя: «Смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, и потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».

Эти слова как нельзя кстати здесь, потому что под ногами у нас кости десятков тысяч замученных людей.

В октябре природа начинает окончательно увядать, скорбя вместе с нами, пришедшими сюда, на одну из Голгоф нашего Отечества.

На многих деревьях появились ленты с надписями, фотографии погибших, металлические таблички с портретами, были установлены кресты, другие памятные знаки.

Среди хвойных деревьев нашли поименное упокоение те, кого хотели стереть из памяти родственников.

Чуть более 3-х месяцев назад мы присутствовали на установке закладного камня, и вот уже на его месте высится красивый белоснежный крест. Это первый в России памятник членам православных братств, пострадавшим и убиенным в годы гонений.

Новый монумент выполнен художником Еленой Александровой и архитектором Ингой Вержбицкой, последняя из которых предложила разместить имена братчиков в основании расцветшего креста.

Я видела проект этого креста, но в реальной жизни он вышел ярким, каким-то даже праздничным. Мозаичный крест из светлого гранита неожиданно расцвел виноградной лозой, которая кажется не совместимой с трагедией бывшего расстрельного спецполигона НКВД. Однако, если вдуматься, то после сумерек ночи всегда наступает рассвет нового дня, так и эта лоза означает символ Воскресения над всяким злом и смертью.

Сегодня на Левашовском мемориальном кладбище установлено множество памятников, среди них посвященные псковичам, новгородцам, ингерманландцам, украинцам, евреям, немцам России, ассирийцам Ленинграда, латышам, итальянским жертвам ГУЛАГА и другим пострадавшим от репрессий. Вот и этот памятник братчикам встал в один с ними ряд.

В прошлый раз, когда мы с экскурсией ходили по кладбищу, я просто содрогалась от того, как много здесь погибло неповинных людей. За прошедший период я узнала, что в 30-е годы в состав Ленинградской области входили территории нынешних Мурманской, Новгородской, Псковской и части Вологодской областей. Для расстрельного обвинения годилось все: предыдущие преследования, политическое прошлое, социальное происхождение, национальный признак. Основанием для ареста служили агентурные донесения секретных осведомителей и просто доносы обывателей. Самое потрясающее для меня было то, что каждая республика, край и область получили план на «подлежащих репрессии»: «по первой категории» – к расстрелу и «по второй категории» – к заключению в лагеря и тюрьмы сроком от 8 до 10 лет. Трудно поверить, но все планы на аресты и приговоры к декабрю 1937 года были выполнены и перевыполнены. А всего, согласно исследованиям, в 1937 году в Ленинграде было расстреляно 19 370, а в 1938 году – 21 536 граждан. Более сорока тысяч человек за полтора года, и это чудовищно!

Возвращаясь к теме открытия памятника, следует сказать, что подозрение вызвали верующие всех конфессий, особенно священники, монашествующие, члены церковных советов. В отчёте перед Москвой за 1937 год приводились такие цифры: «Особой тройкой УНКВД ЛО осуждено духовенства – по 1-й категории 869 человек, по 2-й категории 962 человека; церковных активистов – по 1-й категории 320 человек, по 2-й категории 246 человек».

С ужасом я узнала, что приговорённых к расстрелу жителей области доставляли в Ленинград на Нижегородскую улицу, 39, в Отделение тюрьмы ГУГБ (ОДПЗ, отделение Дома предварительного заключения, ныне изолятор на улице Академика Лебедева). Туда же переводили перед расстрелом заключённых из тюрьмы ГУГБ (ДПЗ) на улице Воинова (Шпалерной) и 1-й следственной тюрьмы («Кресты») на Арсенальной набережной. Последние адреса были совсем рядом с местом моего жительства в детстве, а школа так вообще находилась на улице Воинова, откуда людей увозили либо уже убитыми, либо в последний путь.

Поскольку планов на убой было громадье, то встал вопрос о месте погребения такого небывалого количества казнённых. Нужно было образовать спецмогильник, да в таком месте, чтобы и недалеко было, и можно было его сохранять в секрете. Нашли таковой в Парголовском лесхозе близ посёлка Левашово, и уже в феврале 1938 года участок был окончательно передан Управлению НКВД.

«Старожил соседней деревни Новосёлки А. Н. Волчёнков вспоминал, что лесок был богатый. Отсюда брали ёлки на Рождество для продажи в город. Старшеклассники из Новосёлок ходили мимо леса в школу в Левашово. Собирали бруснику, играли в настоящих окопах и видели настоящий блиндаж. Через дорогу напротив был военный учебный лагерь, а ещё подальше аэродром. В сентябре 1937 года школьники пошли, как обычно, в школу. На обратном пути видят, что лес быстро огораживают. Мужики на подводах привезли доски с лесопилки из деревни Агалатово и сразу пустили в ход. Дня в три всё заколотили. С тех пор никто не знал, что происходит за забором. Приезжала зелёная машина-фургон, обычно ночью. Ворота открывались по сигнальному колокольчику, он и по сей день сохранился. Въезжать и входить в ворота и в калитку люди в штатском старались незаметно. И после войны ездили в Левашово машины. Рассказывал Волчёнков, что всегда было тихо, выстрелов не было».

Засекреченным кладбище, обнесенное глухим забором и строго охранявшимся, оставалось, страшно представить, до 1989 года! Сложно даже представить себе, о чем думали люди, которых везли сюда, понимали ли они, что обратного пути у них уже не будет? Однозначно скажу, что побывать в Левашовской Пустоши непременно стоит, хотя бы и один раз, чтобы понять и оценить, что такое государственный террор…

Еще летом, когда мы ходили по дорожкам массовых захоронений людей, расстрелянных в 1937-38 гг., гид обратил наше внимание на то, что самому молодому из жертв было 18, а самому старому 85. Кладбище вообще невеселое место, но здесь атмосфера особенная, окропленная кровью невинно убиенных жертв. С фотографий, висящих на деревьях с немым укором смотрят в наше будущее те, кто мог бы жить и жить в прошлом.

Освящение памятника возглавил викарий Санкт-Петербургской епархии епископ Кронштадтский Назарий, а от имени инициаторов создания памятника участников торжественной церемонии поприветствовала Юлия Балакшина, председатель Свято-Петровского малого православного братства.
.
.
youtu.be/RTJCToMMSVA
Я стояла и думала, что в моей родословной, насколько я знаю, репрессированы были неродные родители моего отца, но им повезло, их просто выселили в Шушенское с родных мест как кулаков. Теперь-то я знаю, что они были просто зажиточными и трудолюбивыми крестьянами, но по счастью, репрессии в последующем их не коснулись. Иначе генеалогическое древо жизни моей семьи могло прерваться, не начавшись.

Эту трагическую страницу нашей истории я прочувствовала, стоя в толпе тех, кто пришел сюда почтить память членов православных братств, пострадавших в годы советских репрессий.
.

И здесь будут уместны слова И.Бунина:

«Потерь не счесть, не позабыть,
Пощёчин от солдат Пилата
Ничем не смыть – и не простить,
Как не простить ни мук, ни крови,
Ни содроганий на кресте
Всех убиенных во Христе»..
.
.
.
.

И я мысленно молю Господа, чтобы эта Левашовская Голгофа никогда не повторилась вновь!