Он пристал ко мне на вокзале Рязань-2. Через полчаса убегала собака до Ряжска и надо было успеть взять билет. Но когда я увидел его, мне сразу захотелось сломать ему кадык, а потом смотреть, как он умирает. Я ушел, так и не взяв билета, чтобы не поддаться искушению. Но он настиг меня и в собаке, рассказывал, что ему очень нравится быть бомжом, потом начал громко объявлять станции и платформы от Питера до Москвы.

У моего желудка есть одна особенность. Суть ее в том, что я могу есть змей, собак и крыс, тухлую селедочку и много перца — и ничто подобное меня не смущает. Но когда я вижу петуха или слышу/читаю о нем, то мне становится совсем плохо.
Потом он начал рассказ о том, как бывал в Дагестане и попросил местного взять его в бесплатные работники, потом испугался и убежал. Я же все смотрел на его кадык. Потом пообещал принять жесткие меры или сдать его в ментовку. Мы в это время как раз подъехали к Ряжску, где на перроне я увидел знакомого мента.

Мент Саша рассказал мне последние новости городка. Бригада узбеков, которую я вывез сюда десять лет назад все еще здравствовала и процветала, но их бригадира порезали и отнесли на кладбище. Абджабора было немного жалко — мы с ним почти подружились и я часто бывал у него дома.

Петух немного поутих, но ни на шаг не отступал от меня до самого Ростова, куда он ехал на матч "Зенита". В его кармане сидел маленький оракул, который вещал ему о расписании поездов до нужной станции. Всю эту информацию он и выдал мне, сказав, что в Кущевке мне придется торчать полдня.

Теперь я здесь. Мент сразу срисовал меня и теперь проверяет мои документы. Куда-то позвонил, спрашивает, что я делал в Судане. Я ему не нравлюсь, но он ничего не может сделать.

В станице имеется очень странная церковь, речка Ея, поросшая по берегам камышом и даже свой маленький арбат, на котором ничего нет