Вопреки здравому смыслу, на следующее утро я предприняла попытку проникнуть в один из соседних с отелем музеев – Бенаки, Кикладский и Византийский. Афины в пасхальное воскресное утро выглядели изумительно. На улицах почти не было людей, практически не было машин. Лишь редкие туристы выбрались на прогулку, да не знающие выходных автобусы периодически прокатывали по проспекту Василис Софиас. В двух шагах от здания Парламента открылись цветочные магазинчики. Большая часть их экспозиции была выставлена на улицу. Я вновь восхитилась богатством выбора в южных городах. Кажется, ни в Афинах, ни в Риме цветы не знают сезонов: фрезии здесь соседствовали с гладиолусами, розы – с георгинами, орхидеи – с мимозой.
Музеи не оправдали моих ожиданий, все как один встретив меня закрытыми дверями. Зато на задворках Парламента я обнаружила казармы эвзонов, возле ворот которых забавно одетый красавец прохаживался своим причудливым шагом. Здесь не было туристов, поэтому я смогла всласть нафотографироваться. Юный эвзон не обращал на меня ни малейшего внимания.
Раз музеи закрыты, нужно воспользоваться появляющимся временем, чтобы прогуляться по тем местам, куда я обычно не успеваю. Например, подняться наконец на живописный холм, на котором возвышается монумент Филопаппа. Говорят, с него открывается лучший в городе вид на Акрополь. И именно с него, увы, венецианцы метко обстреляли турецкий пороховой склад в Парфеноне.
Вновь проходя мимо цветочного магазина, я не удержалась и купила у дедушки яркие ароматные фрезии и уже собралась дальше, когда дедушка извлек из вазы великолепную белую розу и галантно вручил мне ее. Все-таки умеют греки радовать! Роза привела меня в восторг, как в прошлый раз привела чашка кофе, предложенная мне месяц назад на Анафиотике незнакомым дядечкой. После того кофе я пустилась в дальнейший путь вприпрыжку, с подскоком, совершенно забыв, сколько мне лет. Забежав на минутку в отель, я погрузила цветы в вазу и отправилась дальше.
Томясь на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора, я лениво водила объективом, примеряясь, нет ли здесь чего-нибудь интересного. И вдруг обнаружила, как ко мне бодро движется молодой грек с младенчиком на руках. Он явно хотел, чтобы я запечатлела его сокровище. С удовольствием! Я щелкала затвором, а грек поудобнее поворачивал мне малышку и приветственно помахивал ее крохотной ручкой. Как здорово, когда в ответ на нацеленный объектив получаешь не хмурые взгляды, а широкую и искреннюю улыбку!
На этот раз я добиралась до Одеона Герода Аттика, откуда начинается дорога на холм Филопаппа, не по улице Ареопагиту, а через Плаку. Неугомонная Плака удивила меня большим количеством мест, которых я никогда не видела раньше. Небольшой по площади район оказался бездонным колодцем. Петляя по живописным улочкам, я добралась, наконец, до фотогеничной площади Лисистрата, на которой красуется симпатичный эллинистический монумент. Площадь восхитила меня своей естественной композиционной гармонией. Все здесь было к месту: и деревья, и фасады, и силуэт Акрополя над домами, и кафешки, и сам монумент. Дальше мой путь лежал наверх, к улице, выходящей на Ареопагиту. Пока я карабкалась по каменным ступенькам меня изводил запах жарящегося на гриле мяса. Где-нибудь здесь я и поем, когда подойдет время обеда.
Стоило свернуть на одну из дорожек, ведущих к вершине холма, как мир вокруг меня изменился. Мегаполис исчез за кронами средиземноморских сосен и ярко-желтыми кустами олеандра. Тропинки петляли по холму, сплетались и расплетались, довольно круто забирая вверх. Как это ни печально, чем ближе я была к вершине, тем больше там становилось народу. Холм Филопаппа оказался на удивление популярным маршрутом. Вид с него, действительно, открывался фантастический. Однако на узких тропинках под кронами сосен меня постигло жестокое разочарование: за сутки я умудрилась забить гигантскую карту памяти у камеры, и прежде чем сделать хоть один новый кадр, мне предстояло заняться ее чисткой. Усевшись на скамеечке под средиземноморской сосной, я, скрепя сердце, взялась за уничтожение наименее удачных кадров. Мне грозила печальная участь уподобиться Ван Гогу, который, из-за дефицит холстов, писал последующие картины на предыдущих. Минут за сорок я основательно проредила фотомассив на флэшке. Теперь можно было со вкусом прогуляться по холму, но к этому времени мне нещадно хотелось пить, а захваченная с собой бутылочка уже давно опустела. Пришлось спускаться вниз на поиски воды, а заодно и еды. Почти кубарем скатившись вниз, я нырнула на запримеченную еще утром улочку у подножия Акрополя и обрела свой миниатюрный рай в крохотной таверне под названием Thespis.
