...Если посмотреть даже на самую мелкомасштабную, обыкновенную карту Российской Федерации, раскрашенную пестрыми лоскутками регионов, то нетрудно отыскать посередине Урала место, где сходятся четыре лоскуточка - Пермская область, Республика Коми, Ханты-Мансийский автономный округ и Свердловская область. Там, на ровной верхушке одной из гор, высятся семь каменных гигантов, словно огромные великаны обернулись вдруг скальными истуканами. Это и есть плато Маньпупунер, куда я отправился в июле 2009 г. Его невероятные пейзажи долгое время были мало известны широкой общественности, но в 2008 г. истуканы неожиданно заняли одно из мест в списке 7 чудес России на всенародном конкурсе от газеты "Известия".

Казалось бы - не так уж далеко, всего полторы тысячи км от Москвы и около 600 км по прямой от Екатеринбурга. Не сравнить с огромными расстояниями и удаленностью где-нибудь в Эвенкии или Якутии. Но откроем карту более подробную, с рельефом, дорогами, населенными пунктами. И окажется, что это одно из самых глухих мест Урала: вокруг в радиусе ста километров нет ни то что городов - никакого человеческого жилья; железные и автодороги обходят этот район далеко стороной. Реки поблизости - это узкие ручейки, хотя одному из этих ручейков суждено вобрать в себя массу притоков и прийти к Ледовитому океану под именем мощной, полноводной Печоры. Разве что вертолет может добраться туда быстро и без проблем, да и то - смотря какая погода.

Поэтому, трезво оценив свои силы, а главное - количество дней отпуска, я отправил заявку в одну из сыктывкарских турфирм. Формально тур начинался как раз оттуда, но мне было удобнее взять билет на поезд из Москвы до станции Микунь - узла на железнодорожном пути в Воркуту, откуда начинается ветка в Сыктывкар. Вечером 25 июля там я и сел на ужасно медленный и душный поезд Сыктывкар - Троицко-Печорск, высшим классом вагонов в нем был плацкарт. Стоянка, кстати, у него была аж 123 минуты - чтобы уж точно никто не опоздал ))

Жарким воскресным полднем маленький трехвагонный состав прибыл на станцию Троицко-Печорск, затерявшуюся в лесу в 15 км от одноименного городка. Среди пассажиров сразу были выявлены коллеги-туристы, происходящие из Москвы, Сыктывкара и Перми: они ничуть не удивились слову "Маньпупунер", реагируя на него бодро и с энтузиазмом. Была обещана белая "Газель", но вместо нее появился Игорь, наш гид. Первым же его вопросом было "есть ли среди нас опытные туристы?" Вопрос несколько насторожил - неужели он тоже идет в первый раз туда? Впрочем, скоро выяснилось, что Игорь был на Маньпупунере 3,5 раза, просто не водил большие группы.

Тут подъехала та самая "Газель" и телепортировала участников в симпатичную троицко-печорскую кафешку, где был подан вкусный и красиво сервированный обед, даже с вином. Особенно меня порадовала окрошка.

На этом знакомство с райцентром самого дремучего в Коми района временно завершилось, и мы укатили за 80 км к слиянию Печоры и ее крупного притока - реки Илыч. Сотовая связь умерла уже в нескольких км от Троицко-Печорска, и следующую неделю никакие новости с "большой земли" не поступали.

На берегу Печоры нас уже поджидали три легкие, сильно вытянутые в длину лодки с мощными моторами. Именно на таких передвигается все население Илыча. В каждую спокойно погрузилось по 3-4 человека с рюкзаками и моторист-рулевой, но в принципе можно было загрузить и в два раза больше. И мы отчалили вверх по течению, удобно улегшись на дне лодки, на рюкзаках. Можно было наслаждаться ясным небом, легким ветерком по реке, рассматривать камешки на дне, бесконечную тайгу по берегам - лишь кое-где промелькнут шесты для сена на маленьких прибрежных сенокосах. Еще в лодке можно с успехом спать, читать журналы, слушать музыку, подкрепляться съестными припасами - просто круиз!

Через несколько часов причалили возле деревни Еремеево, что расположилась на высоком правом берегу Илыча. Одна из местных жительниц пустила нас на ночевку в пустующий дом, именуемый "дачей" (хотя сама она жила через дорогу). А еще нам истопили баню и специально открыли магазин.

На другой день, попрощавшись с добродушными жителями Еремеева и оставив у них, по рассеянности, целый ряд предметов, мы снова погрузились в уже знакомые плавсредства. Плыть планировалось чуть ли не весь день, поэтому встали рано и настроились на долгое лежание в лодках. Некоторым даже удалось в них поспать.

Но все оказалось иначе. Через пару часов мы подплыли к границе Печоро-Илычского заповедника и остановились на первом его кордоне по Илычу. Грандиозная табличка с гербом, контрастировавшая со скромными домиками на берегу, гласила - мы прибыли на кордон "Изпыред".

Бодрым шагом с гидом во главе мы поднялись по прилепившимся к склону ступенькам и поприветствовали местного егеря. Задумчиво глядя на тихую гладь Илыча, хозяин кордона неторопливо смолил папиросу. "На пупы собрались, значит, туристы? Ну что ж, давайте ваше разрешение". И тут все, а в особенности гид Игорь, растерялись. Как оказалось, никаких документов, подтверждающих наше право попасть в заповедную зону, у Игоря с собой не было. Организаторы пообещали ему, что в заповеднике все уже оповещены о нашем приезде...

"Нет пропуска - нет и пути на Маньпупунер" - таков был вердикт егеря. и развернуться, несолоно хлебавши, у первого же кордона - это было бы слишком обидно... А между тем, главная контора заповедника находится в Якше, далеко вверх по Печоре от Усть-Илыча - день плыть на моторке. Наташа вспомнила, что везет с собой какие-то бумаги от турфирмы, но это оказался всего лишь договор о самой турпоездке, не имеющий никакого отношения к заповеднику...

Впрочем, вскоре выяснилось - в 4 часа дня, о счастье, егерь выйдет на связь по рации с центром, то есть с Якшей - и там, возможно, подтвердят наше право на посещение. На часах же не было еще и 10, и у нас вдруг образовалась ууууйма свободного времени.

Не заводя моторов, мы снова погрузились в лодки и медленно поплыли вниз по течению. Уже привыкнув к громкому тарахтению моторов, мы наслаждались непривычной тишиной, изумительно ровной гладью реки, которая несла нас по своим водам, как на ангельских крыльях.

Проплыв небольшой перекат и миновав притулившуюся на скале табличку "Печоро-Илычский заповедник", рыбаки расчехлили спиннинги и начали охоту на хариуса. Через пару сотен метров причалили рядом с мощно вздымающейся скалой Изпыред, давшей имя кордону. В переводе с коми-зырянского это означает "выход камня", или в литературном переводе "скальный выход". По случаю избытка времени наш скромный отряд решил ее покорить. С реки скала казалась неприступной, поэтому полезли сбоку по склону, через буреломы, скальные карнизы, глубокие моховые ямы... Но зато вид сверху заставил все это позабыть: впереди, как привольно брошенная лента, бескрайние просторы зеленой пармы рассекала вода Илыча, зовущая туда, вперед, к еще скрытым за горизонтом уральским горам; а где-то далеко внизу на песке лежали наши лодки, и рыбаки-мотористы варили на костерке пойманных хариусов. Хотелось взлететь еще выше, в небо, как два огромных орла, которых мы спугнули с гнезда, выбираясь на вершину.

Вдоволь нафотографировавшись на самом краю скалистых зубьев Изпыреда, чем-то напоминавших огромный каменный трон, мы спустились вниз и, весело шлепая по гравийной косе, поспешили к песчаному берегу старицы Илыча. Именно это место сверху выглядело самым лучшим для купания. Здесь был открыт VIP-пляж. Воды Илыча приятно охлаждали после лазания по горам и лесу под самым солнцепеком... А потом - бутерброды, вареный хариус, еще раз чай - времени все равно оставалось в избытке.

Наконец, в назначенное время мы снова вернулись к изпыредским избушкам. База дала "добро", егерь размашисто махнул рукой вверх по Илычу, добавив: "Вам - туда!". И, не теряя даром времени, мы дали газу и поплыли дальше. Илыч стал поуже, скалы по берегам вставали все чаще, а на перекатах мотористам приходилось делать хитрые маневры, чуть ли не плывя поперек реки и в обратную сторону. Чтобы мотор не висел в воздухе, приходилось перебираться с кормы ближе к носу. Иногда даже приходилось доставать шесты и, отталкиваясь ими от дна, сходить с мели - совсем как в древности, когда способ "на шестах" был одним из основных для передвижения вверх по Илычу и всем остальным печорским рекам. Другой способ - "на бичеве", нам, правда, опробовать не довелось.

Вскоре проплыли самые знаменитые и красивые скалы на этом участке Илыча - "Лёк-Из", "плохой камень". Здесь раньше всего становится лед и позже всего сходит, а под скалой над двадцатиметровой глубиной закручивается коварный водоворот... Понятное дело - такое место не вызывало особой радости у местных жителей.

Попив чаю на красивом кордоне со сложным названием "Шежимдыкост", под вечер мы увидели несколько домиков на левом берегу реки. Это был кордон "Усть-Ляга". Здесь наши пути с Илычем должны были разойтись: Илыч уходил резко на север, а наша тропа шла на юго-восток, к горам. Что интересно, в Илыч тут впадают сразу две реки по имени Ляга: Ыджыд-Ляга и Ичет-Ляга. Даже не будучи знатоком коми-зырянского, легко догадаться - это означает Большая и Малая. Кстати, это первый географический объект на букву "Ы", посещенный мною.

Заповедник понемногу готовится к приему потока желающих поглядеть на третье чудо России, а потому на кордоне уже выстроен гостевой дом и баня. Правда, внутри дома пока ничего нет, и даже окна еще не поставлены. Поэтому пришлось спать либо в палатке, либо с зажженной антикомариной спиралью. Готовили же прямо на берегу Илыча, на мангале, взбираясь вверх-вниз по крутому косогору безо всяких лестниц.

Над Илычом опустилась уже не совсем белая, но и точно не черно-звездная, ночь. Надо было отоспаться, накопить силы перед завтрашним началом пешего маршрута...

Ранней зарей илычскую тишину потревожила трель моего мобильника, единственного на всю группу, мы наскоро перекусили, рассовали запасы еды на четыре дня по рюкзакам и двинулись в путь. Мотористы довезли нас до полуострова, образованного двумя Лягами и Илычом, мы взвалили грузы на плечи и тронулись в путь. Впереди шел новый участник похода - проводник Саша, которого нам выделил заповедник. Для него этот поход был так же обычен, как для городского жителя - поход из одной комнаты квартиры в другую. Проводник быстро завоевал всеобщую симпатию и рассказал нам массу всего интересного про жизнь и работу в заповеднике, служащим ему домом - ведь на этой земле он, коренной коми-зырянин, родился и вырос.

Со свежими силами мы шли сразу за проводником по почти прямой, довольно широкой, расчищенной от валежника и бурелома тропе. Ее начало пряталось в пойменных кустах Ыджыд-Ляги - не зная, вряд ли найдешь. Остановились на километре №1, отмеченном свежесрубленным столбиком с цифрой. Закурив, Саша поведал, что идем мы по старинной дороге - Сибиряковскому тракту, уходящему до самой Оби.

Это весьма интересная тема, поэтому отвлечемся на исторический экскурс.
Активное освоение русскими Севера, Печорского края и Сибири уже c XIV века было возможно благодаря развитой речной сети. Реки были единственными "магистралями" - зимой на санях, летом на лодках и плотах можно было покрыть довольно большие расстояния. Единственным крупным препятствием вставал Уральский хребет, или камень - через него надо было искать волоки, т.е. места, где, во-первых, верховья азиатских и европейских рек подходят близко друг к другу (волок должен быть коротким), а во-вторых, перевал между ними как можно более низок. Лучше всего этим условиям соответствует Собский проход на Полярном Урале, где сейчас проложена железная дорога на Лабытнанги. Но если двигаться этим путем с юга Сибири в центральную и северную часть Европейской России - придется сделать слишком большой крюк.

В поисках кратчайшего пути из бассейна Печоры к Оби новгородцы уже в XIV веке разведали волок через Щугор к реке Ляпин - к северу от Маньпупунера, на границе Северного и Приполярного Урала. В источниках XV-XVI веков регулярно упоминаются походы русских князей этим путем.

Но настоящий расцвет путей через Северный Урал относится к концу XIX века. К этому времени в Сибири расширилось производство зерна. Одним из основных районов сбыта был Русский Север; кроме того, из Архангельска морем зерно можно было экспортировать.

Иркутский купец Александр Михайлович Сибиряков, родившийся в 1849 году в богатой семье золотопромышленников, всерьез задумался о решении вопроса о создании удобного, надежного и экономически выгодного пути из Сибири на европейский Север. Транссиб тогда еще не был построен, а по растянувшимся на тысячи верст гужевым трактам много не вывезешь... Вначале взоры Сибирякова обратились на Северный Ледовитый океан - он возложил надежды на изучение Северного морского пути как будущего грузового маршрута. В средствах у него недостатка не было, и Сибиряков вкладывает деньги в экспедиции Норденшельда и Григорьева, участвует в них сам. Но суровые нравы полярных морей после нескольких неудачных экспедиций заставили его пересмотреть свои смелые планы: «...есть достаточно оснований, чтобы вывести заключение о том, что плавания туда [в Карское море] сопряжены с большим риском и имеют неопределенный характер, поэтому для коммерческих целей неудобны, иногда действительно Карское море освобождается ото льда, но это случается редко. Кроме того, негде возобновить запаса угля или провизии, нет телеграфа ...»

Тогда Сибиряков "вернулся с моря на сушу" и в 1884 г. предпринял путешествие из верховьев Печоры к Оби, с целью разведки маршрута для строительства сухопутной дороги. А уже в 1885 году первый Сибиряковский тракт был пущен в строй - 170 верст между селом Щугор на Печоре и Ляпином (ныне Саранпауль) на Оби. Грузы довозились до начала тракта летом по воде, складировались, а зимой, с установлением санного пути, перевозились через Урал. Ширина дороги составляла 3 сажени (1 сажень = 2 м 13 см), по пути было создано 5 станций для отдыха ямщиков.

Но на этом неутомимый предприниматель не остановился - через несколько лет был найден новый, еще более короткий путь через Урал. Всего лишь 120 верст составляла более южная, Илыч-Сосвинская грунтовая проезжая дорога, шириной уже до 6 саженей. Именно по этой дороге мы и шли! Начиналась дорога у берега Илыча; на месте нынешнего кордона существовало село Усть-Ляга. Далее дорога шла кратчайший путем на юго-востоко-восток, огибая крутые склоны, пересекала Урал и выходила на берег реки Северная Сосьва - притока Оби.

Дать доступ продуктам из Сибири на Печору значило для Сибирякова не только обеспечить печорское население дешевым продовольствием, но и изменить направление российских торговых путей в пользу Сибири. Сибирские грузы вывозились в Печорский край, Мезенский уезд, Мурманский берег, в Северную Норвегию, Данию. Его путь во всех отношениях имел преимущества перед традиционным волжским путем, т.к. втрое сокращалась продолжительность доставки товаров, а сама доставка значительно удешевлялась. Было подсчитано, что доставка каждого вида товара трактом давала экономию примерно на 24 копейки.

Но как ни краток был новый путь, гужевой транспорт не мог соревноваться с железной дорогой. Стремительно прокладывались на восток рельсы и шпалы Транссибирского пути, грузооборот и скорость перевозки на "железном коне" были далеко впереди тихоходной барки и лошади... Сибирский хлеб повезли в Европу, он резко подорожал, и уже в 1898 году оба тракта были закрыты... А в 1947 г. параллельно трактам, хотя и севернее, прошла железная дорога, печально знаменитая "стройка 501", и мечта Сибирякова о надежном сообщении между Обью и Печорой была выполнена...

... Сам же Сибиряков умер в эмиграции, в бедности, вдали от Родины - в Ницце в 1923 г. Кроме нескольких шведов, в чьи экспедиции на север когда-то он вкладывал миллионы, на похороны больше никто не пришел, а в СССР его уже давно похоронили - во многих энциклопедиях датой его смерти числится 1893 год...

Про Сибирякова и его тракт подробно написано вот здесь (найденный мной источники):
http://www.deputatandreev.ru/content/data/attach/759/sibtrakt.doc
http://library.ikz.ru/istoriya-osvoeniya-severnogo-morskogo-puti/sibirjakov.doc/at_download/file

Но вернемся на нашу тропу, бывшую когда-то трактом. Конечно, никаких 6 саженей давно нет, и с трудом верится, что когда-то здесь ямщики лихо гнали оленей с тяжело гружеными санями. Тем не менее, благодаря усилиям заповедника тропа расчищается (для снегоходов), а в этом год через каждый километр поставили "верстовые" столбики.

Пообедав на 12-м километре на берегу речки, часам к четырем вечера мы вышли на развилку на 18-м километре, где нас приветствовала эмблема заповедника с лосем на табличке.

Здесь мы покинули удобный тракт и пошли строго на юг, по квартальной просеке. Еще через пару километров мы вышли из лесу на крутой обрыв Ыджыд-Ляги, а впереди, прямо на горизонте, четко виднелись загадочные силуэты столбов Маньпупунера. Это зрелище всех воодушевило - мы уже близко к цели!

Спустившись по косогору и перейдя речку, встали на ночевку. Здесь уже было кострище и навес, а также деревянный помост для будущих домиков - отличный фундамент для палатки. Из собранных по пути грибов получился замечательный супчик.

Наконец наступила пора последнего, решительного броска наверх. Надо было пройти всего лишь 18 км - что меньше, чем 20 в первый день - и мы у цели. Разглядев известное только проводнику и гиду начало тропы прямо за соседней березой от моей палатки, мы продолжили движение строго на юг, прерванное рекой. Пройдя 10 км, остановились пообедать неподалеку от ручья, по которому предстояло подняться наверх. Дальше тропа уже извивалась вдоль ручья, огибала буреломы и болотца, ну и ко всему прочему - шла в гору. Через какое-то время по бокам поднялись склоны распадка, и стало ясно - пора подниматься наверх.

Впервые мы бросили проложенную дорогу и полезли вверх по довольно крутому склону, прыгая по камням курумников и огибая поваленные деревья. Лес стал редеть, стала проглядывать другая сторона распадка, глаз ухватывал все большие и большие пространства тайги - отдельные деревья, мимо которых мы все время шли, вдруг слились в огромное необозримое море. Я лез в гору и смотрел вперед, периодически останавливаясь отдышаться. Но впереди маячил только склон, постепенно превращающийся в открытое плоскогорье, поросшее ягелем. Уже даже самые мелкие, скрюченные горными метелями деревья, остались позади. И тут кто-то мне крикнул: "Посмотри налево!" Я повернул голову и остолбенел: из-за края горки выглядывали верхушки огромных, почти черных потрескавшихся столбов неправильной формы, словно шляпки каких-то исполинских грибов! До них было еще далеко, около километра, но масштаб их уже потрясал. С каждым шагом они виднелись все лучше, и вот показались все целиком, выстроившись грандиозной шеренгой, как на параде, удивленно взирая на крошечных путников, приближающихся к их подножию...

Я забыл об усталости, крутом подъеме, тяжелом рюкзаке за спиной и стертых ногах. Руки сами потянулись к кобуре фотоаппарата, я спешил отщелкать их на разном расстоянии, словно эти пугливые "модели" могли вдруг испугаться и убежать. Не верилось, что вот, спустя два года мечтаний и предположений они теперь совсем рядом, и вот-вот их можно будет коснуться рукой!

Забравшись на самый верх и протиснувшись в зазор между двумя самыми массивными столбами, мы бросили рюкзаки на продуваемые всем ветрам площадке и принялись бродить по хрустящему ягелю в поисках удачных фотокадров. Ноги мои были уже стерты мокрыми ботинками, а потому в экскурсиях на другие края плато я участия не принимал, бродил только вокруг главных семи столбов. Но и здесь был огромный простор для фотосъемки.

Про ветер, кстати, я упомянул не случайно. Моя палатка, легкомысленно закрепленная одними колышками, собралась в далекий полет, направляясь куда-то в Свердловскую область, но была вовремя остановлена участниками похода. Только увесистые булыжники килограммов по 10 на каждый угол придали ей некоторую устойчивость. Скорость ветра была не меньше 20 м/с, но только на вершине - спустившись метров на 100-200, оказывался уже в тишине и покое.

На уральские горы спустился вечер. Утомленные долгим путем, мы уселись на теплых камнях, как на сиденьях огромного амфитеатра, и принялись смотреть на запад, где медленно садилось солнце. Свет, падая под острым углом к горизонту, отрисовал бесчисленные елки в парме, курумник на соседних горах и крохотный, почти дотаявший снежник напротив. Сколько хватало глаз, на 360 градусов были только тайга, тайга, тайга, горы и небо. И никаких признаков человека - ни жилья, ни дорог, ни проводов ЛЭП, ни следов вырубок. Даже ни одного самолета в небе, только одиноко светилась белым пятнышком Венера. А под ногами, на плато - ни консервной банки или даже бумажки. Было полное ощущение, что вся планета вокруг - дикий мир, и ты - первый человек, ступивший на ее землю.

Любуясь красотами болванов, мы вдруг услышали у себя за спиной робкий голос "А вы можете меня здесь сфотографировать?". Удивлению не было преград: рядом стояла юная девушка, а из снаряжения у нее была только маленькая цифровая камера. "Ты... как сюда попала??? - Пришла пешком. - Откуда? - Со стороны перевала Дятлова, через Ивдель и Вижай. - И сколько же ты шла? - Шесть дней. - А где твоя группа? - Я пришла одна." Тут у меня и у остальных участников похода челюсть просто упала ниже подошвы ботинок. Мы ползли сюда два дня по тропе и умаялись, а она шла в одиночку, причем более сложным маршрутом, который никто не расчищал, без гида, проводника и GPS. Я много прочел отчетов на тему подходов из Свердловской области и понимал, что это - маршрут для опытных туристов, которым привычны многодневные походы по ненаселенной местности с тяжелыми рюкзаками. Мне и в голову не могло прийти, что такой маршрут можно осилить в одиночку, и тем более - девушке.

Оказалось, зовут ее Даша и она из Питера. Узнав, что с нами проводник из заповедника, она очень испугалась грозных кар и штрафа с его стороны - никакого пропуска у Даши, конечно, не было. Но, будучи поражен ее смелости, Саша даже не стал записывать ее в журнал нарушителей, а наоборот, принялся рассказывать тонкости дальнейшего пути (Маньпупунер был только началом ее маршрута, она собиралась еще идти на Торре-Порре-Из, а возвращаться к цивилизации только через полмесяца).

Солнце спряталось где-то в Европе, а мы вернулись к палаткам и решили отметить "взятие" болванов. Но разжечь костер было нереально: не было под болванами ни дров, ни воды, а вдобавок свистели сильнейшие порывы теплого ветра.

Пришлось выкручиваться. Саша сходил за водой к роднику на склоне, мы все забрались в одну из палаток и умудрились еще туда же поставить завалявшуюся у меня в рюкзаке газовую горелку с каном. Нарушив все правила пожарной и горной безопасности, мы вскипятили чай и мигом его выпили, добавляя вкуснейший бальзам "Сила жизни" и жуя бутерброды с колбасой.

Сон на вершине был недолог: уже в 2.30 зазвенел мой телефон, ставший будильником. На повестке дня была встреча рассвета. Описав за несколько часов огромный круг, солнце медленно появлялось из другой части света - Азии. Краски восхода были еще нежнее закатных, камни болванов ожили и приобрели рельеф, словно обработанные искусным ювелиром. Ветра уже почти не было, но вершину окутал ночной холод. Самые зябкие вытащили из палатки спальники и спасались в них. Полюбовавшись вид на восток, мы попробовали бороться с чарами Морфея, но силы были неравны.

Второй подъем состоялся спустя три часа. Ни о каком завтраке речи не шло - его устроили только через шесть километров, где квартальная просека встречалась с ручьем и была довольно комфортная площадка. На этот раз никто никуда не торопился: завтракали медленно, не спеша, дремали под соснами, сушили обувь... Впереди оставалось всего тридцать километров обратного пути, а позади были еще очень свежие воспоминания об успешно достигнутой цели.

Отдохнув как следует и позавтракав, следующие 10 км по просеке проскочили бодро.
Вскоре с удовольствием лицезрели знакомое место стоянки. Здесь нас ждал сюрприз: были обнаружены следы посещения места неизвестной группой. Рядом с костром валялись бычки и консервные банки, при том, что в заповеднике вообще запрещено курить и оставлять мусор. Если бы группа шла с проводником от заповедника, такое было бы невозможно. И на кордоне Усть-Ляга, кроме нас, никаких туристов не было, а дорога к Маньпупунеру одна. Кстати, ранним утром как раз примерно в районе этой стоянки виднелся дымок - еще один признак загадочных гостей. Единственная версия - что они пришли с Торре-Порре-Из, а незадолго до нашего прихода свалили в обратном направлении.

Запасы, подвешенные к потолку навеса, остались в целости и сохранности, никакие мыши и прочие звери их не подъели. Помня о холоде предыдущей ночи на Ыджыд-Ляге, я поставил палатку на досках и натянул теплые вещи, но никаких приступов холода не было, и вставать в 4 утра не пришлось.

Бросили последний взгляд с высокого берега Ыджыд-Ляги на тайгу вокруг торчащих на горизонте болванов. Видимо, от грусти расставания с ними кто-то сжег здесь свои ботинки...

Осталось пройти всего 20 км, но ноги были уже изрядно стерты, а запасы пластыря подошли к концу. Первые 3-4 км я медленно плелся в конце. Но потом наш гид Игорь отыскал у себя особо удачный лейкопластырь и выдал мне, и я получил второе и третье дыхание одновременно. Скорость заметно прибавилась, возникло ощущение, словно за спиной выросли крылья, и ноги несут сами меня вперед. К удивлению остальных участников похода, вскоре я оказался впереди, и уже не они меня, а я их ждал на "перекуре" у следующей речки.

Оставшаяся часть пути была самая унылая, так как пошел нудный моросящий дождь, промочил всю траву в лесу, и мои ботинки на этот раз промокли не снизу, из болот, а сверху, атмосферным путем. Надо брать сапоги, сапоги надо брать - повторял я себе. Единственным отрадным моментом было - попалось место с обильным произрастанием черники, впервые за поход и вообще за этот год я ей как следует наелся.
Проскакали в обратном порядке километровые столбы, и вот наконец впереди замаячил просвет - речка! Осталось только пройти по берегу, завернуть за угол и оказаться на Илыче, а там уже стояла моторка! Мы вышли из лесу, ура, ура!

На кордоне нам разрешили истопить гостевую баню - надо ли говорить, с каким энтузиазмом была воспринята эта идея. Правда, воду пришлось таскать самим прямо из реки по крутому скользкому склону, где не было даже лестницы. У меня хранилась заначка пива, закупленного в Еремееве, но оказалось, что и на самом кордоне можно пополнить запасы пенного и других напитков. Возвращение из лесу было славно отмечено, вдобавок к этому нажарили огромную сковороду подосиновиков, то и дело попадавшихся по пути. Праздник был двойной - оказалось, что у Лены из нашей группы именно в этот день случился день рождения!
Мотористы засиделись на берегу, поэтому ранним утром следующего дня с радостью завели двигатели на лодках и повезли нас обратно.

Вниз по Илычу спускаться и быстрее, и веселее - проще проходить перекаты.
Снова вдоволь нафотографировался разных береговых видов. Снова сделали остановку в Еремеево и отлично там пообедали в гостях у одного из наших мотористов. Вообще деревня чистенькая и аккуратная. Говорят, на другом берегу, в Приуральском, все наоборот. Примерно к 6 часам на горизонте показалась "Газель" у слияния Печоры и Илыча. Снова все ближе к цивилизации! Наконец, незадолго до Троицко-Печорска снова заработали телефоны, и я наконец-то смог сообщить любимой, что со мной все в порядке - ведь неделю никакой связи не было вообще.