Начало: 
А на Новый год в Киммерии цвели подснежники…
Утро третьего января выдалось в Коктебеле солнечным, и мы очень рассчитывали на персональную экскурсию по Карадагу, благо хозяин дал нам номер телефона лесника с ближайшего кордона, и вечером накануне мы с ним предварительно договорились. Однако, утром его номер не отвечал. Чтобы не терять время решили погулять по Тепсеню. Доверившись термометру, показывавшему восемь градусов тепла и солнышку, мы оделись довольно легкомысленно. В результате уже через полчаса насквозь продутый диким ветром я нанизывал на себя дома дополнительный свитер и заматывал на шее тёплый шарф.
Меж тем, лесник по-прежнему не брал трубку, а дома сидеть было как-то обидно. Несмотря на ветер. Решено было гулять к Золотой балке, чтобы ещё раз попытаться найти руину у основания Сюрю-Кая, так и не найденную нами ещё в 2006 году. С той поры информации в голове из книг и интернета немного поднакопилось, и мы надеялись на успех. А если вдруг объявится лесник, то оттуда удобно свернуть вглубь Карадага. Впрочем, если и не объявится, прогулка обещала быть интересной и красивой - свинцовые тучи набегали и вдруг куда-то улетали, давая возможность солнцу порадовать нас необычными пейзажами!
Но вначале мы решили забраться на ближайшую к нам гору Караман-Кая, закрывавшую нам вид на Святую и Кок-Кая. Но вершина Караман-Кая как назло находится уже на территории заповедника, а портить себе настроение выяснением отношений с охраной не хотелось, поэтому решили не светиться наверху. Хотя нос на Нижние Трассы всё же засунули, пройдя чуть вглубь по склону горы – очень уж манила к себе седая вершина Святой.
Под ногами мило зеленела травка, а из полупасмурного неба струился какой-то перламутровый свет, придававший такому близкому и такому недоступному Карадагу особую таинственность.
Дабы не искушать судьбу, мы всё же не стали соваться в Карадагский заповедник (тем более, здесь мы были бы видны как на ладони), а направились вдоль его границы к Золотой балке.
Где-то в это время нам и позвонил Игорь (хозяин), который хотел порадоваться за нас, узнать в какой части Карадага мы уже находимся. Очень удивился, что мы не встретились с лесником, и обещал разобраться в чём дело. Как выяснилось у того кончились деньги на мобильнике, да и вообще дела, и он не может. Какой-то необязательный человек. К слову сказать, он нас так и не сводил в Карадаг, хорошо, что Игорь в последний день нашёл другого проводника. Но пока до этого ещё далеко. А в тот день хозяин, чувствуя перед нами вину, «разрешил» нам самим залезть в заповедник, а если поймают – позвонить ему, он возьмёт на себя ответственность. Нам совсем не хотелось подставлять Игоря, но и соблазн был очень велик!
Для начала мы решили подкрепить силы у живописных камней, которые нам запомнились ещё по лету 2006 года. Надо сказать, летом около них было весьма людно – похоже, это популярное место отдыха окрестных жителей. Зимой же здесь ожидаемо безлюдно, солнечно, за камнями безветренно и как-то торжественно. Здесь мы, наконец, решились на штурм заповедных склонов.
И вот мы поднялись от Золотой балки к границе заповедника. Руины не было. GPS-навигатор подсказывал, что до неё осталось буквально метров двести, но уже по заповеднику. Была-не-была! Да, конечно, от былой красоты не осталось и следа… Это уже даже не руины, а так – едва заметный фрагмент апсиды и стена на два кирпича выше земли. Конечно, мы читали, что почти ничего не осталось, но не ожидали, что до такой степени. Жаль, очень жаль! Хочется поподробнее рассказать про это живописное урочище, тем более, что про него можно прочитать в книжке «Старый добрый Коктебель» (Фадеева Т.М., Шапошников А.К., Дидуленко А.И. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2004.), которую я и позволю себе процитировать.
Средневековый монастырь и источник под Сюрю-Кая.
Вдоль острых вершин хребта Сюрю-Кая проходит Северный перевал. К нему ведет недавно появившаяся улица Кирилла и Мефодия, затем по склону взбирается тропа; по мере приближения к скалистому основанию горы, следует держаться правее. Проходим через одичавшие болгарские сады и виноградники с вековыми миндальными деревьями, и, наконец, приходим в урочище, которому как нельзя более подходит название «святого места».
Здесь из-под скал вытекает родник особенно чистой и вкусной воды, который болгары называли «под Цръквица». Шагах в десяти и сама церквушка, вернее то, что осталось от нее - вросшая в землю, сложенная из тесаных камней апсида, над которой вплоть до 60-х годов возвышались стены с остатками сталактитового свода.
В 1793-1794 годах развалины «деревни Карадаг» видел академик П. С. Паллас Позднее о руинах поселения с армянской церковью упоминает П. Кеппен.
Эту живописную, издалека видную руину охотно изображали художники, она сохранилась в картинах Е. Юнге, Е. Нагаевской, А. Ромма и других. В середине XIX в. здесь были найдены и опубликованы две армянские надписи.
Вышеприведенные армянские надписи относятся к XV в. Действительно, начиная с XIV в. происходит массовое переселение армян в Крым, основание ими монастырей и церквей, в том числе, в Феодосии (церковь св. Стефана XIV в.), Старом Крыму (монастыри Сурб-Степанос и Сурб-Хач).
Исследования здесь практически не проводились. Но вот недавние раскопки выявили, что церквушка составляла лишь часть трехапсидного большого средневекового храма, вероятно, принадлежавшего монастырю св. Стефана.
Только в 1998 г. Судакской археологической экспедицией были начаты охранные исследования средневекового христианского храма на восточном склоне горы Сюрю-Кая. В результате раскопок были вскрыты руины трехнефного храма прямоугольной планировки длиной 12 м и шириной 8,1 м. Церковь была ориентирована на восток. Стены сложены на известковом растворе из дикого камня местных пород. С внешней стороны кладки обнаружены фрагменты известковой штукатурки.
В обследованном строении не прослеживаются особенности армянской церковной архитектуры. Подобный архитектурный стиль характерен больше для византийских церквей; он был широко распространен в средневековой Таврике. Архитектурные детали, найденные при раскопках, представлены капителью с резным орнаментом и семью тщательно обработанными блоками из ракушечника и известняка.
Археологические находки фрагментов простых и поливных сосудов оранжевой, реже красной глины XV-XVI веков, поливной керамики XIV в., железных гвоздей, ножа, подков, бронзовой пластинки и слитка свинца со следами рубки позволяют определить время существования церкви - XIV-XVI вв.
Время разрушения здания храма датируется 11 серебряными дирхемами 992 г. Хиджры (1583 г.). Процесс разрушения шел постепенно под воздействием природных сил. Можно предположить, что поселение с церковью было оставлено жителями в связи с вооруженным столкновением крымского хана Мухаммеда-Гирея II Жирного с турецкими властями Кафинского пашалыка в 1584 г.
Кому мог быть посвящен храм и монастырь на склонах Сюрю-Кая? Известно, что вся Юго-Восточная Таврика с VIII в. с особым почтением относилась к имени Стефан. В частности, община Сугдайи и ее епархия считали своим патроном св. Стефана Исповедника. Это имя носил епископ общины, «Житие» которого сохранилось. Средневековая церковь Св. Стефана XIV в. существует и в Кафе.
Обратим внимание читателей еще на один занимательный факт. В Книге францисканских миссионеров «Половецкий свод» (Codex Cumanicus) дважды упоминается Св. Стефан. Ему посвящен и весь Свод: «Ad honorem Dei et Beati Stephanis evangelistae» — так выглядит посвятительная надпись. Есть и специальная проповедь, посвященная Св. Стефану (первый мученик Steffan: Cod. Cum. 122, 13). Эти факты указывают на особое значение для составителей Свода культа св. Стефана и позволяют локализовать создание его в монастыре именно этого святого.
К сказанному можно добавить легенду, записанную Марксом «Тихий звон. Пасхальная ночь на Кара-Даге». В пояснении (к нему стоит внимательно прислушаться - ведь в то время сохранялось не только больше руин, но и памяти о них местного населения) автор пишет: «По преданию, и судя по развалинам, по склонам Кара-Дага ютилось несколько церквей и монастырей. По поводу одного из них, основанного св. Стефаном, епископом Сугдейским (Судак), среди рыбаков-греков держится сказание о тихом звоне в Пасхальную ночь. Это сказание я слышал в детстве от моего дяди Иллариона Павловича Жизневского, по происхождению грека, из местных насельников. Как известно из жития св. Стефана, он управлял Сугдео-Фулльской епархией в период иконоборства... Св. Стефан, горячий защитник иконопочитания, много претерпел в Константинополе, куда был вызван византийским правителем. Легенда приурочена ко времени отправления епископа на его религиозный подвиг.
Христос анэсти - Христос воскресе!».
Таким образом, местное предание связывает Карадагский монастырь с именем святителя Стефана, жившего в VIII в. и глубоко чтимого в здешней округе святого епископа, основавшего немало церквей и монастырей «на местах древних капищ», как говорится в его «Житии». Одно из посмертных чудес святого — обращение в христианство «князя русов Бравлина» и его дружины, явившихся грабить Сугдайю и округу.
Но в сказанном нет противоречия. Многие археологические памятники в здешних местах многослойны, иначе говоря, на одном и том же месте можно встретить остатки разных культур. Это урочище вполне можно отнести к одному из тех, где человек селился изначально - под защитой скал, поблизости от воды, где тучнее пастбища, пышнее цветут сады...
Вероятно, располагалось здесь и одно из таврских селений. Если подняться отсюда выше, в распадок или седловину между основным хребтом Сюрю-Кая и параллельной ему скальной стеной, то здесь среди густых зарослей еще не так давно можно было видеть могильники тавров - их знаменитые каменные ящики.
Впрочем, заросли тут действительно густые, в чём мы убедились, случайно наткнувшись у родника на тропинку, круто поднявшую нас вверх, в Карадагскую чащу. Собственно, на навигаторе у меня в этом месте обозначена грунтовка. И поднимаясь по тропе, мы надеялись её найти и «пробежать» по ней до родника у Лягушки – расстояние-то небольшое, всего четыре километра. Ну, пара часов пути. Наивные!
Дорога вдоль западной стены Сюрю-Кая вероятно и правда была, раз она есть на генштабовской карте, но было это очень давно. Кое-где она читается, но местами – настоящий бурелом. Впрочем, это мы любим. Если бы не лай в чаще Гюллера (где мы на время опять потеряли тропу), было бы совсем весело. А так – представьте: заповедные дебри, совершенно, причём, незнакомые, небо стремительно сереет (темнеет зимой рано, и до сумерек всего около часа), тропы нет, а в кустах ещё и лает кто-то. То ли собака бродячая (самое худшее лезет в голову первым), то ли егерь обходит с собакой свой участок… Позже нам объяснили, кто это был, но тогда мы прокрались тихонько по GPS до дороги (нашли, конечно же) и, стараясь не шуметь, «втопили» на север. Даже шарахавшиеся от нас в лесу косули не навели нас на мысль, что лаял самец косули! Всё-таки это было жутковато, а косули такие милые и безобидные существа, что подобное несоответствие просто не могло прийти в голову.
Самое обидное, что в этой авантюрной вылазке нам фактически «не показали» видов! То есть мы видели роскошные, необычные ракурсы Карадага, но, во-первых, всё время как бы сквозь щёлочку (дебри!), а, во-вторых, постаралась серая хмарь, укутавшая и без того плохо видные горы.
Всё разочарование исчезло, как только мы добрались до скалы Икылмак-Кая – открывшийся простор, масштабные скалы, далёкие заснеженные вершины – это стоило того, чтобы сюда прийти! Долго не мог уйти от этого места – хочется сидеть там долго, хочется любоваться оттуда закатом… Но погода не располагала, а вечер торопил.
Кстати, любуясь суровым пейзажем, ещё раз подумал, что «Край голубых холмов» - очень точное название для коктебельских окрестностей. Пусть это и не дословный перевод топонима, скорее поэтический, зато какой точный!
Существуют две основные версии происхождения названия Коктебель. Согласно первой из них Köktöbel следует переводить с крымскотатарского как «край голубых холмов» (kök — серо-голубой, töbe — холм, el — край, местность). Эту «поэтическую» этимологию названия можно встретить в большинстве путеводителей. Более же обоснованной с научной точки зрения является другая версия. Словом töbel в крымскотатарском языке называют «звёздочку» на лбу у животного. А kök töbel значит «серый [конь] со звёздочкой на лбу». В пользу этой версии говорит существовавшее до середины XX века в Джанкойском районе Крыма село Кара-Тёбель (qara töbel — «вороной [конь] со звёздочкой на лбу»). По-видимому, кёктёбель и каратёбель — это названия кыпчакских родов, кочевавших в Средние Века в степной части Крыма.
Дальше мы без приключений спустились к роднику у Лягушки и уже в темноте, довольные и приятно уставшие, благополучно добрались до полюбившегося кафе при дегустационном зале, где смогли расслабиться и помечтать о завтрашних планах. Хотя, как оказалось, этим вечером мы и представить не могли, что нас ждёт завтра.
А завтра был снегопад. И «двое против ветра» отправились в Тихую бухту: Однажды в Коктебеле.
