После того, как мы свернули с основного шоссе (Дорога в Бишкек: цветотерапия для глаз. Ч.61), мы попадаем в незнакомый нам мир печальных традиций. Да и кто из путешествующих по доброй воле посещает кладбища в других странах? Исключением могут быть какие-то особые захоронения, а так, чтобы заинтересоваться сельским кладбищем, не думаю…

Равшан, сам не будучи чистым кыргызом, да и в силу молодости и отдаленности этих печальных событий в семье, не смог толком рассказать нам о погребальных традициях. Да и непростая дорога не позволяла ему отвлекаться.

Традиции погребения веками складывались по-разному у разных народов, и сегодня мы видим, как возводятся прям мавзолеи над телом усопшего, но незабвенного. Да и до революции, чего греха таить усыпальницы кладбищ составляли целые некрополи. Я, например, люблю гулять по аллеям кладбища на территории Новодевичьего монастыря у нас в Петербурге. Там какая-то мистическая атмосфера, и однажды она привела меня к могиле одного из моих первых начальников, который родился со мной в один день. Это было пышное надгробие Ковалева Валерия Ивановича, который некоторое время руководил и был ректором нашего Петербургского института железнодорожного транспорта (бывший ЛИИЖТом, когда я там училась, и ставший ПГУПСом, когда его заканчивала моя дочь).
.

Для нас сегодняшних трагичными кажутся погребальные традиции, в ходе которых совместно с усопшим в последний путь отправляются его жены и слуги. Примером тому служат знаменитые пирамиды Долины Гиза (Экскурсии из Хургады. Часть 2).

Неожиданным и уникальным является целый пантеон терракотовой армии в Китае (Сиань. Глиняные воины Шихуанди. Часть 11).

А если вспомнить похоронные традиции в Непале? Кремационные гхаты Долины Теней в Пашупатинатхе. Ч.139

И уж, конечно, для нас россиян камнем преткновения является Мавзолей Владимира Ильича.

Что касается кыргызов, то, как все кочевые народы мира, они не заморачивались возведением вообще каких-то сооружений. Так до могильных ли усыпальниц им было дело, если они сегодня здесь, а завтра там? Но были и исключения, и делались они для благородных, прославленных воинов и праведников, которых хоронили там, где застала их смерть, и они удостаивались целых глиняных мавзолеев. Но все же возводить их старались на вершине холма, чтобы их было видно издалека. Они, как и прежде, при жизни, охраняли территорию, только со временем не стало тех врагов, от рук которых они погибли, да и сами мавзолеи (или гумбезы) из песчаника недолговечны и постепенно «плывут» под воздействием ветра и дождей. Все как и везде, и мне помнится, как мы в детстве со школьной учительницей пошли в поход и очистили могилу героя 1812 года. Для нас это было открытием и уроком на всю жизнь!

Вольные кыргызы возводили величественные сооружения над могилами своих героев, чтобы, как говорится, помнили. Вот и стали превращаться такие захоронения в места поклонения, в «место, которое посещают», что на самом деле означает мавзолей (мазар) в переводе с арабского. К таким могильникам стали приезжать потомки усопших, а затем потянулась вереница паломников.

Так продолжалось вплоть до ХХ века, когда кыргызы стали вести все более оседлый образ жизни. В советские времена ритуал захоронений претерпел многие изменения, и отдавая последнюю дань уважения покойному, родственники вместе с тем порой явно демонстрировали свой социальный и финансовый статус в обществе. Это, мне кажется, очень характерно для восточных людей, которые даже в мелочах отмечали разницу между богатым и бедным, начальником и подчиненным. Например, у меня был начальник-беженец из Казахстана, который занимал там министерский пост. Так ему было дико, когда кто-то из нас, решив свой вопрос, поворачивался и шел к двери. По негласному этикету востока, мы должны были пятиться к двери и только возле нее, поворачиваться задом к «великому и мудрому» шефу.

Сегодня на кладбищах Кыргызии можно увидеть и простые надгробия, и величественные мавзолеи. Впрочем, разве у нас не также? И старт этому был взят в 90-е, во всяком случае, я сужу по Южному кладбищу, где упокоились мои родители. Прямо при входе лежат жертвы «бандитского Петербурга», молодые парни, которые погибли без времени, и им отдали дань их родственники и коллеги.

«До XVIII-XIX веков большинство кыргызов не исповедовали ислам, поклоняясь животным и природе. И по сей день многие кладут на могилы своих родных и близких оленьи рога, перья и глиняные фигурки животных».

Когда сюда докатились идеи «равенства и братства» кыргызам было трудно смириться с тем, что нельзя устанавливать особые могилы титулованным особам, и потихоньку за селами стали возникать настоящие некрополи.

«Создавая памятники, некоторые вспоминали времена кочевых юрт – разборных конусообразных домов, сделанных из деревянных стоек и фетра, – и сооружали для своих отцов и матерей надгробия из металлического прута в форме юрты, которые покрывали местность как птичьи клетки. При особо пышных могилах могли иметься сооружения типа вестибюля со скамеечкой внутри, напоминающее последние пристанища некоторых государственных деятелей XIX века на кладбище Пер-Лашез».

Так стал вырисовываться некий сплав старых и новых традиций, когда рядом можно увидеть и полумесяц, и красную звезду. Утопией оказалось и равенство, а само общество быстро шло к расслоению, при котором и живым и мертвым был разный почет и уважение. Главным стали не заслуги перед отечеством, а количество денежных знаков, которыми обладает семья покойного. К сожалению, в этом нет ничего необычного – у нас ведь все также, не так ли?

Кладбище, мимо которого мы проезжаем, представляет собой некий микс из невысоких построек, имеющих стены, купола и остроконечные крыши, современных плоских камней с фото, или металлических каркасов в виде юрт. Эти сооружения, напоминающие кукольные домики, и есть последнее пристанище людей, город мертвых.

Мы просим ехать помедленнее, чтобы успеть не только увидеть, но и запечатлеть фальш-окна, ниши, сквозные проходы, фризы, а также башенки по углам. Здесь даже на беглый взгляд можно понять время захоронения, потому что старые мазары сделаны из глины, а, начиная с 1980-х, их начали строить из кирпича. Иногда в Кыргызии надгробные монументы также называются «гумбез».

Мы уже знаем некоторые традиции ислама, в соответствии с которым женщины не участвуют в самом погребении, на кладбище ходят только мужчины. А еще нам было странно узнать в Татарстане, что у мусульман не принято навещать могилы покойного. Оказалось, что это не совсем так, и связано это с тем, что «в первые годы пророчества Мухаммад запрещал мусульманам посещать места захоронения усопших», чтобы они не совершали языческих обрядов. Так обычное для нас православных украшение цветами (искусственными или живыми) совершенно неприемлемо в исламе. Развеяли в Киргизии мы и информацию о категорическом запрете посещения могил женщинами. Тут мнения исламских ученых разделились на полное право для женщин, на нежелательное деяние и полный запрет (харам). Вот такая случается дискриминация по половому признаку при похоронах.

Что касается даты похорон, то по исламской традиции нужно успеть упокоить усопшего до заката в день его смерти. Сложно, и практически невыполнимо в городе, мне кажется. Мусульман хоронят без гробов, вырывают яму, а в ней делают боковую нишу, куда укладывают покойного на правый бок в позе поясного поклона.

Вот так увиденный нами кыргызский погост навел на размышлении о бренности бытия, но мы тут же стараемся переключиться на окружающие пейзажи, и интересуемся, что же нас ждет впереди —
Каньон Кок-Майнок: под ногами хрустит тишина. Ч.63.

Продолжение следует...