ЛОЯН. Монастырь ШАОЛИНЬ. Пятичасовой переезд Сиань-Лоян начался с опоздания поезда, которое скоротали в немноголюдном зале для интуристов, при посадке образовалась давка: двухэтажный вагон «под завязку» набивали немцами, итальянцами и «прочими шведами», а среди них случайно затесалась 7 русских туристов, едущих без гида: принимающая сторона решила сэкономить, и в каждом городе нас ждал новый гид – весьма неудобно для экскурсионного тура. Пустынный перрон (в Китае к поездам не пускают провожающих, попрошаек, бомжей и прочих праздношатающихся) медленно уплыл в сторону, а через час с небольшим в густом тумане стали мелькать пейзажи, которые при хорошей видимости могли бы вызвать восхищение: невысокие горы, изрезанные узкими расщелинами, желто-зеленые долины и поля, жаль, что это великолепие лишь угадывалось в туманной дымке. Я надеялся, что отъехав от Сианя несколько сот километров, мы вырвемся из цепких объятий надоедливого туманного болота, и действительно, на середине пути марево разошлось, и засияло солнце, но ближе к Лояну все вернулось на круги своя – мутная дымка вновь окутала землю. В вагоне чисто, полно проводников, которые хоть и не говорят по-английски, но готовы исполнить любой каприз за наши деньги. Улыбчивый проводник (ему очень подошло бы прозвище Веселый Фан) всю дорогу очень умело навязывал пассажирам всякую ерунду, начиная от детских игрушек и кончая женскими платками (надо заметить, что цены на его товары были совсем недетскими).

В Лоян прибыли к вечеру, и этот день можно смело вычеркнуть из экскурсионной программы, ведь даже за окном вагона ничего интересного увидеть не удалось. А когда в Лояне молоденькая студентка-гид сообщила, что гвоздь завтрашней программы – экскурсия в монастырь Шаолинь будет резко сокращена из-за визита партийной делегации, это живо напомнило наше совсем недавнее социалистическое прошлое.
Утренняя трасса в Шаолинь была пряма как стрела и пустынна, как лунный пейзаж, (хотя я, начитавшись туристических баек, ждал разбитой проселочной дороги, серпантином петляющей по горам), а здесь - шикарный автобан, построенный не иначе, как к приезду Путина. Размышляя о монастыре Шаолинь под впечатлением китайских фильмов, я представлял мрачные замшелые стены, в окружении которых избранная каста молчаливых монахов, обритых наголо, годами крушит камни, ломает палки о спины своих друзей и врагов, а так же ловко перемалывают кости своим многочисленным недругам, используя мотыги, вилы и прочие с/х инструменты. Действительность превзошла мои ожидания, но оказалась не совсем такой, как я ожидал. Густой утренний туман плотно укутал окрестные горы и только усиливал горечь от того, что за полтора часа мы не сумеем детально осмотреть легендарную кузницу великих бойцов. Первое, что бросилось в глаза – бесконечная шеренга молодых спортсменов, стоящих вдоль обочины шоссе, и множество милиционеров – такое забытое и одновременно знакомое для Москвы зрелище – народ в ожидании высоких гостей.

У шоссе замер памятник первому настоятелю монастыря – монаху Бамо, урожденному индийскому принцу, пришедшему в Китай 1500 лет назад проповедовать буддизм. Придя в эту обитель, он увидел, как немощны монахи, от чего впал в великую скорбь, и на девять лет удалился в келью на горе, где его и озарило, как укрепить человеческое тело с помощью системы упражнений – так и родилась борьба Кунг-Фу. Упражнения оказались настолько эффективными, что теперь не только монахи, но и воспитанники десятков процветающих школ с энтузиазмом постигают тайны древней борьбы, а миллиард с четвертью китайцев успешно укрепляют свое тело и дух с помощью облегченного варианта этих упражнений – гимнастики Ушу. Невдалеке стоят модерновые ворота в китайском стиле, от которых аллея ведет к самому монастырю, в обычные дни туристы преодолевают двухкилометровый путь на электромобилях, но сегодня не тот день, и нашей группе пришлось передвигаться пешком. Кое-где пробегали празднично одетые молодые монахи, а группа ребят тащила по лестнице здоровенный стенд, Дима решил помочь мальчишкам, кадр получился колоритный, хорошо, что стенд, несмотря на дружескую помощь, удалось удержать от падения. На фоне китайских пагод и древних стен совсем неуместно выглядели TV-машины, обвешанные спутниковыми антеннами, готовые немедленно приступить к трансляции главного события – визита высоких чиновников в колыбель китайской борьбы.
Ровные площадки, посыпанные песком – места тренировок, были пусты, лишь утренний ветерок колыхал бордовые плакаты, исписанные иероглифами. Сам монастырь оказался весьма компактным, и мало отличался от своих собратьев, он действительно был мрачным и загадочным, и состоял из анфилады маленьких дворов, разделенных традиционными китайскими воротами-залами, в которых и размещаются алтари, фигуры Будды в различных воплощениях и его помощников. Все строения карабкались вверх по склону живописной лесистой горы, и, несмотря на свои небольшие размеры именно этот монастырь показался мне самым «китайским» из всех, которые уже довелось увидеть в этой стране. Оставался один вопрос, где же великие борцы оттачивали свое мастерство? ведь свободного места в монастыре совсем мало. Ответ нашелся быстро: в последнем дворе стояло строение, в котором раньше и тренировались монахи. Гид с гордостью продемонстрировал вмятины в полу – это следы ударов самых великих бойцов Кунг-Фу (если это правда, то ребята действительно крутые: для того, что бы ударом ноги утопить в землю мощеный мелкой брусчаткой пол, надо обладать нечеловеческой силой).

Бритоголовые монахи, в желтых одеждах, неспешно занимающиеся своими делами в интерьерах монастыря, подчеркивали необычность обстановки: один зажигал курильницу, другой что-то старательно записывал в большую книгу (про себя я подумал – твои предшественники здесь крушили каменную кладку, а ты писарчуком заделался). Зря я на него так - переписка священных текстов для буддистского монаха – важнейший момент воспитания духа, без которого тело – лишь греховный сосуд. Третий монах продавал в/фильмы, книги и сувениры, в этом богоугодном деле ему помогал маленький мальчик, тоже монашеского звания, именно его хотели запечатлеть на фото все туристы, но наставник запрещал это делать, видимо, чтобы не пробуждать тщеславие в малыше.

На выходе из монастыря нас ожидало занимательное зрелище: две группы монахов, (человек по сто каждая) расположились на брусчатке перед монастырскими вратами. Бритые малыши, с темнокожими макушками, одетые в золотистые «царские» одеяния, сидели в позе лотоса. В руках каждый из них держал странный предмет похожий на большой орех – музыкальный инструмент под названием «рыба». Вторая группа ребят в одеждах ярко-красного цвета была постарше, в руках каждый из них держал свечку в форме цветка лотоса – его сильно почитают здесь. Именно такие свечи ставят здесь на специальный подсвечник-иероглиф, обозначающий одно из имен Будды. В отличие от европейских детей, которые непременно баловались бы, и галдели в данной ситуации, эти сидели совершенно тихо, и смиренно ожидали команды наставника, почти не обращая внимания на суетящихся вокруг туристов, которые в погоне за экзотичным кадром разве что только на голову бедным деткам не садились. Картина была крайне необычной, и очень хотелось задержаться здесь подольше, но надо было бежать дальше к Лесу Пагод Талинь – месту упокоения праха всех 200 настоятелей монастыря, захороненных за 1500 лет существования монастыря. По местным правилам после смерти каждого настоятеля сжигают на небольшом каменном постаменте, а затем его прах замуровывают в пагоду, высота которой зависит от степени уважения к ее владельцу, а так же от размера вкладов спонсоров (главное, что бы число ярусов было нечетное, в идеале – семь). На гранях пагоды резьба, иероглифические надписи, повествующие о достоинствах усопшего и... свастика, здесь – это всего лишь буддистский знак перехода из одной жизни в другую. На обратном пути началось самое интересное: дети, ранее тихо сидевшие на каменной мостовой, встали, и дружно стуча палочками по своим необычным музыкальным инструментам, начали тараторить речевки, их содержание гид затруднилась перевести, но заверила, что это цитаты из буддистских трактатов. По правой обочине еще недавно пустынной аллеи, сидели совсем маленькие монахи в серо-синих робах, каждый из них перебирал в руке деревянные четки, а их взоры были устремлены куда-то вдаль. Совсем недетские сосредоточенные взгляды внушали уважение к маленькому ребенку, способному так глубоко погрузиться в неведомые дали. Даже попытка одного из туристов потрогать четки одного из маленьких «мудрецов» не смогла вывести его из состояния самосозерцания. А на другой стороне аллеи протянулась цепочка мальчишек старшего возраста, которые мерно постукивали по своим музыкальным «рыбам», создавая неповторимый аккомпанемент для группы молодежи в желто-красных костюмах, с энтузиазмом бегающей вдоль реки с ведрами, изображая веселых водоносов. А дальше располагались еще более интересные персонажи: крошечные ребятишки с бритыми головами, на которых красовались лишь небольшие кокетливые чубчики. По команде наставника они, лежа на земле, застывали в крайне неудобных позах, например, закинув обе ноги за голову. Их соседи делали вообще уникальные трюки: ухватив зубами носок собственного ботинка, они задирали эту ногу вверх, оставаясь стоять на одной ноге, как диковинные цапли. Все пространство вокруг главной аллеи заполнили тысячи спортсменов в разноцветной форме, они стройными рядами маршировали на спортплощадках, еще недавно абсолютно пустых, между деревьями тренировались бойцы в масках, ребята в развевающихся белых плащах, буквально взлетали на стволы деревьев, а затем ловко прыгали вниз, со свистом размахивая клинками. Часть юношей стояли с оголенными торсами: их накачанная мускулатура, упруго перекатывающаяся под смуглой кожей, не оставляла сомнений, что это настоящие бойцы, а их бесстрастные и невозмутимые лица говорили о том, что они ринутся в бой против любого противника. На следующем газоне группа парней с дикими криками «кия» долбила ребром ладоней по специальным табуреткам, выбивая из них облачка пыли. А за ними восьмерка худощавых спецов дружно раскачивала здоровенное бревно, целясь в живот своему совсем не худому товарищу. По команде «хо» бревно врезалось в живот бедолаге, после чего он отлетал на пару метров назад. Конечно, было видно, что он халтурит, и отскакивает назад, не дожидаясь всей силы удара, но, несмотря на эту хитрость, кожа на его животе сильно покраснела, а сам он глубоко и часто дышал. Отряд девчонок в малиновых костюмах между соседних кустов разучивал танец с саблями, их появление развеяло мое стойкое заблуждение о том, что Кунг-Фу – это исключительно удел мужчин. Всюду, куда падал взор, пестрели разноцветные спортивные формы, даже все окрестные пригорки были усыпаны спортсменами в желто-красных одеяниях. Представить, что в маленьком монастыре учатся многие тысячи монахов я не смог, гид подтвердила мои сомнения: подавляющее большинство из тысяч спортсменов, окружающих нас – это воспитанники спортшкол, расположенных в окрестностях Шаолиня. Самих монахов совсем немного, ибо стать им имеет право любой китаец, но отбор здесь жестче, чем на бюджетное отделение МГУ, ведь стать монахом этого прославленного монастыря, которому давно было пожаловано звания «Первого», не только полезно для здоровья, но исключительно почетно.

Знаменосцы крепко держали развевающиеся на ветру ярко-красные, отороченные золотом стяги, завершая великолепную картину невиданного спортивного праздника, который для нас продолжился в одной из местных спортивных школ. Не знаю, сильно ли нас дурили, но зрелище толстенной палки, разлетающейся в щепки после удара о живот сэнсея, впечатляет. Перед палочным ударом я долбил этого товарища кулаком в живот – его пресс не показался мне чем-то особенным. А аттракцион, когда юноша ломает о свою голову металлическую пластину – это покруче, чем бутылка, разбитая о голову десантника. Очень понравился парень, которого на шести острых пиках, упертых в голое тело поднимают в воздух, правда, выражение лица главного героя во время подъема почему-то было очень жалостливое, все равно молодец, тыкать пиками в грудь, живот и ноги – удовольствие не из приятных. Очень неплохо смотрелся висельник, которого петлей, затянутой под подбородком, вздернули под самый потолок, там, в вышине, он блаженно закрыл глаза и застыл в позе лотоса, терпеливо ожидая, когда его опустят вниз. Впечатления были настолько сильными, что они затмили даже восхождение на Великую Китайскую Стену. Через несколько часов, на обратном пути проезжая это место, мы вновь увидели сотни спортсменов вдоль трассы, за многие часы безуспешного ожидания гостей они настолько устали, что уже не стояли, а сидели на обочине, устало понурив головы: делегация задерживалась где-то в пути. Возвращались в город другим путем - по извилистому горному серпантину, на котором мы с трудом разъезжались со встречным транспортом - трехколесными грузовыми и легковыми автомобилями – прикольным изобретением экономных китайцев.

Гроты ЛУНЬМЭНЬ День чудес продолжился в гротах Лунмэнь (80ю), иногда их называют пещерами. Малоизвестные, но очень трудолюбивые строители-камнерезы потратили многие годы своей жизни, для того, что бы на протяжении 1 км украсить скалы вдоль реки тысячами статуй Будды из камня, размером от сантиметров до десятка метров в высоту. Центральная часть комплекса – храм Фэнтянь (Храм почитания памяти предков), созданный по приказу У Цзэтянь - единственной императрицы за всю историю Китая. В центре огромной выемки в скале возвышается Будда Лушэн высотой 17 м – огромная статуя, целиком высеченная в скале, по бокам от него стоят статуи учеников, парные статуи богатырей и жертвователей на храм. Увы, никакие слова, фотки и даже видео не способно передать величие панорамы, рядом с которой хочется молча стоять, восхищаясь талантом древних мастеров.
Прощальный ужин во вращающемся ресторане на вершине одного из высотных отелей Лояна еще больше укрепил благостное впечатление от этого дня: выбор блюд был выше всяких похвал, повара при нас жарили любой понравившийся кусок рыбы или мяса, а небольшой дождь разогнал туман, и позволил любоваться великолепной панорамой ночного города, раскинувшегося внизу.

Очередная китайская ночь застала нас в поезде Лоян-Сучжоу, переезд в город садов и парков занимает 15 часов, вагоны как у нас, только туалет с умывальником разделен. Для знакомства с местной экзотикой решили продегустировать пузырек 65* водки - крепка китайская «огненная вода». Вот и баиньки пора, да не тут то было, жена моего соседа заходит с растерянным видом в купе и с неподдельным испугом начинает гнуть пальцы, когда через минуту она обрела дар речи, выяснилось, что полчаса назад она оставила на полочке умывальника три прелестных колечка с «брюликами». И теперь почему-то не может их найти на прежнем месте, чему страшно огорчается. Пришлось, с трудом разлепив глаза, брести в купе к проводникам, среди которых, на счастье маши-растеряши, нашлась одна тетка, понимающая несколько слов по-английски. Мой вопрос о пропаже вызвал очень живую реакцию, из чего я заключил, что тема проводникам хорошо знакома, и отправился спать, в полной уверенности, что кольца немедленно вернут хозяйке. Однако через 20 минут меня опять потревожила растерянная и в конец замороченная женщина – бригадир проводников чего-то от нее хотел, но что? Оказывается, железнодорожник затеял настоящее следствие: он потребовал зарисовать кольца и место происшествия в его журнале, показать в умывальнике, как была совершена потеря, и напоследок снял копию ее паспорта. А потом случилось столь ожидаемое чудо – через какой-то час кольца вернули законной хозяйке. Утром в плотном тумане пересекли реку Янцзы, жаль, что оценить ее величие в полной мере не удалось, т.к. видимость не превышала 10 метров, но то, что река очень широкая, а вода в ней желтая, заметил, заодно и очередную галочку поставил: пересек великую китайскую реку.