Следующим утром мы снова прибыли в аэропорт. На этот раз погода была не очень даже в самом Южно-Сахалинске, и шансов улететь на Курилы, на мой взгляд, у меня было еще меньше, чем в прошлый. В 10.05 по традиции объявили, что рейс на Кунашир откладывается, еще через час, что опять откладывается, и я начала осознавать себя героем «Дня Сурка», который каждое утро просыпался во вчерашнем дне и заново его проживал – сплошное, своего рода, дежавю. Так же и я. Мы опять сидели в машине, ели чипсы, слушали радио и смотрели на других пассажиров злополучного рейса «Южно-Сахалинск – Южно-Курильск», на которых точно так же смотрели вчера.
В этот раз все закончилось в 15.00, когда всех распустили по домам, сказав, что самолет сегодня не полетит, и велев теперь приезжать в аэропорт аж через день! По натуре я, вообще-то, девушка не очень кровожадная, но тут, честно сказать, чуть было, не дозрела до того, чтоб начать вылавливать по одному в темном переулке всех, чинивших мне препятствия в перелете на Кунашир, включая гениальных строителей Южно-Курильского аэропорта, дабы им впредь неповадно было негодные места для строительства выбирать, и разбираться с ними по понятиям!

- Может, съездим на «Горный воздух» - в одно интересное местечко в пределах досягаемости?, - неожиданно прервал мои мысли Саша.
- Поехали, - обречено вздохнула я, потому что, как именно «разбираться по понятиям» с вышеперечисленными личностями, еще не придумала.

«Горным воздухом» была старая заброшенная турбаза на вершине сопки на окраине Южно-Сахалинска. К ней мы ехали по красивейшей дороге, с двух сторон заросшей дикими лилиями, люпинами и огоньками – мелкими ярко-рыжими цветочками наподобие наших бархатцев. Эта прелесть встречалась повсюду, произрастала по принципу сорняков, и никто из сахалинцев даже не думал считать ее приличными цветами!

Когда наша машина начала взбираться на сопку, цветы сменились заповедными хвойно-лиственными лесами, перемежавшимися с настоящими зарослями бамбука. Этот самый бамбук я бы наряду с лопухами тоже назвала символом Сахалина. Представлял он собой невысокую, до метра, «траву» с жестким стеблем и узкими листьями, внешне похожую на пырей. Но попробовали бы вы сорвать этот пырей!!! В общем, особая бамбуковая разновидность!

Наконец, мы добрались до турбазы. Когда-то все здесь было очень прилично: белоснежные корпуса, два горнолыжных трамплина, канатная дорога, шедшая от подножия к вершине… Теперь же вместо корпусов сохранились лишь остовы зданий, деревянные трамплины прогнили, а оставшиеся от канатки опоры, только усугубляли и без того печальную картину. Но какой же чудесный вид открывался от турбазы с обзорной площадки! Южно-Сахалинск на ладони!

Мы же поднялись еще выше, на самую вершину сопки, где находилась вторая обзорная площадка, и уже оттуда стали смотреть на Южно-Сахалинск с высоты птичьего полета.

Это место считалось у жителей города важным культурным объектом. Сюда многие приезжали отдыхать, как мы, например, ездим в Александровский сад. Сейчас здесь тоже было достаточно народа: кто-то пил пиво, кто-то загорал, кто-то любовался друг другом, возлежа на травке, опять же подобно нашим подросткам, возлежавшим на газонах Александровского сада!.. А довершал композицию воздвигнутый и закрепленный на вершине сопки представителями каких-то религиозных сект камень-обелиск с выцветшей от времени и едва различимой надписью, гласившей, что, мол, скоро грядет конец света и, что останется на Земле единственный зеленый остров (Сахалин, разумеется), и родится на нем Бог, и будет тогда всем хорошо и замечательно, и т.д. и т.п.

Но какая же красота расстилалась внизу!!! Мы, как на карте, искали знакомые улицы и дома города, таявшего в синеватой дымке заката, прослеживали терявшиеся между сопками линии дорог и смотрели на солнце, плавно катившееся за горизонт…

Через день я, как на работу, опять явилась в аэропорт. За полчаса до оного факта я с чемоданом вышла на шоссе в раздумьях, где находится остановка, и какой вид транспорта меня повезет. Саша на этот раз проводить меня не смог – у него начались трудовые будни. Остановки в пределах видимости не наблюдалось. Постояв минут пять, я начала усиленно чесать репу на предмет того, как быть дальше. Вскоре умственные напряжения на моем благородном лице были замечены водителем проехавшей мимо «Тойоты», который глубокомысленно на меня воззрился. Через две минуты водитель вернулся, остановил машину и высунулся из окошка: «Девушка, вам куда?». «В аэропорт», - ответила я. Он почему-то сильно удивился, но решил меня довезти. Денег не взял категорически, правда, попросил телефончик!..

В этот раз в аэропорту нас продержали аж до 16 часов, после чего пригласили всех явиться туда через день. То, что мы никуда не улетаем, стало уже доброй традицией. В глубокой печали я с чемоданом загрузилась в маршрутку и отправилась домой, в смысле, к Диме и Любе.

Ждать очередного послезавтра мне теперь не было смысла. До отъезда в Японию оставалось неполных две недели и даже, если бы где-то попадали с неба белые медведи, и наш суперлайнер, наконец-то, взмыл по направлению к Курилам, то совершенно не факт, что с Курил я бы стала вылетать более успешно, не застряла бы там на долгие дни и в результате не опоздала бы к отправлению в Японию. В принципе, добраться до Кунашира можно было еще на теплоходе, отправлявшимся из порта Корсаков. Ходил туда два раза в неделю «Игорь Фархутдинов», названный так в честь погибшего Сахалинского губернатора. Прибыв домой, я в надежде позвонила в диспетчерскую Корсакова. «Ха-ха! – сказали мне в телефонную трубку. - Все билеты на ближайшие рейсы распроданы, бронировать нельзя, попробуйте лететь самолетом!». Вот, спасибо!!! В общем, стало окончательно ясно, что Курил мне в этом году не видать, как собственных ушей!

«Что ж, - решила я, - тогда буду подробно осматривать Сахалин!», - и отправилась на железнодорожный вокзал за билетами.