Мы расстались накануне, друзья, если помните, в королевской кухне дворца Хэмптон Корт, откуда я вышел весьма огорчённым, почти обескураженным (как, видимо, выходят в последнее время почти все посетители), поскольку тамошние повара, готовящие историческую средневековую еду на глазах у рефлекторно пускающей слюнки публики, сами же эту самую еду уничтожают, отправляя её прямым ходом в собственный желудок.
Какие чувства в таком случае испытываешь? Думаю, сродни классовой ненависти. У нас даже господин Якубович халявные плюшки и импортный виноград раздаёт своим зачем-то безостановочно рукоплещущим зрителям во время популярного в определённых кругах интеллектуального шоу. Впрочем, туплю, однако. Сознательно рукоплещут люди известному телеведущему. Очевидно, чтобы заслуженно и побыстрее добраться до вожделенных якубовичских плюшек.
Теперь, уже задним числом предполагаю, что может и дворцовым поварам-шоуменам мне надобно было так же активно поаплодировать за их кулинарное искусство. Глядишь, и их сердца, заплывшие жиром от вынужденного поедания калорийной средневековой пищи, дрогнули бы и растаяли в ответ на моё публичное признание.
Впрочем, как-то уж очень натуралистично выразил я эту здравую, в целом, идею. Представьте себе на минуту картину: вы аплодируете, а сердечная мышца повара, сначала вздрагивает, а затем с неё начинает интенсивно капать тающий избыточный жир. Бр-р! Чтой-то расхотелось мне вкушать после такого душевного потрясения яства с королевского стола! Уж лучше погуляю на пустой желудок по красивым королевским садам, да и вам советую.
А сады-то здесь, на самом деле, — отменные! Их, правда, во времена женопогубителя, Генриха VIII, не было и в помине. Вокруг дворца располагалась большая территория охотничьего парка, где, охотясь в перерывах между очередным душегубством, тучноватый в зрелом возрасте король состязался, спьяну, в скоростных качествах со своими гончими. Ряд историков утверждает, что некоторые недальновидные гончие при этом иногда были стремительнее своего хозяина. Их судьба мне доподлинно неизвестна, но предположения, далёкие от оптимистических, у меня имеются.
В конце 17 века во времена Уильяма III все деревья парка были вырублены и, надо полагать, истоплены во дворцовых каминах, коих здесь изрядное количество, дабы скрыть от потомков следы этого неприглядного экологического правонарушения.
Резон у данного неправомерного мероприятия, надо признать, всё же был, поскольку у королевской особы возникла острая жизненная необходимость создать у дворца Большой Фонтанный Сад, в котором устремляли бы к небу свои серебристые струи тринадцать фонтанов.
Как всё-таки образно и, главное, нетривиально выражаю я иногда мысль на отдельных отрезках своих живописаний!
Королевой Анной, правопреемницей Уильяма, были посажены здесь тисовые деревья, которые первоначально подрезались, сказывают, в форме шара. Эти формы деревьев я не успел застать по причинам объективного порядка, ну а сейчас тисы подстрижены так, что напоминают накринолиненные платья балерин-статисток, которые, стоя на одной ноге целым строем, ожидают появление балетной примы. Нет, определённо, образности моего стиля мог бы позавидовать сам маэстро СТРУНИН.
(Впрочем, это утверждение весьма предположительно и даже рискует остаться безнаказанным, поскольку мастер не сулил с некоторых пор уделять внимание моей "писанине").
Ну а теперь отвлечёмся от хореографических ассоциаций и, похрустывая гравийной смесью сомнительно удобных для пеших прогулок дорожек дворцового парка, с естественной, но при этом лёгкой пробуксовкой протекторов моих сношенных от взаимодействия с лондонскими тротуарами башмаков, отправимся в Приватный королевский сад.
Эта часть сада всегда была закрыта для посещений, так как считалась личной собственностью короля. Слава Богу, монархия нынче в Британии весьма ограниченная, и сей факт даёт нам, простым смертным, естественное право побродить почти в одиночестве в этом уютном идиллическом уголке.
Под тёплым майским солнцем, под аккомпанемент журчащих фонтанов, обаняя ароматизированный цветением глициний воздух и трепетно осязая живописную округу, признаюсь, — хочется совершать только благородные поступки, осуществлять головокружительный беспосадочный полёт оригинальных мыслей и фантазий, а не строить дворцовые интриги и обезглавливать своих поднадоевших, а потому опостылевших жён.
Глициния во всю цветёт!
Жаль, что этот Приватный сад был разбит только во времена Уильяма III (концовка 17 — начало 18 века), а не раньше, когда правил Генрих VIII. Возможно, такая красота спасла бы если и не весь мир, то хотя бы его немногочисленную часть — несчастных жён короля от их печальной участи.
А теперь погрузимся в атмосферу Приватного сада. Начнём это погружение с мраморной урны, которую я заприметил при первом приближении к саду. Своим искушённым взглядом знатока дворцовых урн я определил дату изготовления этого произведения — 1690 год. Если вы в этом экспертном заключении усмотрите какой-то подвох, то напрасно. Я, думаю, смогу и дальше вас поражать своей эрудицией в этой малоисследованной области.
Приватный сад.
Так вот, сия урна изготовлена из ценного карьерского мрамора, который был добыт из карьера, расположенного по соседству с тем, из которого в своё время черпали материал для декорирования Букингемского дворца.
Если "знатоки", коих немало на "Турбине", возразят, мол, почему же у дорогого карьерского мрамора такой недорогой темноватый цвет. Отвечу. Пообветрился. Вы же не протестуете коллективно, глядя на тёмный цвет Белой башни современного Тауэра!
И ещё немного актуальной информации об объекте моего пристального внимания. Я слышал, что обычай народной люстрации, который так прижился в последнее время в братской Украине, берёт своё начало именно с этой урны. В ней впервые был по приказу Генриха VIII люстрирован кардинал Уолси (помните, первый владелец этого дворца). Конечно, заметите вы, люстрироваться в симпатичной мраморной урне дворца Хэмптон Корт гораздо приятнее, чем в мусорном баке какой-нибудь Жмеринки, да ещё совместно с его содержимым.
И с этим сложно не согласиться. Но, как это бывает нередко, любая попытка повторения оригинала чревата опасностью некоторого искажения. На Украине сочли нужным именно таким образом переосмыслить английский опыт. Хотелось бы верить, чтоб и иные популярные там сейчас западные ценности не переосмысливались столь же творчески.
Возвращаясь же к генриховской люстрации, прозорливый читатель, возможно, обнаружит здесь несовпадение дат. На что у предусмотрительного меня уже заготовлено убедительное объяснение. Состоит оно в том, что изготовление исторической урны имело два этапа: первый — черновой (на нём-то и "повезло" Уолси), второй — окончательный (его эстетический результат мы имеем удовольствие ныне наблюдать).
И напоследок, чтобы уж до конца завершить предыдущую тему, замечу, что если кому-либо из туристов сейчас серьёзно или для экзотики захочется полюстрировать(-ся) в Приватном саду дворца Хэмптон Корт, то делать это я бы вам не посоветовал. Ведь для этого мероприятия придётся предварительно долго выковыривать всё содержимое мраморной урны, включая растущие там симпатичные цветы, что неизбежно привлечёт внимание охраны дворца и потянет, как следствие, на серьёзный административный штраф, если не больше. Про последующие муки вашего экологического сознания я уж и не вспоминаю.
Далее, повествуя о Приватном саде, не грех мне, думаю, блеснуть и своими ботаническими познаниями. Впрочем, чего-то неожиданного для себя вы здесь не увидите: никаких эндемиков или просто редких растений. Ограждает сад живая изгородь из подстриженного граба. Самшит, магония падуболистная, лаванда, хосты, можжевельники — разве вы не встречали их в изобилии в своей Средней полосе России? (Я в своей средней полосе Сибири встречал, правда, только по отдельности и в территориально разобщённом состоянии). В общем, всё просто, но смотрится весьма неплохо.
Ну и, конечно же, моционя по Приватному саду, нельзя не упомянуть Великий виноградник Хэмптон Корта. Он был посажен Ланселотом Брауном в 1768 году и до сих пор даёт, говорят, прекрасный урожай. Виноград, кстати, чёрный, точнее Чёрный Гамбургский.
Здесь — корни Большой лозы.
Рядом с Большой лозой висит сертификат Книги Гиннеса, сообщающий, что это не только старейшая, но и крупнейшая лоза в мире, извивы которой составляют более 75 метров.
Если приехать сюда в августе, то можно полакомиться королевским виноградом, который продают во всех магазинах Хэмптон Корта. Насколько хорош этот хвалёный королевский виноград и получаемое с его помощью вино, мне, естественно, будучи в этих местах в начале мая, удостовериться не удалось. Однако, если взять за основу опыт дегустации английского виноградного вина во время посещения "средневекового" банкета в Лондоне, то могу оценить его качество исключительно из вежливости, приобретённой мною во время описываемой поездки, как неоднозначное.
Чтобы окончательно не утомить читателя рассказнями о своих прогулках по парку вокруг дворца (а слушать рассказ о 300 га. угодий, несомненно, утомительно), предлагаю, напоследок, пройтись в сторону знаменитого Лабиринта.
По пути к нему почти фатально наткнёшься на Розовый сад. Раньше, говорят, на этом месте проводились рыцарские турниры. Сегодня, нетрудно догадаться, здесь растут розы.
Розовый сад, но без роз.
В начале мая приходится, действительно, догадываться. Эти благородные цветы в это время почти не цветут, но для вас, друзья, я выискал более-менее приличный экземпляр и с удовольствием его вам преподношу.
Особенно не останавливаясь на Розовом саде, ускоримся, приближаясь к Лабиринту, учитывая то обстоятельство, что в нём принято долго блуждать, а времени до отхода автобуса в Лондон — у меня около трёх часов.
Добро пожаловать в Лабиринт!
Лабиринт был создан в 1700 году по заказу уже знакомого нам короля Уильяма III. А проект разработали Джордж Лондон и Генри Вайз. Лабиринт считается одним из самых известных в мировой истории и очень популярен среди туристов благодаря своей необычной форме в виде трапеции и встроенным динамикам, из которых раздаются 1000 звуков из инсталляции под названием "Транс". При мне, правда, динамики не работали по неведомой мне причине и оценить эффект одновременного звучания 1000 звуков мне не удалось. Может быть, к счастью.
Впрочем, у меня и без этого было немало хлопот. Дело в том, что Лабиринт Хэмптон Корта — один из крупнейших лабиринтов в Европе. Он занимает площадь в 60 акров. шириной в 60 см. и высотой в 180 см.. Учитывая, мой рост в 167 см., не очень-то и оглядишься вокруг. И это, как выяснилось позже, создало для меня некоторые труднопреодолимые проблемы.
Лабиринт. Сверху вроде всё просто! Из Интернета.
Ежегодно здесь блуждает, проклиная тот день, когда возникла идея сюда попасть, свыше 330 тысяч человек. Я, ессественно, оказался одним из этой трети миллиона счастливцев. Наивно полагая, что двух с половиной часов (при средней норме в 20 минут) мне хватит, для того, чтобы выбраться из Лабиринта, я в начале довольно бодро отправился по его узким самшитовым коридорам.
Пошли!
Постепенно бодрость духа начала слабеть, поскольку конца Лабиринту не было видно, время при этом стремительно таяло, а с ним таяла и надежда когда-нибудь отсюда выбраться. Я с досадой ругнул себя за то, что запамятовал захватить с собой чёрные нитки, которыми я обычно латаю во время путешествий свою прохудившуюся одежду.
Кто не понял, в чём дело, сообщу, что, интеллектуально готовясь к посещению дворцового лабиринта, я накануне прочитал поучительную мифологическую историю про некоего Тесея, который выбрался из своего мифологического Лабиринта с помощью золотой нити, которую паренёк предусмотрительно тянул за собой от самого входа. Ему эту идею подсказала подруга по имени Ариадна. Мне же на сей раз не повезло ни с подругами, ни с памятью на нитки.
Посетовав на свою забывчивость, я осуществил попытку пристроиться к паре таких же, как я, пространственных кретинов. Однако удачей эта попытка не увенчалась, и после унылого получасового блуждания вслед за ними я решил проявить очередной раз природную смекалку и, приняв позу некрупной собаки, попытался просклизнуть через заросли самшита на волю. Но и здесь меня ожидало разочарование, поскольку голова моя безнадёжно упёрлась в металлическую сетку, кем-то предусмотрительно здесь установленную, и не смогла её протаранить.
Не забалуешь! Сетка!
Подобного разочарования давненько я не испытывал на своих тернистых туристических тропах, поэтому, оставив в покое свою ложную скромность, я стал истошно вопить, взывая о помощи и милосердии.
Люди!!!
В результате, я был услышан проходящими мимо подростками и выведен к концу Лабиринта, который оказался аккурат за ближайшим поворотом.
Ну, наконец-то! Свобода!
Кстати, уже дома из Интернета я узнал, что жил-был, оказывается, английский автор с потешным именем Джером К. Джером, который в своём романе описал подобную моей ситуацию, причём в том же самом Лабиринте Хэмптон Корта.
"Мы только зайдем ненадолго, чтобы ты мог сказать, что побывал в лабиринте, но это совсем не сложно. Даже нелепо называть его лабиринтом. Надо всё время сворачивать направо. Походим минут десять, а потом отправимся завтракать." Так говорил один из героев романа.
В итоге, он вместе с другими туристами ходил по лабиринту несколько часов.
Ну, прямо-таки, история, почти списанная с моей. Если бы не факт написания романа в 19 веке, я не без оснований мог бы предположить, что являюсь прототипом героя этого произведения.
Кстати, знатоки утверждают, что наличие Лабиринта в королевском саде имело помимо прочего и свой сакральный смысл, поскольку предполагалось, что создаваемый сад — это подобие райского сада, а лабиринт в нём играл роль очистителя души. Душа бродит по всевозможным жизненным препятствиям, чтобы найти в конце-концов выход к свету. Что ж, идея неплохая. Главное, со счастливым финалом, что тоже напоминает мою историю в Лабиринте.
Если вам так же повезёт, и вы, выйдя из Лабиринта сохраните способность самостоятельно передвигаться, то рекомендую в концовке пребывания в Ричмонде пройтись вдоль берега Темзы.
А ещё лучше усесться в первую подвернувшуюся лодку и отправиться в сторону Оксфорда, чтобы пережить все приключения Гарриса, Джорджа и Джея.
Ну а для полноты ощущения, кроме двоих спутников, обзаведитесь и третьим — Монморанси. (В крайнем случае сойду и я, поскольку, когда речь идёт о халяве, я откликаюсь на различные имена). Ведь на Темзе, говорят, почти всё осталось таким же, как и в романе Джерома — и шлюзы, и города, да и сама Темза.
Чем не Монморанси? Крупноват, конечно.
