До середины 16 июня Кондор под пристальными взорами лебедей и сотоварищей. Нас вызывают ночь напролет, не давая спокойно нести вахту и не давая подвахтенным спать. То требуют убраться из какого-нибудь района на фарватер , тут же вспоминают что маленьким парусникам нельзя ходить по фарватеру и гонят в сторону, обязывают докладываться у каждого буя и при пересечении очередной параллели.

Наконец пересекаем границу у Родшера. С интересом рассматриваем в бинокль останки парома у берега и заброшенный городок при маяке.

Оставив Родшер позади с облегчением снимаем обвесы с номерами, торжественно скатываем в трубочку и засовываем в самое темное и идейно верное место на яхте, начинающееся на букву Г. Следующие полтора месяца никому не будет дела до того куда мы идем, зачем, кто на борту и не везем ли мы контрабандой иностранных террористов.

Идем под двигателем и гротом. Ветер сдулся. Так и подходим к шхерам у Хельсинки. Пробираясь в ночи по извилистому фарватеру едва не целуемся с не горящим буем навигационной обстановки. Делаем круг почета и ползем дальше. Белые ночи пока не набрали силу и острова в темноте кажутся затаившимися для нападения чудовищами. Сложно оценивать расстояния и границы их очертаний сливаются с ночной мглой.

К 4 утра 17-го июля подходим на пункт пограничного контроля на Суоменлинне. Полагаем, что ждать финских пограничников придется часов до 8-9, но не успеваем пришвартоваться, как приходят двое. Без лишних слов, сонно моргая они забирают наши документы и уходят.

Полчаса спустя Кондор швартуется в гавани Хельсинского яхт-клуба HSS. Прогнозы обещают неприятное дутье с Запада на ближайшие два-три дня. Пережидать в Хельсинки — тратить драгоценное время, но и морем идти — топтаться на месте. Капитан принимает решение идти шхерами до Ханко. Там мы выйдем на открытую воду повернувшись к ветру бортом. А пока закупаем продукты, отмокаем под горячей водой и отсыпаемся.

18 июня между налетающими шквалами заходим на заправку за топливом и ныряем в финские шхеры.