В Кейптауне я побывала с мужем и с нашими друзьями, которые приехали из Одессы посмотреть страну два года назад. Мы летели самолетом авиакомпании со странным названием «Один полет». В аэропорту мы поинтересовались, что означат это название: полет совершается только один раз потому, что больше никогда не захочется или потому что мы не прилетим на место? Видимо, кроме нас больше никто таких глупых вопросов не задавал, сотрудники авиакомпании очень удивились и сказали, что «один полет» означает, что мы будем летать только этими авиалиниями. На самом деле мы были совсем не против, потому, что цены не кусались и были на 30% дешевле всех остальных авиакомпаний.
С воздуха Кейптаун сильно отличается от Йоханнесбурга.
В основном холмистостью. К концу полета ландшафт сильно изменился. Из белых воздушных облаков стали выглядывать горные вершины, как будто сделанные из черного бархата и облитые сверкающей смолой. Было такое ощущение, что можно забраться на эту вершину и потрогать белое облако. Сочетание белого и черного делало пейзаж просто фантастическим. Потом самолет немного снизил высоту, и мы увидели океан.
Нас встретили в аэропорту – мы заранее заказали русского гида, и сразу повезли к Столовой горе. Столовая гора сложена из грубозернистых песчаников, имеет крутые склоны, которые покрыты вечнозелёными лесами и кустарниками. Флора и фауна склонов охраняется, так как там встречаются редкие виды.
У Столовой горы весьма необычная вершина: она представляет собой ровное плато, протянувшееся на несколько километров. Из-за этого гора напоминает стол. А когда на нее опускается облако, кажется, что стол накрыли скатертью.
Наверх можно было подняться по канатной дороге, но из-за сильного тумана она не работала. Поэтому мы поднялись на машине. Кейптаун продувается насквозь всеми ветрами. Потому и Столовую гору считают местным кондиционером. Климат здесь суровее, равно как и Атлантический океан холоднее и неспокойнее, нежели Индийский.
Вид со Столовой горы на город был просто неописуемый. Мы находились выше облаков, но город было очень хорошо видно. Он был крошечным, почти кукольным. Мы сделали много фотографий и очень пожалели о том, что канатная дорога не работает.
Вокруг нас крутилось множество смешных животных, похожих на сусликов. Они явно выпрашивали угощение, но, поняв, что у нас ничего нет, побежали к другим туристам.
Рядом со Столовой горой расположены известные пики Двенадцати Апостолов, Дьявола и Львиной Головы.
Мыс Доброй надежды раньше называли Мыс Бурь или Штормов потому, что возле этого мыса в свое время разилось более четырехсот кораблей. Можно часами стоять и наблюдать, как огромные волны разбиваются о черные скалы и воображать, что именно в этом месте сходятся Атлантический и Индийский океан. А если долго смотреть на волны, даже кажется, что вот эти, справа, совсем другого цвета, чем эти, слева, а вот здесь, посмотрите, именно здесь они и соединяются, как бы врезаясь друг в друга. На самом деле все это только красивое воображение. Два океана встречаются друг с другом совсем не в этой точке, а более чем сто километров восточнее, а здесь возможно встречаются два течения.
По дороге на Мыс Доброй Надежды мы встретили ораву бабуинов, несколько страусов и даже одного заблудившегося пингвина.
Наверху, на скале - старинный маяк. Стоять рядом с ним можно только под углом, иначе сдует ветром. Когда-то маяк помогал морякам, но однажды был скрыт облаками, и некие португальцы угодили на камни. Теперь настоящий маяк - один из мощнейших в мире - внизу, а старый лишь дань времени.
Рядышком небольшой центр – ресторанчики, магазины.
Сделав фотографии с указателем «Крайняя Южная Точка Африканского Континента» мы решили пообедать и выбрали рыбный ресторан. У входа стоял швейцар и открывал двери.
Наверное, дорогой ресторан – раз такое обслуживание, - подумали мы. Но оказалось, что швейцар стоит на входе для того, чтобы в ресторан не попали бабуины. Уже несколько раз бабуины врывались в ресторан, прыгали по столам, воровали еду, кричали и пугали посетителей. И действительно, когда мы выходили из ресторана мы повидали бабуинов, которые прохлаждались возле входа в надежде попасть внутрь. Вообще, даже у парковки надо быть осторожными. Очень часто бабуины, как самые заправские грабители, отнимают у туристов видеокамеры, фотоаппараты, еду, сумки, кошельки, деньги и даже украшения. Затем убегают куда-то в горы. У нашего друга возникла мысль разыскать их жилище и конфисковать собранное за десятилетия добро, которое, наверное, потянет на целое состояние. Но мне подумалось, а что если бабуины не совсем дикие, а даже можно сказать вполне дрессированные, а?
После мы направились в порт.
Вообще в Кейптауне — целых два порта, старый и новый.
В старом в наши дни швартоваться стало очень престижно и почетно. Он и на традиционный-то порт мало похож, — почти весь представляет собой одну большую зону отдыха, развлечений и торговли. Тут есть и рестораны, и кинотеатры и очень красивый океанариум с рыбами, змеями, пингвинами, а также множество отелей и музеев. Получилось удобно, красиво и весьма необычно, и назвали все это — Вотерфронт (Waterfront).
Всякой живности полно, вода чистая. Местные тюлени живут прямо на причалах — целыми гаремами, рядом морские утки ныряют за рыбой, и никто никому не мешает. Магазины и особенно рестораны открыты допоздна.
Новый порт — совсем другое зрелище. Здесь причал для огромных контейнеровозов, танкеров, сухогрузов и рыболовных судов. Сюда заходят для ремонта океанские буровые платформы и технологические суда разного назначения — от алмазодобывающих до трансконтинентальных кабелеукладчиков. Швартуются круизные лайнеры и ледокольные суда на пути в Антарктиду и обратно. Многих из них встречают, как почетных гостей, местные африканеры и «цветные» в традиционных костюмах. Порт этот — очень современный и довольно неуютный, как все крупные порты.
Мы гуляли по порту более четырех часов, потом поужинали в португальском ресторане, но с африканским дизайном.
Вместо скатертей на столах были подставки для тарелок из шкур различных зверей. На стенах висели чучела животных, даже тарелки были с орнаментом под леопардовую шкуру. А на ручках столовых приборов красовался глиняный леопард с открытой пастью.
После нас отвезли в гостиницу, которую мы заказали по телефону еще в Йоханнесбурге. Мы заказали две стандартные комнаты – одну для нас с мужем, другую для наших друзей. Большая кровать, чистое белье, белые полотенца, небольшой балкончик с креслом и журнальным столиком, просторная ванная с душевой кабинкой – все это самая обыкновенная, недорогая гостиница (три звезды) прям на берегу Атлантического океана в пяти минутах ходьбы от Вотерфронта. На четвертом этаже гостиницы небольшой бассейн, где мы пропадали все свободное от путешествий время.
На следующий день мы, позавтракав в гостинице, отправились поглазеть на пингвинов и морских котиков.
Бухта, с которой начиналось путешествие на теплоходе к острову морских котиков, выглядела просто сказочной.
Вода была бирюзового цвета. С одной стороны к бухте примыкала гора, на которую спускались облака, и вершина терялась в дымке. Солнце ярко сияло и отражалось в воде, где находилось много парусных лодочек, крошечных, будто игрушечных. Картина была удивительная, словно нереальная.
Вообще бухты, заливы и дома в этих окрестностях здесь великолепны.
Хотя богатством хвастаться здесь вроде бы не принято, оно все равно выпирает, особенно на Атлантическом побережье и на поросших лесом отрогах Столовой горы, где живут очень крупные банкиры и бизнесмены, нередко руководящие отсюда (по интернету, факсу, телефону) своими конторами на севере ЮАР, в Европе, Америке... Один из них — Марк Шаттлворс, уроженец Кейптауна, второй в истории «космический турист» и первый африканец, полетевший в космос.
Надо сказать, застроены богатые районы со вкусом; местные архитекторы и строители — профессионалы, настоящие мастера своего дела. Впрочем, поселиться здесь может и любой российский бизнесмен. Для приобретения недвижимости препятствий нет. А стоимость, например, домика на побережье из четырех комнат, с гаражом и двориком – обойдется в 200-300 тысяч долларов США. Так это ведь дом, а не однокомнатная квартира в Москве!
Цены на недвижимость растут очень стремительно. Еще пару лет назад такой домик можно было купить за 100 тысяч, а семь лет назад за пятьдесят.
Но вернемся к морским котикам. Колония состоит из четырех тысяч Капских котов. Те, кто постарше лениво валяются на камнях и фыркают на туристов. А юные котики устраивают представление: ныряют перед катером, выпрыгивают у бортов, кувыркаются и играют в догонялки. Само путешествие на остров котиков занял менее часа. По прибытию нас встречала делегация черных артистов – они били в барабаны, пели и подавали шляпу, чтобы их отблагодарили.
Следующий пункт – остров пингвинов.
Честно скажу, пингвины меня очень разочаровали. Я ожидала увидеть больших умных птиц, а увидела маленьких неуклюжих животных, которые расположились на прибрежном песке. Сверху, над ними, были проложены мостики для посетителей. Вся пингвинья жизнь предстает перед глазами. Самцы высиживают детенышей, а потом молодых пингвинят учат выживанию — добывать пищу, летать.
Самое интересное, что никто точно не знает, откуда пришли сюда эти пингвины, скорей всего из Антарктиды. Говорят также, что они могут в любой момент перебраться в другое место, но пока это не случилось, и все надеются на лучшее.
Остаток дня мы решили посвятить прогулке у океана и экскурсии по городу, а третий день нашего путешествия мы посвятили винному маршруту.
Частичка черта, несомненно, заключенная и в стиле жизни кейптаунцев, и в них самих, выражена и в крылатой фразе, рожденной в этом славном городе: "Экономьте воду - пейте вино". Утверждают, что впервые она сорвалась с уст основателя города Ван Рибека, который, едва заложив поселение, стал радеть о виноделии и торжественно объявил: "Сегодня, благодарение Господу, вино впервые изготовлено из винограда Кейпа в дубовой бочке".
Да, если вы вдруг спросите у гида или любого прохожего «что бы еще посмотреть?» вас сразу спросят: «А по винному маршруты вы ездили?»
Вокруг Кейптауна раскинулись уникальные виноградники и винные заводики, имеющие многолетнюю историю и славу. Поэтому прежде чем рассказать о нашем дегустационном приключении, отмечу, что в Южной Африке производят, на мой взгляд, одни из самых лучших вин в мире. А некоторые сорта - абсолютно вне конкуренции и попробовать их можно только здесь. Жаль, что их практически не поставляют в Россию.
Итак, рано утром мы выехали по направлению в Стелленбош. Городок уникален и является южноафриканским Оксфордом. Здесь живет множество студентов. Тут главный африканерский университет страны. Особая достопримечательность - "Старый магазин", где можно купить сувениры разных столетий и куда заходит всякий турист.
Но наша цель - дегустация вин. Вот они, легендарные виноградники. Они напоминают гигантские братские могилы или кладбища. Каждая лоза подвязана к деревянному кресту. Такое впечатление, особенно зимой, что поля заставлены крестами.
Мы заходим на винодельческую фирму. Знакомимся с владельцами, осматриваем погреба и производство. Пробуем Шардоне, Савиньон Бланк, Шенин Бланк, Каберне и Порто, Пинотаж и Шираз, а самое главное - первое шампанское, произведенное здесь в Южной Африке. Изумительно. Ничуть не уступает французскому, лишь только называться шампанским не имеет права.
Едим дальше. Другая ферма, другой вкус вина. Рядом продают горячий хлеб и сыр. Вообще хлеб в Южной Африке едят только черное население. И едят его очень много. Но это самый обычный, белый хлеб – пушистый, как вата и такой же безвкусный. Они едят его с маслом и джемом или с дешевой колбасой. Темный, вкусный хлеб продается в упаковке по семь-восемь кусочков и стоит такая упаковка больше двух долларов. Он очень непопулярный. На этой же ферме знают толк не только в вине но и в хлебе и сыре. Хлеб черного цвета с орешками и семечками тает во рту. Различные сорта сыра – отличная закуска под вино. На второй ферме можно было искупнуться в бассейне и устроить пикник на траве.
Едим дальше. Еще одна ферма, другие сорта вин, козий сыр и ароматный ржаной хлеб.
Далее – другие фермы и так до самого вечера. К гостинице мы прибыли в шесть часов. Самое время подкрепиться. Рядом с отелем на берегу океана очень симпатичный ресторанчик. Заходим, садимся у окошка и заказываем. Муж заказал пасту (макароны) с морепродуктами и чуть не проглотил язык. Сказал, что такой вкуснятины нигде не ел. Я заказала кусок мяса – говядина под белым грибным соусом. Друзья заказали пиццу с кальмарами и эспетаду. Это мясо с овощами (или без) на большом вертикальном шампуре. Подается с печеной картошкой и соусами.
Потом мы прогулялись по городу. Гулять по Кейптауну нам понравилось – в Йоханнесбурге мы себе такого позволить не можем. Поздно вечером, когда мы уже направлялись в гостиницу, мы заметили небольшой, но очень уютный ресторанчик. Вход в ресторан пролегал через небольшую калитку, усыпанную цветами и зелеными листьями. В самом центре – небольшой фонтан с цветомузыкой, и маленькие столики вокруг него. «Почему бы нам просто не посидеть и не получить удовольствие?» - спросили наши друзья. Мы сразу направились туда. Нам предложили столик на четверых и принялись брать заказ. Мужчины решили взять одну порцию креветок (один килограмм) на двоих, а мы с Шурой заказали кофе с тортом.
Официант строго посмотрел на Игоря и спросил:
- А вы что будете?
- Я буду креветки. Мы поделимся с другом, - объяснил наш друг.
- Сожалею, но у нас в ресторане такие правила, что нельзя делиться. Вы тоже должны себе заказать креветки, если хотите кушать.
Такого «обслуживания» мы, честно говоря, не ожидали. Мы попытались объяснить официанту, что не голодны, что буквально пару часов назад ели, и что нам просто хочется посидеть, поболтать на свежем воздухе, в прекрасной компании. А креветки – это так, для души. Официант сделал каменное лицо и опять повторил свою песнь: - У нас нельзя делиться.
Находиться в этом ресторане сразу расхотелось. Мы встали и ушли в гостиницу.
Было неприятно само обращение. Вообще мы заметили, что в Кейптауне, наверное, потому, что белого населения большинство – отношение к нему совсем другое, нежели как в Йоханнесбурге. Нет уважения к белому человеку. В магазине, где мы покупали прохладительные напитки, нам успели нахамить, в ресторане не разрешили делиться едой. В Йоханнесбурге сервиз такой, что мы действительно расслабились. И вот сейчас поняли, что зря.
На следующее утро мы отправились в обратный путь – домой, в Йоханнесбург. С самого утра небо затянулось, а к десяти часам пошел дождь. В аэропорту нам сказали, что все рейсы отменены и предложили посидеть в ресторанчике. Пять часов мы провели в аэропорту, а дождь останавливаться не собирался. Мы уже решили, что скорей всего останемся еще на один день в Кейптауне, но нам сообщили, что на наш рейс начинается посадка. Все пассажиры других самолетов наш провожали как в последний путь. На наши вопросы: «А вы уверены, что погода летная?», «А почему другие самолеты не летают?» нам только улыбались и успокаивали: «Все будет хорошо».
Когда мы сели в самолет и пристегнули ремни, командир экипажа сказал следующее:
- Дорогие пассажиры, в Кейптауне сегодня такая погода, какой не было четырнадцать лет. Видимость очень плохая, но мы постараемся взлететь. Пристегните, пожалуйста, ремни. Приятного полета.
Еще бы сказал: - Прощайте, помолитесь за меня, если выживите... Наше состояние понять было просто – мы были в шоке. Сразу вспомнили все грехи, перед глазами стали проноситься куски жизни: вот я маленькая, вот пошла в первый класс... И тут я посмотрела на мужа. Он сидел как герой и читал журнал. Я иногда удивляюсь его спокойствию и, когда вижу такой отрешенный взгляд, мне хочется его убить. Но тогда было не самое подходящее время – за меня это мог сделать пилот самолета.
Мы начали взлетать – самолет трусило так, что если бы я не вцепилась в кресло и не держалась бы за него и руками и ногами – вполне могла бы получить сотрясение того, чего у меня нет – мозга. Потом вспомнилось, как называются авиалинии, которым мы летим и окончательно поняла, что они действительно означают «Один полет». Правда, умирать совсем не хотелось. Кое-как мы взлетели, самолет продолжало пошатывать, но уже не так сильно и весь полет мы летели очень низко. Когда мы приземлились, я сама себе пообещала, что этими авиалиниями я больше никогда в жизни не полечу. И обещание свое пока держу.
