Слава Хёндаю, или восемь тысяч километров за две с половиной недели – так можно охарактеризовать наше невероятное путешествие, которое мы проделали летом 2009 года.

Папа задумал съездить в Казахстан, раз так - нужно бросать все дела и ехать вместе с ним. Во-первых, одного отпускать нельзя – возраст и здоровье уже не те. Во-вторых, пока не передумал – папу очень сложно заставить сняться с якоря. Хотя где он только не побывал за свою жизнь, да и сейчас дома не сидит – то одна работа, то другая, то шахматы, то еще что-то. Но дальше Нижнего поехать не уговоришь. Уж сколько раз мы с братом пытались отправить его в санаторий или в гости к друзьям из других городов. Ни в какую. А тут сам изъявил желание навестить свою родину, близких и друзей, привести в порядок могилы родителей.
Я и сама давно уже грезила о поездке в дорогой моему сердцу Чимкент, где я родилась и прожила 13 лет. К тому же благодаря социальным сетям нашла двух подруг детства. Мне не терпелось встретиться с ними, увидеть вновь наш дом, двор, погулять по знакомым улочкам. В глазах Антона, моего молодого человека, явно читалось желание не отпускать нас одних, присущая ему тяга к приключениям не могла позволить остаться дома.
В прошлом году мы с ним совершили путешествие на автомобиле до Таганрога. Папа в свое время на машине проделал путь от Чимкента до Нижнего Новгорода. Опыт длительных поездок у всех был, поэтому решили ехать на автомобиле. По нашим расчетам, нужно было проехать порядка трех тысяч километров в одну сторону, до самой дальней точки – Чимкента, и около четырех в другую, так как на обратном пути мы предполагали ехать через Астану, Екатеринбург и башкирскую деревню Десяткино – оттуда берут начало наши корни. На все – две с половиной недели.
Мой шеф, узнав о нашем глобальном предприятии, отнесся к нему скептически:
- Вы же машину убьете, там же сплошная степь, пустыня и никаких дорог. На чем хоть ехать собираетесь?
- На машине брата, Хёндай Гец.
- И он вам ее отдал???
- Ну… Выбора у него не было. Все равно собирается продавать на запчасти.
- Так там и на запчасти продавать будет нечего, - отрезал этот добрейшей души человек. Но все-таки отпустил меня с условием, что по результатам поездки я подготовлю статью о жизни русской диаспоры в Казахстане (я работаю в журнале для соотечественников, живущих за рубежом).
В ночь с 16 на 17 июня мы с Антоном выехали из Москвы в Нижний Новгород, рано утром были на месте. Папа к нашему приезду подготовил машину, провел техосмотр. Осталось собрать и уложить вещи, решить ряд рабочих моментов.
Наконец мы загрузили наш Хёндайчик до самого отказа. Был уже вечер четверга. Прощальный обед, на пять минут присели «на дорожку», попрощались с родными – и полетели.
Нижегородскую область проехали быстро, без приключений и засветло. Веселье началось, когда пересекли границу Чувашии. А точнее, добрались до села Порецкого. При въезде в этот населенный пункт нас встретила развилка и указатель на Саранск, логично предположили, что нам в другую сторону. Въехали в село, решили уточнить у местного населения, куда нам дальше. Получив путаное объяснение и миновав несколько указанных объектов, домчались до Т-образного перекрестка, после которого следовало ехать «по главной». Указателя главной дороги не обнаружили, но решили, что нам направо, вроде дорога получше была. Деревня скоро закончилась, выехали на трассу, довольные устремились по ней. Проехали по мосту через реку.
- Есть река по карте? - осведомился Антон.
В темноте посмотреть карту было затруднительно. Припомнили, что должна быть какая-то река. Едем, разговариваем – хорошо! Проезжаем мимо каких-то деревенек. Десять километров от Порецкого, двадцать, тридцать. Антон ругается, что нет разметки на дороге, ничего не видно. А главное – никаких указателей.
- Ну, Чувашия! – ворчит он.
Наконец вдалеке появился указатель. Мы было обрадовались, да рано. Скупая надпись сообщала, что сто с чем-то километров осталось до… Нижнего Новгорода. Получается, мы едем назад, но только другим путем. Антон резко разворачивается и едет к указателю с другой стороны дороги. На нем уже значатся нужные нам Ульяновск с Самарой, а также Саранск. Сомнений нет, мы поехали не в ту сторону. Надо возвращаться в Порецкое. Десять километров, двадцать, тридцать… Снова мост. Едем прямо, доезжаем до развилки: уже другой, но опять же с одним единственным указателем – на Саранск.
- Ну, Чувашия… - вновь повторяет Антон недобрым голосом.
Да, мысленно говорю я себе, не зря мне столько рассказывали о заколдованных дорогах Чувашии знакомые, ездившие автостопом по этим краям. Что делать? Ехать на Саранск вроде бы смысла нет, он находится на юго-западе, тогда как нам надо на юго-восток. Остается возвращаться в село и спрашивать людей, как нам правильно выезжать.
- Вам надо назад, до перекрестка, и направо, - говорит местный житель.
- По дороге на Саранск? – недоверчиво спрашиваю я.
- А вам что, надо в Саранск?
- Да нет, нам надо на Ульяновск, Самару.
- Ну, так вам надо ехать назад… - дальше он повторяет все то же самое.
Добравшись до перекрестка, видим фуру, которая уверенно устремляется по дороге на Саранск, решаем двинуться за ней и остановить, уточнить, как же нам все-таки ехать.
- Да, вы правильно едете, - подтверждает водитель. Мы облегченно вздыхаем.
Все-таки, ну почему нельзя было на указателе обозначить кроме Саранска еще хотя бы один населенный пункт для тех, кто едет на восток?.. Эх, Чувашия…
Город Алатырь, который был одной из узловых точек нашего маршрута, не оставил никаких сомнений в том, что теперь мы движемся правильно. А вскоре мы доехали до федеральной трассы. Направо уходил злополучный Саранск, налево – нужный Ульяновск.
К рассвету мы приблизились к нему. Город еще спал. Доехали до Волги, а потом устремились по мосту – самому длинному через нашу главную реку. Это был старый мост, несколькими месяцами позже откроют новый, еще более совершенный. Было уже достаточно светло и можно было оценить всю широту раскинувшейся как море Волги и ее красоту. Я обещаю себе непременно еще раз посетить Ульяновск. Город симпатичный и стоит того, чтобы изучить его и подольше насладиться волжским видом. Увы, когда едешь, пусть даже по самому длинному мосту, времени на осмотр очень мало.
Антон, который всю ночь провел за рулем, устал и хочет спать. Папа – жаворонок, а потому ранним утром чувствует себя бодро, тем более что, пока ехали по трассе до Ульяновска, успел немного поспать. Они меняются. Тихо и неторопливо въезжаем в Самарскую область. Едем по узкой аллее между двумя рядами деревьев. Папа никогда сильно не разгоняется, это Антону свойственна резкая и скоростная манера езды. Впереди дорожные работы, мы тащимся по объездной со скоростью не более 50 км/ч. Перед нами молоковоз со скоростью вдвое меньшей. Даже папа устал плестись за ним и объехал. Проезжаем немного вперед, и тут нас останавливает «друг» всех водителей – обгон в запрещенном месте и превышение скорости. Первое нарушение заработал папа, который не уставал внушать Антону, что нужно ездить аккуратно и по правилам.
Антон уже проснулся, решили доехать до ближайшего населенного пункта и позавтракать. Перекусили кефиром и булкой, рванули дальше. Самару решили объехать. Постепенно лесная зона на наших глазах превращается в холмистую лесостепь. В какой-то момент проскочили нужный поворот и опять сделали круг, но не такой внушительный, как под Чувашией. Видимо, нарезать круги становится традицией в нашем путешествии.
Въезжаем в Оренбургскую область. Деревьев почти не видать, «степь да степь кругом». Становится жарко, градусов 25, не меньше. Хочется одеть что-нибудь полегче – когда уезжали из Нижнего, было в районе 15 тепла, шел дождь. За рулем вновь папа. И вновь какие-то дорожные работы… И вновь его за превышение скорости останавливают. И вновь папа рассказывает о поездке на родину предков. Молодого гаишника рассказ тронул, решил не придираться к пожилому человеку, выписал штраф на двести рублей. Предыдущий запросил намного больше.
Пока папа разбирается, Антон общается с другими «задержанными». Они, как и мы, не увидели знаков. Ребята местные, узнаем у них, нет ли где неподалеку кафе. Оказывается, совсем скоро будет зона отдыха. Доезжаем, с удовольствием переодеваемся в легкую одежду. Плотно обедаем в кафе. Неизвестно, когда еще остановимся, хотим сегодня же пройти границу.
Спустя пару-тройку часов приезжаем в Оренбург. Останавливаемся на широкой улице, с одной стороны которой расположены симпатичные разноцветные трехэтажки, с другой – частные дома. На обочинах растут карагачи – верная примета южного города и знак близости к Казахстану, где этих деревьев очень много. Мужчины отправляются купить карту города и лекарство (у Антона побаливало горло). Я тоже вышла из машины. Было настоящее пекло, единственным спасением был как раз карагач, под тенью которого поставили Хёндай.
С помощью карты и добрых людей проехали через Оренбург и выбрались на дорогу, ведущую на границу. Если не считать того, что нас в очередной раз остановили: якобы мы с папой не пристегнуты (хотя он был пристегнут, а я сидела сзади и не подумала, что мне тоже нужно – раньше нам такую претензию никто не предъявлял), до нейтральной приграничной территории доехали без приключений. Антон сказал, раз уж решили содрать деньги – нашли бы к чему придраться, будь мы трижды пристегнуты.
В последний раз заправились на российской земле, до отказа - неизвестно, каковы цены на бензин в Казахстане, да и бог знает, когда будет следующая заправка. И вот мы уже на нейтральной территории. Ничейная земля, она и есть ничейная – дорога ужасная, кочка на кочке. Вокруг ни души. В какой-то момент даже засомневались, правильно ли едем. Увиденный вдалеке грузовик обнадежил, водитель подтвердил – граница впереди. Не доезжая всего ничего, Антон услышал непонятные звуки. Что-то неладное произошло с передним колесом. Новость не обрадовала. Скоро начнет темнеть, а нужно еще пройти границу, как скоро встретим автосервис или магазин запчастей – неизвестно. Конечно, с нами лучший автомобильный мастер – Антон, но в любом случае ситуация не из приятных.
Показались здания таможен – темно-зеленые российские и немного подальше голубые казахстанские. Было восемь часов вечера, мы в пути ровно сутки. Въезжающих в Казахстан оказалось намного меньше, чем выезжающих, поэтому на нашей стороне очереди практически не было. Российскую таможню прошли без проблем. Казахстанские таможенники, вопреки ожиданиям и рассказам на форумах, тоже были корректны и оперативны. Пояснили, что мы обязательно должны сделать регистрацию. Один из них посоветовал проставить ожидаемый срок отъезда позднее, чем мы планировали, когда узнал о нашем маршруте.
- Вы можете не успеть за это время. Давайте лучше перенесем на несколько дней, ведь если опоздаете, у вас будут большие проблемы, - объяснил он.
Выехав за ворота таможни, Антон занялся колесом. В сторону российской границы выстроилась длиннющая очередь. «Вот бедняги, - подумала я, - им тут полночи придется провести». Нам видимо тоже предстояло пройти через это на обратном пути. Устранив неисправность, мы двинулись в сторону Актюбинска (Актобе). Уже стемнело, оценить местность не представлялось возможным. Дорога была узкая и плохого качества.
- Север Казахстана всегда был бедным, Актюбинская область в том числе, - объяснил нам папа.
К полуночи мы въехали в город. Попросили за небольшую плату местного жителя провести нас до гостиницы. В скором времени мы были уже в номерах, приняли душ и свалились спать. Сутки без сна в дороге – крайне утомительны. Проснулись в районе десяти часов по местному времени (девяти по нашему). Позавтракали: шведский стол был представлен весьма разнообразными и довольно вкусными блюдами. Антон видел информацию, что можно зарегистрироваться в гостинице. Девушка на ресепшне подтвердила, что сможет сделать нам регистрацию, но на это уйдет какое-то время. Мы были даже рады: есть возможность погулять по окрестностям.
Мы прошлись по небольшому скверику неподалеку от гостиницы, вышли к торговому центру, рядом с которым находилась современная мечеть и статуя золотого воина. Внимание Антона привлек светофор, который на двух языках – русском и казахском – предупреждал пешеходов о том, сколько времени у них осталось, чтобы перейти дорогу. Мы купили несколько сувениров родным и друзьям и, между прочим, правильно сделали: в Чимкенте на подарки не было времени, и в Астане еле выкроили на них час.
Сделав регистрацию, мы решили дольше не задерживаться – нужно добраться до Чимкента, тем более мы отдохнули и были готовы к продолжению путешествия. Из Актюбинска выехали по настоящему автобану – широкой ровной дороге с несколькими полосами движения.
- Если до Чимкента будет такая дорога, к вечеру будем там, - радостно восклицал Антон.
- Да, главное, проехать Иргиз, - отвечал папа. – Когда мы ехали тогда из Чимкента, было около тридцати километров плохой дороги, но, может быть, за это время уже поправили. К тому же я спрашивал, люди говорят, если плохой погоды не будет – проедем.
- На карте – красная линия, такими обозначаются федеральные трассы, значит, дорога должна быть хорошей, - говорю я.
И действительно, мы с Антоном проверяли маршрут по снимкам со спутника, сомнительные его участки, но этот отрезок смотреть не стали. Все-таки федеральная трасса, да и атлас прошлого года выпуска, можно верить. Проехав километров двадцать от Актюбинска, остановились на заправке. Водители и обслуживающий персонал в один голос нам сказали:
- Ребята, снимите тонировку, в Казахстане запрещены тонированные передние стекла – вас будут останавливать на каждом шагу и брать штраф – около двух тысяч в рублях…
Платить такие деньги ни за что совсем не хотелось, тем более что штрафы и без того становились самой серьезной статьей расходов в нашей поездке. Антон стал снимать с боковых передних стекол тонировку - подарок брату от автоцентра. Папа еще раз спросил про Иргиз. Мужчины посмотрели на него странно. «Наверное, проедете, погода хорошая», – сказали они.
Мы вновь помчались по гладкому асфальту, летели на хорошей скорости, пока не появился указатель на Чимкент. Превосходный автобан ушел в сторону Астаны, а мы повернули направо. Дорога не очень походила на федеральную трассу, значительно уже, разметка еле видна, хотя была достаточно ровная.
- Ничего, тоже нормально, - сказал Антон.
- Да, главное, проехать тот участок.
- Проедем!
По дороге пробегает перекати-поле и суслики. Антон в полном восторге – он их никогда не видел. Суслики относительно крупные зверьки, по сравнению с другими грызунами. Рыжие, поэтому видно их издалека, и можно успеть притормозить. Заметные они и потому, что часто стоят на задних лапках. Видишь рыжий столбик у обочины – это суслик. Они не камикадзе, под колеса не бросаются. Но, увы, все же погибают на дороге. К счастью, ни один суслик не погиб по нашей вине. Минут через двадцать перед нами неожиданно нарисовалось препятствие – огромная гора земли. Указатель требовал, чтобы мы свернули направо. Проходили дорожные работы, реставрация трассы.
- Молодцы какие, строят дороги, не то что у нас, - похвалили мы казахстанцев.
По грунтовке особо не разгонишься – 40 км/ч предел. Сзади нас стелется плотное облако пыли, ею же быстро покрываются и стекла. Тише едешь – чище будешь. Слева от нас оживленные работы по возведению дорожного полотна. Несколько беспокоит, что мы тут единственные такие. Пока ехали по асфальту, машин тоже почти не было ни в ту, ни в другую сторону – мелькнула только пара грузовиков, да еще один мы обогнали.
Наконец облако пыли прорезал силуэт легковушки. Мы немного успокаиваемся. Машина нас обгоняет. Всех волнует вопрос, как долго мы будем так тащиться – при скорости 20 км/ч далеко не уедешь. А мы пока еще надеемся добраться до Чимкента сегодня…
Решаем остановиться у небольшой лачуги, в которой, возможно, живет строитель. Жилище представляет собой жалкое зрелище, скорее всего, это временное сооружение – сколочено из того, что было под рукой. Но, судя по развешанному белью, в том числе и детскому, нагромождению необходимых в быту предметов, люди здесь проживают хотя и временно, но длительно, и к тому же всей семьей. Хозяин дома – азиат, но не казах, по-русски почти не говорит. Мужчины долго с ним объясняются, вроде бы, по его словам, бездорожье будет еще километров тридцать. Ладно, тридцать мы как-нибудь переживем.
Ползем дальше. Неожиданно наше внимание привлекает встречная легковушка, несущаяся по свежему асфальту. Где же она проехала – все подъезды к трассе перекопаны? Участок свежеотремонтированной дороги закончился, но старая по-прежнему перекрыта. Появляется еще одна машина. Поговорив с водителем, узнаем, что перекопали все только накануне. Сколько еще ехать по бездорожью? «Километров сто – не меньше», - отвечает водила и исчезает в пелене пыли.
Сто километров? При скорости 20 к/ч? Оцениваем состояние бензина – такими темпами его нам хватит от силы на два часа. Нужно находить заправку, но где, когда вокруг только пустыня и перекрытая «дамба», как окрестил дорожную насыпь Антон? Мы не отрываем от нее глаз – может быть, удастся обнаружить въезд? Но нет, все перекопано, потрудились на славу – лучше бы так же эффективно ремонтировали!
Наконец нам удается въехать на «дамбу». С ветерком пролетаем несколько километров, но снова перед нами гора земли и дорожники. Они, впрочем, наемники и нисколько на нас не ругаются, даже показывают, где съехать. Люди людей понимают…
Опять ненавистная грунтовка. По старой дороге проносится рабочий самосвал, значит, где-то есть еще въезд… Показывается городок строителей. Хотим узнать про заправку, но никто ничего внятного нам сказать не может. Проезжаем еще немного – появляется небольшой поселок и – о чудо! – старая заправка. Оказалось, что она слишком старая… Спрашиваем пастуха, бродящего с овцами на ее территории, нельзя ли у кого купить бензин. Он не знает, предлагает нам приобрести непонятный напиток. Мы отказываемся, разговор прекращается. Папа видит группу людей. Они сообщают нам, что заправка есть – но не на трассе, а в селе Иргиз, которое находится в километрах 70 и отходит на 20 км от «дамбы» под прямым углом. Мы остановились в нужном месте, как раз отсюда уходила влево грунтовка на Иргиз. Плохая новость – нормальной дороги не будет не 30, не 100 километров, а все… 300!
- Можете не надеяться, - оптимистично заявили нам, - ничего хорошего впереди не будет.
«Обрадованные» этим сообщением сворачиваем на грунтовку. Впрочем, эта дорога нам даже нравится, она не такая широкая и неровная, как та, что идет вдоль «дамбы». Здесь четкая гладкая колея, на которой можно разогнаться до 70-80 км/ч. Вдалеке слева показалось что-то узкое и белое. Сначала подумали, что это озеро, но на воду было не похоже. Папа объяснил, что это – солончак, когда-то там действительно была вода – теперь осталась только соль.
Довольно быстро мы промчались 60 км, затем 65, а следом и указанные 70. Навстречу ехала машина, мы с папой в один голос закричали – «Останови!», но Антон решил, что уже совсем скоро должно появиться село. По карте до Иргиза было 74 км – той самой, где наша «дамба» была обозначена красной жирной чертой как транспортная магистраль федерального значения с четырьмя полосами, современными развязками, разметкой, отбойниками и гладким, как лед, покрытием. Счетчик утверждал, что это расстояние мы уже проехали. Никому нельзя было верить – ни карте, ни людям…
Вокруг нас была пустыня, лишь изредка вдали белели солончаки. По-прежнему перед колесами прыгало перекати-поле, но суслики давно исчезли. На горизонте слева показались черные точки – это было стадо, мы обрадовались – признак жилья. Даже разглядели пастуха, нас разделяло несколько километров. Ни доехать, ни докричаться до него мы не могли.
Появился второй автомобиль. Антон понял, что если не остановит его, неминуема смерть от наших рук, ну или, как минимум, пара «добрых» слов. Он несколько раз просигнализировал, встречная машина ответила тем же. Затем, желая пропустить наших предполагаемых спасителей, но не отпускать далеко от себя, Антон резко вывернул вправо. Хёндай накренило, он съехал с колеи и повис на кочке. Водитель встречной машины подтвердил, что совсем скоро будет Иргиз, давший название всему этому печальному месту. Мы попросили помочь снять наш Хёндай. Вышло четверо здоровенных мужиков. Попробовали вместе и так, и сяк – машина засела намертво. Мы распрощались с горе-помощниками.
Наш малыш выглядел несчастным: боковые стекла все в полосах после снятия тонировки, под слоем пыли не видно даже намека на изначальный цвет. Антон с помощью саперной лопатки начал подкоп, благодаря нехитрому ухищрению в виде колышка, подложенного под колесо, Хёндай смог наконец выехать на колею. Каждый выход из машины был непростым испытанием – дул сильный ветер, песок летел прямо в лицо, а мы были взмокшие от жары. Не ровен час – разболеемся, а Антон и без того простужен.
Спустя некоторое время мы, наконец, попали в Иргиз (сделав, правда, очередной крюк: попытались въехать не с той стороны и уперлись в речку). Нашли заправку. Это было редкое в наши дни ископаемое, сохранившееся с советских времен.
Дорога к нашей «дамбе», хотя и асфальтированная – когда-то, сейчас была настоящим экзаменом на владение рулем. Огромные ямины, рытвины и трещины исполосовали ее всю. Но вряд ли мы сильно обрадовались, когда подъехали к дорогой сердцу «федеральной трассе». Ширина грунтовок по обе стороны от нее значительно увеличилась. На этом участке уже было легче въехать и съехать с насыпи, но она была не лучше, чем отрезок от Иргиза, вся разбита. Поэтому мы, как и другие водители до нас, измученные этой трехсоткилометровой пыткой, стали лавировать: то какое-то время ехали по «дамбе», то слева от нее, то перебирались на правую сторону. Изредка появлялись попутчики, как мы переезжавшие туда-сюда.
В какой-то момент, пытаясь в очередной раз заехать на «дамбу», бедный Хёндайчик подвергся новому испытанию – мы прокололи колесо. Пришлось ставить запаску. Постепенно темнело. Мы уже и не думали, когда приедем в Чимкент, главное пережить «Иргиз». При свете фар ехать оказалось едва ли не легче, отчетливо были видны все горки и впадины, маневренный Хёндайчик легко огибал препятствия. Главную опасность для него представляли большие кочки, на которых он запросто мог вновь застрять из-за низкого клиренса.
Все громче давал о себе знать голод. По пути мы подъели все, что у нас было прихвачено с собой. Сначала светящиеся впереди точки мы приняли за фары встречных автомобилей, но они никуда не двигались. Можно было, конечно, предположить, что машина стоит, но высота огней позволяла думать, что это какой-то фонарь. Неожиданным образом посреди пустыни рядом с разбитой дорогой мы обнаружили самый настоящий постоялый двор. Сложно назвать это место кафе. В доме, окруженном двором, плавно переходящим в степь, жила семья. В нем был небольшой зал, разделенный на две половины – с одной стороны стоял стол и скамейки, где посетители могли поесть «по-европейски», с другой – топчаны, на которых лежали свернутые ковры и стояли маленькие столики с короткими ножками. На топчаны можно было залезть с ногами и есть по-восточному полулежа. Мы выбрали стол. Заказали четыре или пять порций яичницы, хлеб и чай. Впрочем, ничего другого хозяйка и не могла предложить. Еда показалась нам самой вкусной в мире. Настоящим чудом казалось, что в этом забытом богом месте оказалась жизнь, свет и горячая пища.
Подкрепившись, мы устремились вперед. Больше половины кошмарного пути мы преодолели. Вновь наша «дамба», вновь лавирование между ямами и кочками, но теперь прибавилось и новое испытание – тушканчики. Эти мелкие забавные зверьки с круглыми ушами и длинным хвостом с кисточкой на кончике были не такими толковыми, как суслики, и прыгали беспорядочно перед машиной. Антон, как мог, объезжал их. Хуже всего было то, что тушканчики, когда оказывались в свете фар, делали пару прыжков и замирали, не пытаясь удрать. Папа сказал нам, что они активны только ночью, когда спят злейшие враги – хищные степные птицы. Свет фар зверьки воспринимают как дневной, и чтобы их не увидели, замирают. В природе они могут спасти себя только тем, что станут невидимыми. А в бескрайней голой степи, поросшей только колючками, это можно сделать, лишь замерев.
Антон вознамерился сфотографировать хотя бы одного тушканчика. Но фотоаппарат делал зверьков на удивление резвыми, стоило моему другу направить его на какого-нибудь тушканчика, как он тут же улепетывал с глаз долой смешными прыжками из стороны в сторону. Во время фотосессии тушканчиков мы сделали еще одно наблюдение – над нашей головой открылась невероятной красоты картина звездного неба. Не было ни облачка, звезды были яркими, казалось, можно разглядеть мельчайшие «капельки» Млечного пути.
Было уже за полночь, когда мы попали в цивилизацию – на нашем пути появились первые указатели, а под колесами возник ровный асфальт. Безумный «Иргиз» закончился. Как мы ни устали, решили не останавливаться, ехать дальше. Глубокой ночью оставили в стороне Аральское море. Когда начало светать, приблизились к Байконуру. Со временем пейзаж за окном изменился. Появилась растительность, долины орошали каналы, которые в свое время, по словам папы, осушили Аральское море, в поселках росли деревья, под ними прятались домашние животные. Мы проезжали целые города мертвых – мазары. Мусульмане строят для своих родных мавзолеи, на которых выводят только имена. Некоторые из них – настоящие произведения искусства.
Часам к двенадцати мы въехали в Кызыл-Орду. Здесь мы поели и отмыли нашего маленького железного коня, он приобрел свой исконный черный цвет. Оказалось, его даже не сильно побило, прибавилась лишь пара царапин. Неизвестно, конечно, что творится на его «брюхе», но это уже выясним в Чимкенте.
Антон мечтал увидеть верблюда. Уже в Южно-Казахстанской области нам повезло: возле разрушенного строения недалеко от дороги пасся верблюд. Мы остановились, я и Антон пошли посмотреть на него поближе. У бедного существа были спутаны ноги, он еле мог сделать пару шагов, свалявшаяся шерсть висела клочьями. Хотелось хоть как-то облегчить его участь, но кроме как протянуть немного колючки ничего другого для него мы сделать не могли. Верблюду же она явно опротивела, он не стал ничего брать. Антона животное испугалось, стало отходить, настолько быстро, насколько позволяли спутанные ноги. Неподалеку мы увидели еще двух. А у дороги нашли верблюжьи останки. При условии, что животные практически не могут сдвинуться с места, смерть, случайная или насильственная, не удивительна.
По дороге мы с папой хотели ненадолго заехать в Туркестан, посмотреть на мусульманскую святыню – очень красивый мавзолей Ходжа Ахмеда Ясави. Забавный случай произошел, когда мы к нему подходили. Навстречу шел чудаковатый сын востока, он остановился около нас и стал вещать. Сложно сказать сейчас, о чем он говорил, но в скором времени мы оказались сидящими на корточках, а он рядом нараспев возносил хвалу Аллаху. Получалось у него, конечно, превосходно. После окончания этого действа кто-то из нас сказал ему, что мы несколько православные.
- Бог един, - уверенно произнес чревовещатель и потребовал плату за свои труды. Папа засунул руку в карман и зачерпнул имеющиеся там деньги.
- Давай вот эту, - быстро нашелся верующий проходимец, указывая на самую крупную купюру. Дали мы ему, конечно, не ее, но долго еще с улыбкой вспоминали ловкость и находчивость этого потомка Ходжи Насреддина.
Мусульманский храм впечатлил размерами, красотой мозаики и огромным количеством птиц, ютящихся в отверстиях в стенах. Интересно, что внутри несколько помещений, каждое из которых можно посетить и у каждого свое значение. Мавзолей Ходжа Ахмеда Ясави – это одновременно и музей, и храм, и некрополь.
После Туркестана мы уже никаких остановок не делали, а мчались прямиком в Чимкент. Город разросся настолько, что даже непонятно было, когда закончился пригород и начался сам областной центр. Я все ждала, когда же появится указатель, но так его и не увидела. Антон нас спрашивал, куда ехать, а мы с папой только растерянно вертели головами по сторонам, пытаясь найти что-нибудь знакомое. Если бы не карта города 80-х годов, которая дала нам хоть какие-то ориентиры, мы бы точно заплутали. Наконец первая половина нашего пути пройдена – мы на месте, обнимаем родных, радуемся встрече, рассказываем новости. Долгожданный душ, ужин и беседа за чашкой чая. А потом сон, которого не знали с самого Актюбинска.
За три с половиной дня, что мы провели в Чимкенте, я встретилась с тремя подругами, вместе с Антоном мы навестили родственников, объездили полгорода, посещая памятные для меня места. Папа встретил всех, кого хотел. Все вместе мы сходили на организованную для меня встречу с учителями русских школ, руководителями творческих объединений и многими другими людьми, которые радеют за русский язык и культуру в Казахстане. Программа максимум была выполнена, хотя, конечно, хотелось подольше пообщаться с друзьями, погулять по городу, поностальгировать… Но впереди вторая длительная остановка – Астана.
Мы выехали в четверг, 25 июня, в шесть часов вечера. Южный Казахстан – очень живописное место. Мы проезжали близко к горам, отчетливо белели снежные вершины. Казалось, до них можно было подать рукой. Дорога петляла, опускалась и поднималась. Мы иногда останавливались и фотографировали наиболее приглянувшиеся нам красоты. В поселках, через которые мы проезжали, Хёндаю преграждали путь стада коров и баранов, шедшие домой с пастбищ. Антона мы сразу предупредили, еще при въезде в Казахстан, что ему придется встретиться с этими неторопливыми «пешеходами».
Солнце начало заходить, яркие краски разлились по облакам, мы не переставали восторженно восхищаться меняющимся пейзажем и не отпускали из рук фотоаппарат. Вместе с последними лучами исчезли из вида и горы. Больше мы их не увидим, точнее, это будут уже совсем другие горы.
Мы доехали по дороге на Алма-Ату до городка Мерке и повернули на север. Ночью сделали остановку, до пяти утра проспали в машине. Разбудило нас солнце, и мы двинулись дальше. Путь пролегал мимо озера Балхаш. Я всегда представляла, что оно находится в живописном месте: деревья, гористые склоны. Но оказалось, что Балхаш окружает сплошная пустыня. Не возникло даже желания подъехать, посмотреть на него поближе.
Единственным событием, достойным упоминания, стали верблюды. Мы встретили целую группу животных. Балхашские верблюды - двугорбые и в отличие от своих несчастных одногорбых собратьев с юга выглядели упитанными, гладкими и вполне довольными жизнью. Они нам с удовольствием позировали, гордо поглядывая с высоты своего роста.
Вечером в пятницу прибыли в Астану. Папа был поражен: город изменился до неузнаваемости, ничто не напоминало его Целиноград. Я наконец-то познакомилась с родственниками со стороны отца. Время пребывания было крайне коротким, тем не менее, мы сделали все, что хотели. Я успела взять несколько интервью и сходить на концерт бардов в российский центр науки и культуры.
Несколько слов стоит сказать о том впечатлении, которое произвела на нас Астана. Мы своими глазами увидели результаты «стройки века» Казахстана. За какие-то 15-20 лет Назарбаев сумел превратить провинциальный городок в современный мегаполис. Многие здания проектировал японский архитектор. Какие только фантазии из стекла, бетона и прочих стройматериалов мы не увидели: волнообразные небоскребы, казахстанский вариант Пизанской башни в виде наклоненной усеченной колбы, дом с квадратом пустоты посередине (в этом «окне» виднелся башенный кран – настоящий символ современной Астаны). Многим архитектурным изыскам народ дал меткие названия, благодаря которым можно приблизительно представить, как они выглядят: «яйцо Назарбаева», «чупа-чупс», «чайники». Кстати, про один из двух «чайников» ходит легенда, что в нем живут привидения. В свое время строительство новой столицы решено было начинать за чертой города, поэтому все правительственные и прочие здания возводились с нуля практически в степи и на месте дачных поселков. По слухам, в одном из домиков сгорели заживо мать с ребенком. На этом месте выстроили один из «чайников», но если в его брате-близнеце действует бизнес-центр, то этот пустует. Толи мрачная история отпугивает арендаторов, толи «привидения» мешают процветанию «чайника».
После Астаны мы полтора дня провели в казахстанской «Швейцарии» – местечке под названием «Боровое». Здесь когда-то отдыхали мои родители, это для них особое место, с которым связано много светлых воспоминаний. Боровое – маленькое поселение, но благодаря ему теперь это имя носит вся зона отдыха – небольшое озеро, окруженное скалистыми возвышениями. Как дети строят башню из камушков, так же и природа, видимо, возвела эти каменистые образования. Самая высокая точка – гора Окжетпес – где-то около 800 м. Весь берег озера порос соснами, отсюда и название.
У папы была цель – найти свой «топчанчик» - огромный гладкий камень на берегу, идеальный для загорания. Пока мы с Антоном обследовали небольшую горку, он отправился на поиски «топчанчика» и в скором времени возвестил, что нашел его. Было холодно, не искупаешься, и мы решили покататься на лодке. Нам с погодой вообще не повезло, жаркие дни стояли только во время пребывания в Чимкенте. И то произошло небывалое – в один из дней пошел дождь. В Астане мы по-настоящему мерзли, температура едва доходила до 18 градусов. То же самое и в Боровом: было солнечно, но холодно. Мы проплыли вдоль берега, любуясь живописными скалами, до каменного островка, сложенного, как и другие возвышения, из нескольких глыб. Антон полазил по нему, но на верхний камень взобраться было невозможно.
После возвращения на лодочную станцию мы познакомились с местной белкой. К сожалению, ничего вкусного у нас с собой не было, зверок расстроился и убежал на дерево. Мы принесли сушки, стучали и терли их друг о друга (нам сказали, что так нужно ее подзывать), но гордячка не захотела спускаться. Позже я повстречала еще одну белку, это был на редкость упитанный зверек, который сидел в траве и ел конфету. Я приблизилась к нему вплотную, белка не пошевелилась. Доела конфету, развернулась ко мне, взяла сушку и начала грызть, не двигаясь с места. Московские белки тоже берут еду из рук, но сразу же отпрыгивают на пару метров в сторону и тогда лишь начинают есть. У этой явно не было сил сдвинуться с места. До конца сушку обжора не догрызла и даже не попрыгала – поползла от меня в сторону. Жаль, но именно в тот момент фотоаппарат был разряжен, какие великолепные кадры получились бы! Впрочем, на следующий день фотоохота на белку все-таки увенчалась успехом.
На ночь мы сняли домик. Хотя на второй день нисколько не потеплело, папа с Антоном все же залезли в воду. Я так и не решилась. Выезжая из Борового, мы остановились у санатория «Окжетпес», находящегося в непосредственной близости от одноименной горы. Я и папа решили посмотреть санаторий, где когда-то отдыхали родители, а Антон – влезть на гору. Папа в напутствие рассказал ему историю о том, как несколько удальцов в 80-е гг. забрались на самую вершину, но слезть не сумели, пришлось спасать их с помощью вертолета. Антон пообещал учесть это. На территорию санатория нас не пустили, и мы тоже отправились гулять в горы: на Окжетпес мы, конечно, не полезли, нас вполне устроили близлежащие возвышенности. Мы взобрались на одну из горок, и перед нами открылась Окжетпес, по ней уверенно карабкалась маленькая фигурка Антона. Мы крикнули, он нас услышал. Мой друг долез почти до самой вершины, но самые верхние глыбы покорить было сложно, особенно без соответствующего снаряжения. Но Антон в любом случае остался доволен.
Теперь – домой, этим же вечером надо пройти границу. Большая часть пути до нее прошла без приключений, пока мы не заехали в придорожное кафе. После обеда я решила переодеть майку, границу хотелось пройти в приличном виде. Когда выходила из автомобиля и направлялась туда, где могла переодеться без хлопот, встретила папу. Антон возился у машины. Первое, что я увидела, когда вышла – стремительно уносящийся от меня Хёндай…
Подождав какое-то время на крылечке (может, все-таки быстро схватятся), я вошла внутрь и направилась к работницам кафе. Объяснила ситуацию и попросила откуда-нибудь позвонить. Понятное дело, на меня посмотрели с большим недоверием и недоумением. По словам девушек, стационарного телефона не было, сотовый был только у одной, но сигнал не проходил. Я отправилась на улицу. Через какое-то время вышел один из посетителей, дальнобойщик, поинтересовался, что со мной случилось.
- Бывает, - сказал мужчина, выслушав меня, - я тоже как-то своего напарника забыл, ночь была, думал, спит, а он вышел.
Дальнобойщик дал мне телефон, увы, мой номер был недоступен. Вышла одна из работниц кафе.
- А кто они вам? - спросила.
- Родной отец да молодой человек, - ответила я.
Мысли девчонкам закрались явно самые недобрые. Оставили девушку, без документов, с одной майкой в руках – добром не пахнет. И что с ней делать? Проблем не оберешься.
- Как же они так могли? – изумилась буфетчица.
- А вот так, главное, чтобы не спохватились уже на границе…
Пока шел этот разговор, вдалеке показался несущийся на всех парах Хёндай.
- О, это, наверное, ваши едут, - сказала девушка.
- Они. Я им сейчас покажу! Будьте добры, поругайте их тоже, чтоб знали, как забывать.
Папа с Антоном улыбались, сейчас им было уже весело. Меня тоже смешила эта ситуация, страха я не испытала, знала, что вернутся – никуда не денутся. Но отчитать, конечно, надо было ради приличия. Новые знакомые выполнили мою просьбу и с удовольствием высказали моим попутчикам все, что о них думают. Папа с Антоном в ответ на мой выговор заявили, что хотели узнать, есть ли у меня чувство юмора.
- Так это вы еще и нарочно? Вот увез бы меня дальнобойщик в Караганду, что бы вы тогда сказали?
Оба сразу напряглись, забеспокоились, занервничали:
- А зачем садиться к незнакомым людям? – в один голос. – Что он тебе сказал? Что предлагал?
- И у кого из нас нет чувства юмора? – задала я им встречный вопрос.
Позже они мне рассказали, что обнаружили мое исчезновение только на заправке в нескольких километрах от кафе, при этом пока ехали, обращались ко мне, но мое молчание их не обеспокоило – решили, что я просто не хочу разговаривать. И ни у кого не возникло мысли обернуться или хотя бы посмотреть в зеркало заднего вида. Одно слово – мужчины!.. Все-таки сложно представить, чтобы женщина кого-нибудь забыла в подобной ситуации.
Проехали Петропавловск – последний оплот русских в Казахстане, как и Павлодар. В скором времени оба будут переименованы, хотя официально это еще не подтверждено, но указатели с новыми названиями уже существуют. Петропавловские таможенники оказались намного корыстнее своих коллег с актюбинского таможенного поста. Придрались к нашей регистрации, вроде как только гостиницы Алма-Аты и Астаны могут ее делать. Главный отвел папу с Антоном к себе в кабинет, минут через пять мои вышли, он им сказал, что не отпустит нас, пока не свяжется с «наиглавнейшими». Антон заявил, что не отойдет от двери, за которой наши документы. Скоро главный вызвал его поговорить тет-а-тет. Было понятно, что таможенникам нужны деньги. Я достала из сумки диктофон, предложила папе, если его снова позовут, записать разговор. Но это, слава богу, не потребовалось. Антон вышел, сказал, что можно ехать дальше. Позже пересказал разговор:
- Что ты можешь мне предложить? – спросил его таможенник.
- Я? Ничего. Я простой водитель.
- Тогда поговори с отцом.
- А он тебе точно ничего не предложит.
- Почему?
- У него много знакомых в Казахстане, в том числе и в Астане. Большинство по сей день имеют влияние. Он позвонит кому надо, и делать предложение придется уже тебе.
Таможенник подумал, помялся, но отдал наши документы. Утешением стало то, что на границе не было очереди, которой мы боялись. И на нашей стороне все прошло гладко. Следующий пункт программы – Екатеринбург, папа учился в УПИ. Решили ехать без остановок, чтобы утром быть на месте. Антон с папой чередовались, пока отдыхал один, вел другой. Я, хотя и старалась бодрствовать, но тоже пару часов поспала. Папа рассказывал, что видел в предрассветном тумане стоявших недалеко от дороги оленей.
Екатеринбург встретил нас отвратительной погодой, было холодно, шел дождь. Мы и не помышляли о прогулке, хотя поначалу было желание побродить. Решили ограничиться университетом. В больших городах мало что меняется, и папу наконец-то охватила радость узнавания, которой он не испытал ни в Чимкенте, ни в Астане. Нам разрешили погулять по УПИ. Мы позавтракали в студенческой столовой, посетили университетский музей, зашли на папин механико-машиностроительный факультет, посмотрели на екатеринбургских абитуриентов, выбиравших себе будущую специализацию – проходило что-то вроде дня открытых дверей. Наконец, доехали до общежития, в котором когда-то папа жил.
Теперь нам осталось только найти деревню Десяткино под башкирским городом Бирском – тогда наше путешествие можно считать полностью удавшимся. У Красноуфимска мы вновь повернули на юг и устремились в сердце Башкирии. Нужно сказать, что при выезде из Екатеринбурга мы ждали, когда же появятся Уральские горы, но небольшая холмистость, которую увидели, никак не соответствовала представлениям об Урале. Оказавшись в Башкирии, мы сполна смогли насладиться видами гор. Очень красивая земля. Что меня особенно поразило – краски. Не знаю, за счет чего, но зелень травы и деревьев, голубизна неба и все остальное кажется намного ярче, чем в других местах, где мне доводилось быть.
В Башкирии нам вновь посчастливилось прокатиться определенное количество километров по грунтовке. К счастью, Караидели до Иргиза далеко. Отрезок был относительно небольшой, дорога в целом достаточно ровная, позволяла развивать скорость, не было пыли, да и разнообразие за окном в отличие от однотонного пустынного казахстанского пейзажа поднимало настроение, по горному серпантину ехать всегда интересно. Главную опасность представлял дождь, который мог размыть дорогу. Тучи ходили, но, к нашей радости, ни во что не вылились. Когда подъехали к Павловскому водохранилищу, нам предстала башкирская «Швейцария». Среди горных склонов, поросших деревьями, красовался широкий разлив реки Уфы или Караидели (Черной реки). К вечеру приехали в Бирск, город, тесно связанный с историей моей семьи. Наверное, и по сей день живут здесь наши дальние родственники. Остановились в гостинице, перекусили, приняли душ и свалились спать.
Наступил последний день нашего путешествия, 4 июля. Мы позавтракали прямо в номере, собрали вещи, сдали ключи и поехали искать Десяткино. К счастью, долго искать его не пришлось, местные жители указали нужное направление. Мы проехали через деревню Суслово, в которой училась моя бабушка, здесь также жили когда-то наши родные. А на речке Бирь, протекающей через Суслово и Бирск и давшей имя последнему, папа в детстве ловил пескарей.
Надпись «Десяткино» мы увидели издалека – это был самый высокий указатель населенного пункта, который я видела в своей жизни, – не менее четырех метров. Дома, которые мог бы помнить папа, конечно же, не сохранились, ведь в последний раз он был здесь в детстве. Мы хотели поговорить с кем-нибудь из старожилов. Пока ехали по деревенской улочке, нашего железного коня чуть не забодал молодой черный бычок, который, похоже, увидел соперника в нашем Хёндайчике. Он видно не хотел потерять свой авторитет в глазах двух подрастающих телят. Один из них был явным его сподвижником и напарником. Впрочем, бычок никакого вреда нам не причинил, довольствовавшись воинственными позами и прыжками.
Мы пообщались с одним из местных жителей, жена которого – обладательница нашей фамилии, но родственница ли нам – неизвестно. В Десяткино сейчас только семь домов, в которых люди живут постоянно, другие принадлежат городским жителям и используются под дачи. Из старожилов никого в живых не осталось.
Совершив круг почета, мы вернулись в Суслово, а затем в Бирск, проехали через реку Белую или Агидель, воспетую Юрием Шевчуком. Нам предстояло доехать до поселения Дюртюли, находящегося на трассе М7, и затем прямиком по ней до Нижнего Новгорода. Мы подобрали попутчика, чтобы было веселее, и чтобы помог добраться до места. Молодой человек обещал указать путь до поворота на Нижнекамск. «Нефтекамск», - уточнил он. Мы не придали значения, а зря…
В который раз за путешествие мы поехали не в ту сторону, сделали лишний крюк. Впрочем, нам не привыкать. Но вот мы уже на трассе М7, мчимся к дому, не расслабляясь, не делая длительных остановок. Сзади остаются Набережные Челны, Казань, Чебоксары…
Едем строго на запад – это был самый долгий закат в нашей жизни. Казалось, мы соревнуемся с самим солнцем. Но занятие это неблагодарное, победитель определен заранее. Когда все-таки стемнело, мы въехали в Нижегородскую область и за какие-то полтора часа добрались до города. Еще полчаса по ночному Нижнему – и мы наконец-то дома! Наше путешествие длиной в восемь тысяч километров и две с половиной недели можно считать завершенным.