Раскинувшийся за Бамеем ландшафт уже не будет меняться в течении многих дней – бескрайние плоскогорья, аккуратные чистые деревни, подбитые глиной и украшенные молитвенными флагами деревянные дома, вершины гор покрытые выбитыми на скалах мантрами и молитвенными площадками знамён, палатки дрокпа (скотоводов), на зелёных лугах пасущиеся стада яков и цзо, и одинокие гомпа (тибетские монастыри или храмы) в отдалении… Каждый день мы спорим. Спорим до одури, до хрипоты… Спорим обо всём на свете: о буддизме, о религии вообще, о духовной свободе, о правах наций на самоопределение, о политике, о моде… О чём ещё можно спорить? Или сам воздух и дух Тибета толкает нас копаться в самых недрах нашего «я»?... Но главный провокатор – Лена (сдаю её с потрохами)… Она затевает тему, обостряет её до предела, а потом возмущается и тихо хихикает у себя на заднем (или переднем – по ситуации) сидении…

В Даофу есть монастырь Ньицо принадлежащий секте Гелугпа, которому более 450 лет. Он в тибетском квартале на севере города. Монастырь и квартал действительно старые и хранят истинную атмосферу тибетского поселения. Вся братия по нашему прибытию уже отчитала вечернюю службу и ужинает во дворе. Пригласили и нас. Ели из общего котла тукпу (тибетский суп) и суо-ча, масляный чай. Один из монахов побывал в Индии и немного говорит по-английски. Долго смеялись, что я как вегетарианец ел мясной суп – не знал, что у них есть вегетарианский. Монахи готовят два супа для вегетарианцев и для невегетарианцев (в Тибете из-за холодного климата в монастырях нет обязательного требования есть вегетарианскую пищу)…

Утром Андрей заявил, что едет назад в Ченгду… Расставаться в путешествии или в походе всегда сложно, но… вольному воля. Проводили, пожелали, отпустили… Закупили продуктов и поехали дальше…

По дороге тибетская детвора в красных галстуках бежит за автобусом – отдают салют. А на повороте – три девушки-монашенки с простираниями движутся в сторону Лхасы. Вот таки несовместимые сочетания.

На девушках фартуки и нарукавники, а лбы перепачканы дорожной пылью. Впереди ещё трое с тачкой, над которой развиваются молитвенные флаги и в которой сложена поклажа на месяцы пути до Лхасы. Улыбки, приветливые лица. Девушки из Аба уже месяц в пути, они простят их сфотографировать их простирания и отправить фотографии семьям по адресу, который пишут иероглифами на клочке бумаги. Сколько им ещё идти через пустынные пространства и перевалы. Отсюда до Лхасы около двух с половиной тысяч километров. А на носу зима...

В Лухуо большой и важный монастырь секты Гелугпа – Дранго (в своё время здесь проживало более 1000 монахов). Дранго на тибетском означает – вершина скалы. Вместе с прилегающей к нему тибетской деревней комплекс представляет собой весьма живописное зрелище. Впрочем, монастырь абсолютно заново выстроен и, кажется, совсем недавно. Обедали тцампой в тибетском ресторане. У местных дрокпа такое зрелище вызывает реакцию близкую к оргазму – они стоят вытаращив глаза, потом тычут в нас пальцами и хихикают... Тцампа – это поджаренная ячменная мука. Её едят руками, перемешивая с масляным чаем. До сих пор основная пища тибетцев.

В нескольких десятках километров за Лухуо, там, где в ущелье раскинулось красивое озеро Касуо, начинается крутой подъём на перевал. Места потрясающие. Мы постоянно останавливаемся и выходим фотографировать. Обширное плоскогорье, лежащее чуть пониже перевала место кочевья нескольких семей дрокпа. Потрясающий ландшафт и просторы не могут оставить равнодушными. Остановились. Пошли знакомиться к дрокпа. Угостили свежим ячьим молоком… Понравилось. Купили две бутылки по два литра, одну тут же в автобусе выпили, а вторая на утро скисла…((.. Ещё полчаса до перевала и оттуда можно видеть массив Трола... Миша неугомонен. Он мало участвует в наших вылазках, но зато продолжает штудировать китайский разговорник и не устаёт «доставать» водителя с вопросами фонетики и нюансов произношения. Тем временем, дорога от перевала до Гянтце тянется через широкое ущелье, окружённое отрогами скалистых гор. Солнце, уходящее за западные вершины, играет на прощание удивительными красками на темнеющих склонах, на засыпающих полях и на змеящейся ленте реки.

Гянтце – старая столица графства и довольно оживлённый город. Здесь много китайцев, мастерских и антикварных лавок. Город шумный и довольно бестолковый. Но здесь, в Гянтце, расположен самый большой в Кхаме монастырь секты Гелугпа. До сих пор в нём проживает и учится более 500 монахов. Утром, в 7 утра идём на службу… но, …монахи уже возвращаются. Стало быть, начинали часов в 5. Каждый монастырь имеет свой устав и свои правила. Здесь в Гянтце хранится очень старая коллекция древних тханка (тибетских икон). Говорят, есть экземпляры, которым более 500 лет. Не так давно один американец предлагал настоятелю какие-то нереальные деньги за несколько тханка (более ста тысяч долларов за каждую), но настоятель отказался. Тханка действительно древние. Они выставлены в отдельном лхаканге (молитвенной комнате) и тщательно занавешены. На одной из них, на месте, где должно быть изображение наклеены три перевёрнутые фотографии в перевёрнутом треугольнике и нарисованы несколько демонов в языках пламени. Позднее мы узнали, что какие-то «деятели» украли тханка, вырезав изображение прямо из оклада. Очевидно, что ламы монастыря совершили над ними дубдхаб (обряд смертельного проклятия), либо своими силами, либо пригласив для этого соответствующих нгагпа (магов). Не хотел бы я оказаться в шкуре этих мошенников. Как известно ничего нет ужаснее для тибетца, чем проклятие святых лам или магов. Но самые ценные тханка висят всё же в келье настоятеля. Там они защищены ватагой гневных божеств. В прихожей у настоятеля, висит целый арсенал: кинжалы, тибетские ритуальные ножи, мечи, сабли, луки со стрелами, и даже немецкие автоматы «шмайсер» времён Второй Мировой войны. Всё это оружие Дхармапал – защитников буддизма. Используется для сражений, которые они ведут с демонами и противниками дхармы.

Видимо настоятель и ламы не усмотрели в нас противников и долго не отпускали, фотографируясь, пожимая руки и подолгу смеясь над полученным снимками. Тибетцы очень приветливый народ, особенно монахи. Нигде и никогда, ни в одной стране мира я не видел, чтобы служители культа были настолько открыты к иноверцам и чужестранцам, как это происходит повсеместно в Тибете. С площадки монастыря открывается бесподобное зрелище на город и горы. Восход над Гянтце – зрелище, ради которого стоит сюда прийти. Солнце играет на скалистых отрогах, выхватывая из дымки раскинувшуюся внизу долину, пробуждающийся город и фигуры монахов, медитирующих на крышах своих лхакангов. У нас было время, и мы совершили прогулку в соседнюю деревню, через реку, вдоль ячменных полей. В три часа пополудни в монастырском саду – дебаты. Монастырь в Гянце не только монастырь, но и шедра (буддийский университет). А дебаты – это такая своеобразная форма обучения трапа (студентов). Студенты разбиваются на пары, из которых один садится с тем, чтобы отвечать на вопросы. Тот, кто остаётся стоять вопросы задаёт. При этом он с размаху хлопает в ладоши. Именно эти хлопки и получили известность, как характерная черта дебатов. Сидящий должен давать на них немедленный и точный ответ. Всего в Гянце три гомпа: два монастыря и один храм, посвящённый Махакале. Он, пожалуй, наиболее колоритен из всех гомпа в окрестностях. Не смотря на то, что гомпа явно недавно обновлялся и достраивался, его стенам, по меньшей мере, лет 400. У него, как у Джоканга – три коры: внешняя, внутренняя и сакральная. Все изображения в храме посвящены тантрическим божествам: Калачакре, Гухьясамадже, Самваре, Чакрасамваре. В главном святилище находится божество-защитник (йидам) гомпа – шестирукий Махакала, один из главных защитников секты Гелугпа…

Звонил Андрей. Собирается ехать на пароходе по Янцзы. Кажется, он скучает…

Примерно через полтора часа езды от Гянтце вас ждёт ещё один перевал. А за ним – ласкающие глаз пейзажи: мягкие холмы, покрытые пихтой и елями, высокогорные луга и плавный изгиб реки. Ещё через два часа вы въезжаете в Маниганго. Это грязное поселение на перекрёстке трёх дорог: Сычуаньской, Тибетской и Цинхайской. Временное пристанище для дальнобойщиков и редких туристов. В ресторане, несмотря на довольно неплохую кухню, на вас решительно не обращают никакого внимания, даже когда надо платить… так никто и не пришёл за деньгами… ушли не заплатив!!.. Здесь есть две гостиницы, но их качество потрясает воображение даже бывалых… Открывают номер: огромный зал без света с ободранными стенами, где стоят семь грязных кроватей. Нас валит с ног затхлым могильным запахом, а в углу на кровати сверкая глазами шевелится тело… Зато есть телевизор!!.. «А где цы-суо (в смысле — туалет)?» … «это… напротив, …через дорогу…»…Ночевали в «другой» гостинице. На этаже был туалет, хотя в нём не было ни воды, ни света, некоторые номера не закрывались, у девчонок всю ночь хлопала форточка, а по коридору бесконечно сновали и галдели китайские туристы.

Восход в разрывах облаков и бодрящий утренний холод. Погода портится, наползают мрачные тучи, срывающие за собой клочья тумана с окрестных вершин и ледников. Игра света на границах синего и тёмного, неба и облаков резкими контрастами рисует окружающий ландшафт и делает его драматичным. Выезжаем на цинхайскую трассу. Ещё один перевал. Тяжёлые тучи, рвущиеся через юго-западные хребты усугубляют суровость и величие картины… рука нащупывает кисть и краски… Отсюда до монастыря Дзогчен около 30 километров.

Дзогчен – это высшая школа и практика секты ньигма. Секты, ведущей свою историю от гуру Падмасамбхавы. Самой старой школы буддизма в Тибете. Многие тибетские авторы вообще относят школу Дзогчен к высшим (если не к высшей) практикам тибетского буддизма. Видно, что Культурная Революция здесь поработала основательно, прошлась полным ходом. Долина, в которой расположен монастырь, до сих пор находится в запустении. Большая часть гомпа только что выстроена заново и внутри пахнет краской и строительными материалами. Неуютно. Территория довольно сильно замусорена. Но ландшафт и атмосфера вполне отражают суровый дух аскетизма, присущий школе Дзогчен. В любом случае, монастырь жив, а в окрестных покрытых ледниками горах до сих пор во множестве можно найти скиты (ритоды), многие из которых не утратили своих обитателей. Здесь мы впервые попали на полновесную службу, которую проводили трапа (студенты) университета. Трапа – мальчишки лет пятнадцати, не старше, многих из которых ждут на выходе их родители, завернувшись в тёплые зены и одеяла, распевают гимны Ганчжура. Тут же их ждёт нехитрый завтрак: тцампа и масло дри (самка яка). Те, кто уже бывал в Тибете, знают эту завораживающую картину, когда огромный зал, сидящих рядами монахов, заполняется монотонным речитативом. Внезапно равномерный гул голосов разрывают звуки дункхаров (храмовые раковины), гэлингов (трубы) и силньенов (тарелки), мощные удары ачена (вертикальный барабан) и рёв родонгов (длинные трубы) сотрясают своды и вдруг всё опять смолкает и вновь остаётся лишь завораживающее бормотание тысяч лам…

Обед в Маниганго... Кому обед, а кому и нет… На выходе из автобуса нас уже ждёт группа сельских жителей. Проворная старушка начинает «впаривать» мне кошелёк. Торгуюсь …покупаю… И тут начинается.. Через пять минут мы с Сашей, который включается в эстафету, собираем почти всю деревню. Нам суют кошельки, тибетские ножи, серьги, браслеты, кольца, ожерелья, бусы. Янтарь, бирюза, кораллы, зи… Бусы снимают прямо с себя, тут же, на глазах. Тибетцы толкаются, шумят, просовывают руки. Скоро нас порвут на части. Ещё немного и автобус будет перевернут. С трудом удаётся вытолкать последних претендентов на наши юани и мы быстро ретируемся в сторону тибетской границы.

Озеро Йилхун Ла (по-китайски Синлухай) находится примерно в 15 км к западу от Маниганго. Священное озеро, расположенное в бесподобной, поросшей пихтами и кустарником долине, среди ледников и подпирающих небо пиков кажется слезой, обронённой небесными девами-апсарами, изумрудом, брошенным грозными духами гор среди величественного пейзажа. Берега его покрыты десятками мани (священными текстами вырезанными на валунах и скалах). Священный обход озера (кора) занимает всего несколько часов, но времени у нас в обрез. Водитель говорит, что перевал закрывают в 5 вечера. Думаю – врёт. Мы уже это проходили. Су (так зовут водителя) не хотел везти нас в Дзогчен, ссылаясь на то, что там плохая дорога…дорога, как дорога. Думается он не хочет ехать перевал в темноте. Что ж,.. справедливо. Но жаль. Озеро зовёт остаться здесь хотя бы на день. Лучше на два. Бежим с Пашкой вдоль озера сколько можем. Через полчаса уже ясно, что выйти к леднику не удастся. Купаемся. Вода – ледяная. По берегу гонят стадо яков, гружёных досками. Погонщики, похоже, не очень довольны, что мы потревожили покой горных божеств и купались в священном озере. Яков – около дюжины. Я уже сталкивался с этими животными в Северном Кхаме. Надо сказать, что они дружелюбны лишь до определённой степени. Но,… нам надо торопиться. Обгоняем стадо на повороте тропы. И тут два яка срываются, скинув с себя упряжь и поклажу, и устремляются нам вослед. Мы ли их напугали, или они запутались в ветвях, но тот, кто чувствовал бегущего за собой яка знает о чём я говорю... Те, кто видел этих неторопливых тварей, вряд ли когда заподозрит их в эдакой удали. Пришлось резко прыгать в сторону, а погонщикам бежать и ловить их далеко впереди… А может это горные духи, недовольные нашим вмешательством, обратились в яков? Думаю, у погонщиков в этом не было и тени сомнения… У автобуса нас уже ждут знакомые из Маниганго. Они приехали отлавливать нас сюда втроём на мотоцикле. Снова бусы, кошельки, ножи. Но времени уже нет – нас ждёт самый высокий перевал в этом путешествии.

Ущелье вновь становиться драматичным. Дикий, скалистый пейзаж. Устремлённые ввысь пики с нависшими на них ледниками, хребты, острые, зазубренные края которых подобны крепостным стенам и фантастическим башням невероятного размера. Их сказочные вершины с осколками гранитных глыб и массивные разломы, создают неправдоподобную картину. Они навевают воспоминания о Кольце Всевластья и логове Саурона... Не зря Кхампа, проезжая этот перевал на автобусе, обильно забрасывают местных духов бумажками с написанными на них охранными мантрами. Под самым перевалом ещё один караван паломников: уже знакомая тележка и три монаха в передниках. Подхватываем до ближайшего селения, бредущего с ними крестьянина, но монахи остаются. Остаются в одних зенах на холодном ветру. Судя по всему, ночевать им придётся прямо на перевале… С перевала бросаем прощальный взгляд на потрясающий массив Трола. За перевалом столь же захватывающая дух картина: почти вертикально оборванные стены, ледники, дорога, стремительно падающая в ущелье по краю пропасти и уходящий вниз ландшафт с мягкими холмами на горизонте… на фоне закатного солнца и рвущихся на север рваных облаков.

Через час въезжаем в узкий каньон. Поросшие лесом, почти отвесные края. Каньон бесподобен. Снимать уже темно, да и в таком пространстве картинка не передаст всей массы ощущений, которые испытываешь, проезжая в узком коридоре, под сводами гранитных скал высотой в несколько сотен метров, где нависающие глыбы сжали русло реки и почти готовы раздавить автобус и куда с бешеной высоты срываются ледяные потоки.