Медельин.
Колумбия, знаменитый медельинский картель, Пабло Эскобар, кокаиновые войны, небадяженный белый, колумбийские повстанцы…

Что ещё? Какие ассоциации?
Я не драгдилер, не любитель счастья, расфасованного по пакетикам, я простой благонамеренный турист. Я иду в настоящий порнокинотеатр.

Не подумайте плохого. Выгрузив своё бренное уставшее тело на медельинском автовокзале и доставив его по назначению в скромный отельчик на Calle 62, я решил осмотреть окрестности и сразу же наткнулся на него. Пронзаемый стремительными тенями прохожих сквозь бестолковую сутолоку уличных торговцев, угол моего переулка и Carrera 51 увенчан неприметным поначалу зданием, в чёрных потёках и с узенькими оконцами. Не сразу, нет, не сразу я заметил афиши с соблазнительными красотками у входа, что спрятаны под козырьком внушительного размера, опирающимся на землю обязательными для любого колумбийского города решётками. Отойдя чуть подальше и подняв глаза, я узрел вывеску, точь-в-точь, как из старых голливудских фильмов, «Кинотеатр XXX». Антураж не оставил сомнений – да, это самый настоящий бронтозавр, ископаемое доисторических времён, когда ещё не было не то что DVD-дисков, а и самого понятия «видео». Те старые добрые времена хорошо описаны в знаменитой картине » Boogie Nights» («Ночи в стиле буги») с Марком Уолбергом и восхитительной Джулианной Мур. Вот он, стоит перед тобой, мрачно-закопчёный, с кассой и мужичком на входе, проверяющим билеты, но как две капли воды похожим на уездного сутенёра-неудачника. Время от времени во чреве порнопреисподней исчезают тёмные мутные личности, чья молодость давно истлела в борьбе с опостылевшими жёнами. Они чем-то похожи друг на друга, то ли печатью неразрешимых личных проблем на челе, то ли брюками неизвестного кроя. Почему бы им не надеть джинсы? Ответ на этот глупый вопрос я найду чуть позже. А сейчас…разве можно пропустить такой культурный экспириенс?!
Да, с моим суровым провинциальным воспитанием, не позволяющим покупать презервативы в аптеке, невероятно сложно пересилить себя и приобрести злосчастный билет. Кажется, все прохожие на улице резко обернутся и начнут смеяться над ещё одним озабоченным, показывая пальцами на гринго в зелёном свитере. Ну и пусть. В конце концов, когда ещё выпадет такая возможность?
В политкорректной Европе подобные заведения уже давно заменили безликими cabinen, где любителям «клубнички» никто не может помешать лицезреть женщин мечты, проливая себя на казённые вафельные полотенца. Ходят туда лишь заезжие туристы, оторванные от своих подруг и домашних порносайтов. И даже роскошный амстердамский порнотеатр «Casa Rosso» не смог возбудить у меня желания наведаться на его «лайв-шоу» в стиле «Бабка за дедку, внучка за Жучку». Всё не то, всё новодел, всё слишком стерильно и культурно, в декорациях 21-ого века. Я сглатываю слюну, мысленно надеваю брюки неизвестного кроя и направляюсь к будке с билетами.

Короткое «Uno, por favor», и 5000 песо исчезают в руках кассирши. Святая дева Мария Гваделупская, стыдобища-то какая! Сутенёр-неудачник деловито грызёт ногти и кивком головы отправляет посетителя в полумрак фойе. Наши глаза так и не встретились.
Наверх ведёт широкая полукруглая лестница. Стены увешаны афишами, коим не менее декады от роду, во всяком случае, такие причёски вышли из моды ещё в конце прошлого века. Плевать на условности – что, кроме причёсок, изменилось с тех пор? И разве кто-то интересуется названиями фильмов, годом выпуска и фамилиями участников (хорошо, назовём их актёрами), когда оказывается перед чёрной плотной ширмой, занавешивающей вход в кинозал? Точно такая висела на точно таком же месте в провинциальном «Татарстане» моего детства. Неужели и внутри ожидает нечто похожее?
Раздвигаю полы, ныряю в полумрак. У входа стоят несколько зрителей непонятного назначения. Действо идёт вовсю, и на экране здоровенный негр пытается возродить свою эрекцию с помощью куртизанки средних лет, уже порабощённой целлюлитом. Мне пока не до них.
Сначала нужно выбрать место. Из-за смены освещения видно плохо, но расстановка постепенно проясняется: зрители равномерно расселись по всему залу, в шахматном порядке. Откуда-то из его недр раздаются причмокивания, хрипы и прочие подозрительные шумы. Я выбираю относительно безопасное кресло с краю, у прохода. Время от времени по нему дефилируют какие-то латиноамериканские мужчины и усиленно ищут себе свободное местечко в зале, заполненном едва ли на десятую часть. Другие время от времени встают и исчезают за входной ширмой. То есть по проходу постоянно кто-то проходит. «Понятно,- подумалось, – наверху есть ещё один зал, вот и шарахаются туда-сюда».
Постепенно внимание переключилось на экран. Вот они, старые добрые времена! Смрадные волосатые мужики неопределённого возраста как бы приглашают на некий кастинг смрадных волосатых баб и ничтоже сумняшеся имеют их прямо на офисных столах, попутно снимая всё действо на VHS самых первых выпусков. Если когда-нибудь в пригороде Лос-Анджелеса местечке Сан-Фернандо, считающимся Меккой порнобизнеса, соорудят музей порно, то репертуар этого кинотеатра займёт почётное место в доисторическом зале, прямо перед «Дьяволом в мисс Джонс».
В те благодатные 80-е посетители порнокинотеатров, таких как этот, с удивлением обнаружили, что сами могут снимать всё, что позволит их воспалённое воображение. Увы, никто не рассказал им, как это надо делать. В результате, море откровенной любительщины хлынуло на новые видеоносители, и в её последних лужах я плаваю сегодня.
Я наслаждаюсь.
Это настоящий декаданс, закат цивилизации, вызов всем канонам профессии. Это как Верка Сердючка, это «Аншлаг, аншлаг», это как постперестроечные комедии с Кокшеновым. В этом можно найти своё, ни с чем несравнимое удовольствие. Помните, как мы фанатели от клипа «Fatboy Slim» под названием «Praise you», с его дурацкими непрофессиональными танцами в универмаге?

Критики озадаченно чесали свои лбы, пытаясь разгадать секрет повального успеха, а мы просто ощущали себя частью любительского мира, самодостаточного и наплевавшего на весь этот пафосный профессионализм. И пусть тот клип всё равно сняли профессионалы, пусть танцоров-любителей на самом деле играют танцоры-профессионалы, и пусть сам Эндрю Блэйк продолжает фаршировать свою высокохудожественную порнографию лучшими топ-моделями «Хастлера» и «Пентхаус», в жизни всегда найдётся место подпольному немецкому порнотрэшу, правдивому, как сама эта унылая жизнь в городе Таганроге.
…главный герой эпизода, наконец, тоже наплевал на лицо партнёрши, отнюдь не слюной, и я выхожу из помещения в поисках второго зала. Всё та же лестница поднимается на последний третий этаж.
Никакого зала там нет.
Есть два туалета: мужской и женский. Интересно, зачем им женский туалет, кто в него ходит, если для кассирши вполне хватает точно такого же на втором? Окно распахнуто настежь, и в него врываются звуки того, настоящего, мира. Они так громки и резки, а звукоизоляция настолько условна, что итальянские порноактёры-трудоголики стонут в унисон рекламе обувного магазина по мегафону, а финальный крик сладострастия очередного героя-любовника тонет в грохоте поезда надземного метро.
У окна висит большое зеркало; я подхожу и вижу в нём немолодого уже мужчину в зелёном свитере и с печатью личных проблем на челе после трёхнедельного автономного путешествия. «Чёрт, но на мне хотя бы есть джинсы! И я оказался на этом туалетном этаже вовсе не из-за личных проблем, а исключительно в познавательных целях!» Интересно, есть ли среди здешних посетителей хотя бы один, думающий о себе иначе?

Меланхолия и рассуждения о смысле бытия накрывают в самый неподходящий момент и в самом последнем для этого месте. Хочется наружу, на свободу, хочется бродить по площадям самого продвинутого колумбийского города, слушать самодеятельный уличный рэггетон, пить глотками божественный cafe grando con azucar и фотографировать знаменитые «толстые» монументы у Музея Антиохии. Одним словом, хочется жить.
Я спускаюсь на второй этаж и возвращаюсь в душный зал. Глаза уже привыкли к полумраку и начинают различать порезы на дерматиновых откидных сиденьях, продавленных поколениями грустных сидельцев. Неожиданно фильм прерывается, и на белом экране появляется заставка DVD-проигрывателя. Вы, уже подсевшие на 4D и прочие «аймаксы», бывали в настоящем кинотеатре, где крутят кино с обычного сидюка? В зале вспыхивает свет, а по рядам проносятся нервный шорох ширинок и предательское звяканье ременных пряжек. Так вот почему они не носят джинсов.
Мучительно сильно захотелось засвистеть и заорать классическое «Сапожники!», как это делали зрители провинциального кинотеатра «Татарстан». В самый ответственный момент «Пиратов двадцатого века» у киномеханика обрывалась плёнка, и хотя все смотрели этот фильм по десятому разу, всё же мучительно хотелось узнать, кто победит в рукопашной схватке – пират, или молодой советский моряк в исполнении Фатюшина. В Татарии болели за пирата, поскольку его играл легендарный Талгат Нигматуллин, убитый сектантами в Вильнюсе, но Фатюшин каждый раз в итоге выигрывал. Иногда фильм останавливали принудительно, и бойцы тогдашнего СОБРа, в виде бабулек-контролёров, вышибали из зала активных «семечных грызунов».
В этом же зале царила благопристойная тишина, насколько она может быть благопристойной в подобных местах. Зрители старательно не смотрели друг на друга, внимательно изучая надписи шариковой ручкой на коричневом дерматине. Интерьер явно выдавал собрата «Татарстана» по провинциальному несчастью. Те же ряды сидений, скрепленных между собой, тот же выбеленный потолок в жёлтых разводах. О ширме я уже упоминал. И публика поначалу наверняка была той же: мамаши в цветастых крепдешиновых платьях, усатые сеньоры и их визгливые дети, пускающие по рядам бумажные самолётики. Что должно было произойти в мире, что в мире перевернулось, когда все они в один день забыли сюда дорогу и стали проходить мимо по Carrera 51, а их место занял, к примеру, вон тот вальяжный тип лет 55-ти в брюках неопределённого кроя?
Он сидит на следующем ряду в пяти креслах правее, у самой стены. По проходу бродит очередной искатель свободных мест и пристально изучает уже вошедших. Я внутренне съёживаюсь под его внимательным взглядом и тоже начинаю рассматривать надписи на спинке сиденья, пусть и на непонятном испанском. Этот тип садится на том же следующем ряду и обменивается с моим соседом энергичным приветствием, перерастающим в беседу. Свет гаснет и фильм продолжается.
Нет, вы видели? Вы можете себе представить такую ситуацию: идёшь ты по улице, дай мол намылюсь в кинишку, посмотрю порнухи. Заходишь в зал, и совершенно случайно встречаешь там знакомого – соседа, допустим, или коллегу по работе из бухгалтерии. «Привет, как дела, а ты что здесь?» – «Да вот, порнушки заскочил посмотреть. Кстати, когда ваш шеф счета-фактуры сдаст на проверку?» – «Да поставщики задерживают, задолбались напоминать. Про что фильм-то, кто кого?» – «Дедуля какой-то извращённо трахает студентку, счёт 2:0 уже. Вы до конца квартала документы успеете сдать, или как всегда?», и так далее. Я с интересом наблюдаю за этой дружеской беседой, а в это время помещение опять наполняется мелодиями расстёгнутых молний и ременных пряжек.
Сосед-новичок подсаживается к своему визави и продолжает беседу. Договорившись о чём-то важном, они кивают, вальяжный тип по-хозяйски расстёгивает ширинку, а голова лжеколлеги из бухгалтерии склоняется над ней и начинает равномерно елозить. В проходе появляются другие личности, как будто подбирающие себе свободное место…
В замечательной повести фантаста Альфреда Бестера «Тигр! Тигр!» описано явление левитации – мгновенного перемещения в пространстве усилием мысли. Простой лаборант по фамилии Джанте сумел таким образом спастись из пожара. Учёные поставили на нём эксперимент: закрыли в пуленепробиваемом сосуде, подвели трубу с водой и сорвали кран, без шансов на спасение. Джанте едва не погиб, но сумел левитировать, оказавшись по другую сторону стекла. По книге, явление назвали в его честь «джантацией». В тот вечер я стал первым реальным человеком, джантировавшим по этому методу. Не прошло и секунды с начала гомосексуального акта, как я оказался на улице, яростно отплёвываясь и осыпая вечернюю колумбийскую улицу громовыми раскатами отборного русского мата. По крайней мере, мат был очень хорош, в лучших традициях брутальной ненормативной лексики, и если бы вы его услышали, вам бы непременно понравилось.
…Культурный эксперимент явно удался. Наивный турист из России понял, куда смотрели мутные личности у чёрной ширмы, почему зрителям не сиделось на своих местах в отсутствии второго зала, и сколь ошибочно-поверхностными бывают суждения о наличии личных проблем и их печатях на челе. Теперь я готов обсуждать только свои проблемы, о которых знаю не понаслышке. Налейте мне ещё вашего ароматного кофе, он не настолько хорош, как небадяженный колумбийский, но хотя бы отдалённо напоминает мне о Медельине. Вечер сегодня будет длинным, а таких историй у меня в запасе предостаточно. Вот, например, ещё.
Приезжаю я поздно вечером в Боготу и заселяюсь в известный хостел, причём дежурный колумбиец заговорщицки мне подмигивает. Из соседей по комнате – лишь одна весьма интересная француженка…