Как за приливом наступает отлив, как после сна приходит пробуждение, как болезнь сменяет выздоровление так и новая дорога в конце концов открывается перед людьми, застрявшими на одном месте.
Очень спонтанно и при этом неизбежно мы покинули гостеприимный город Сием Риеп и отправились окружной дорогой в Тайланд. Мы хотели посетить один из самых загадочных храмов Камбоджи, Ко Кер, и заглянуть в каменную шахту потустороннего мира. А потом оставив эту пирамиду, как многие другие, позади, мы остановились в заброшенной больнице с рядами запыленных кроватей на какой-то пионерской веранде.
Вот пройдет еще немного времени, мы проедем с сотню жарких километров, и пересечем таки границу, оставив позади такую непростую Камбоджу.

Я лежал на деревянных нарах, было тепло, даже жарко в темноте, и никак не мог заснуть. Иногда открывал глаза, и тогда мой взгляд сразу же встречал пояс Ориона. А думал я только об одном, что буду скучать по этому небольшому королевству в юго-восточной Азии. Еще долго буду вспоминать рисовые поля в иссушающем воздухе, худых коров с горбами и буйволов замерших в канавах с водой, дороги красной пыли и детей призирающих грязь и наготу, шумные придорожные свадьбы и одиноких мотобайкеров со свиньями поперек седла, сахарные пальмы и микрозаправки с бутылками бензина.
Но это придет позже, а сейчас, под закрытыми веками я вижу грандиозные барельефы Ангкор-Вата, отполированные веками человеческих прикосновений до асфальтовой черноты, а на них, застывшие сцены великих деяний!
Вот братья Пандавы и Кауравы, наследники Лунной династии, посылают тысячи людей в мясорубку битвы, несутся на колесницах, стрелами срубают головы и все ради одного, трона Города Слона, а вот маленький Кришна, еще только возничий на колеснице, а вскоре Господь Кришна, спустивший нашу землю в эпоху Кали. Вижу умирающего Валина, царя обезьян, лежащего на руках рыдающей Тары, она как царица имеет богатый головной убор, но ее жизнь теперь потеряла смысл. А эти ювелирно выгравированные волосы на его бороде и усах, живая скорбь на лицах окружающих обезьян, в мольбе протягивающих пальцы к своему бывшему господину.
Тут же рядом, дико скалящийся Раванна своими двадцатью руками раскачивает гору Кайлас, он царь людоедов и неуязвим против богов и демонов.
Дальше я вижу короля-строителя, Сурьявармана второго, возглавляющего военный парад стоя на слоне. А еще дальше, привычно провожу ладонь по идеальным соединениям каменных блоков, иллюстрирующих самый знаменитый миф в индуизме, "Пахтание молочного моря". Здесь десятки богов и демонов, обхватив руками гигантского змея Васуки и обмотав его вокруг горы Меру, тысячи лет взбивают волны первозданного океана, желая заполучить напиток бессмертия амриту.
Вижу тихий вечерний двор Ангкор-Вата с высохшей травой и закатом на стенах, а над ними пять так и нераскрывшихся бутонов лотосов устремленных в небо, пять серых башен, истертых дождями и ветром.
Вспоминаю розовый песчаник Бантей Срея, очень миниатюрного, но прекрасно сохранившегося храма. Его очень сочные и подробные барельефы называют жемчужинами кхмерского зодчества. Где-то среди них человеко-лев Нарасимха, четвертая аватара Вишну, вспарывает когтями живот самому могущественному во всех трёх мирах демону Хиранья-Кашипу, посмевшему бросить ему вызов. А в центре сразу напротив входа, танцует Шива, которому посвящен этот храм.
Ну и конечно же утро в Та Проме, самом растиражированном храме, где циклопические деревья подобно лапам птиц пытаются вырвать из земли древние сооружения, оплетая корнями кладку стен, а затем наклоняясь под собственным весом. Где-то среди этого лабиринта древности я всегда смогу найти скромное изображение динозавра, ну на столько не уживающегося в нашем мире скучных прагматиков.
Я помню пирамиду Та Кео, единственного недостроенного храма, так же как и многие, символизирующего в своих пяти вершинах, гору Меру центр всего мироздания. Как сейчас вижу у ее подножия торговца картинами на рисовой бумаге, приветливо улыбающегося мне. Ведь я так часто рекламировал его шедевры своим туристам.
Слышу галдеж надоедливых ребятишек и женщин у автобусов, шаркающих иссохшей землей и очень настойчиво предлагающих купить у них сувениры: "три за сто бат!", да-да, прямо на русском языке. Через этих бойцов лоточной торговли приходилось по настоящему прорываться, иногда силком заталкивая обалдевшего туриста в спасительную машину.
О, эти лики Байона! Я не забыл и про вас! Десятки башен смотрящих на четыре стороны света всегда улыбающимися лицами, абсолютно разными, но такими похожими на одного человека, короля Джаявармана седьмого, строителя этого самого противоречивого и мистического храма. Хожу среди этого леса каменных башен, а они лукаво смотрят на меня, от их взгляда никуда не спрятаться. Смотрю на их бусы, серьги, контуры выветрившихся губ, спускаюсь по крутым лесенкам из песчаника к темному колодцу, прохожу мимо сохранившегося лингама, настоящего алтаря символизирующего мужское начало, оборачиваюсь на барельефы с простой рыбалкой, скачками или родами и ... открываю глаза, прямо в темноту.
Где-то рядом, на теплых досках старых больничных кроватей, ворочаются товарищи, во сне мечтая о дуновении ветерка. Молчат пограничные горы, им не понять, зачем люди на их склонах убивают друг друга. О чем то непрерывно разговаривают насекомые, а меня корабль воспоминаний уносит дальше, к прохладной водяной взвеси шумящего водопада.
Там, где более тысячи лет назад зародилась Ангкорская империя. Пном Кулен — самое почитаемое место у каждого кхмера, когда-то здесь, в небольшом озерце у подножия двадцатиметровой стены воды, сбежавший из плена король Джаяварман второй, провозгласил себя не много ни мало, а Властелином Вселенной. Такая непривычно холодная для этих мест вода, цепляющие за кожу рыбки и ребетня с цветом кожи "крепкий кофе с молоком". Дети прыгают со скал в воду и лазают по лианам кривляясь перед фотоаппаратом. Огромные мокрые камни в шумящей воде — их игровая площадка и единственный спортивный инвентарь, здесь они познают мир, в наших лицах.
Но еще на многие годы вперед запах живого водоема будет у меня ассоциироваться с великим озером Тонлесап. Этот неглубокий водоем заселен сотнями тысяч людей, живущих в плавучих домиках на кишащих рыбой пространствах. В сезон дождей разливаемое в десятки раз озеро обеспечивает благосостояние всего государства, кормя рыбой и рисом, выращенным на питательных илистых отложениях.
Покачивание ревущей лодки и теплые брызги мутной воды, вот первое, что лезет на ум об этом месте. Затем всплывают образы плавучих школ и церквей, детей ловко управляющих одним веслом алюминиевым тазом и бесконечно вытягиваемые из воды сети, ощущение абсолютно другого ритма жизни (вполне счастливой жизни) и вкус кофе со льдом. Что уж поделать, но такие мои воспоминания.
А кофе в этом королевстве умеют делать на славу. Засыпав в марлевый чулок и пролив его кипятком, не более, простая краснозубая бабушка кхмерка принесет вам в стакане, терпко дышащий в нос, жаром кофейных зерен, напиток, по консистенции похожий более на сырую нефть, очень хорошего качества насыщенную нефть. Его обычно заедают пальмовым сахаром, так приятнее для души.
Помню, прямо сейчас, камбоджийский хлеб. Простой багет с хрустящей оболочкой, оставленный на веки вечные в этой стране французами, бывшими хозяевами здешних мест.

Но что могут стоить все эти материальные осколки в моей памяти по сравнению с отпечатком оставленным кхмерской душой.
Живя простой программой жителя столицы и лишь изредка выезжая за ее пределы я и не представлял какой прямолинейной непосредственностью, стойким жизнелюбием и инфантильной открытостью могут обладать миллионы людей, целый народ. Они такие же как мы с вами, с тем же набором конечностей, скоростью кровотечения и воспреимчевостью к боли и радости. Конечно же среди них есть корыстные и преступные люди, но помнить то я буду о других, о тех, кто улыбается каждый раз когда увидит тебя, и вот вам моя рука, если я хоть раз уловил неискренность в этих поступках. Эти бронзовокожие наследники великой империи Кхмеров: дети, взрослые, старики, как две капли воды похожие на каменные барельефы Ангкор Вата, до сих пор не устают спрашивать у проходящего человека :"How are you?))))", и со своей мистической улыбкой каменных апсар ждать ответа и вспыхивать восторгом на взаимное приветствие.

Такие вот сокровища я увожу с собой! И вот что каждому я хотел бы пожелать. Пройдя часть своего жизненного пути, хотя бы раз увидеть в живую древнейший танец прекрасных апсар окутанных шелком, золотом и легендами. И ощутить себя праведником в небесном дворце Индры, вкушающим сладчайшие нектары тропических садов!