По Камбодже на велосипеде. Слово вступительное и Глава 1.По Камбодже на велосипеде. Глава 2По Камбодже на Велосипеде. Глава 3
Глава 4.
Я не выспалась. Вчера я опять остановилась в монастыре, поела, провела урок английского и немного русского (методом «тыканья пальцем и называния всего») — тем же методом получила некоторые сведения о кхмерском, и, когда толпа желающих постигать новое, наконец, разбрелась, расстелила свой коврик на выскобленном деревянном полу и блаженно на нем растянулась, пытаясь уснуть. Но минут через пять из темноты внезапно возник худенький юный монах с дорожным большим фонарем в руках. Он сел напротив меня, скрестил ноги, и, увлеченно наклонившись вперед, начал какой-то долгий и непонятный разговор, впрочем, судя по его лицу, весьма дружественный. Я кивала в ответ, позёвывала в кулак и устало озиралась вокруг. По углам кухни попискивали мыши – я пыталась увидеть хоть одну, но было слишком темно. Монах, видя мой интерес, схватил фонарь, вскочил и стал с большим рвением искать источник писка, попутно на что-то указывая и давая комментарии. Мышь так и не показывалась, и парень, погремев посудой, устроил «ловушку»: приоткрыл крышку большой алюминиевой кастрюли с рисом – мол, мышь захочет есть, заползёт в кастрюлю, тут-то я её и закрою! Мы долго бродили по кухне туда-сюда.
Когда он, наконец, ушёл, я немедленно провалилась в сон.
Сейчас я стою на дороге и в тупом оцепенении смотрю в карту Камбоджи, иногда поворачивая её то так, то сяк. Стою долго, минут, наверное, двадцать, как будто сосредоточенный взгляд может заставить эту карту заговорить человеческим голосом и объяснить мне, наконец, каким образом я оказалась в селе под названием Krabau. Карта ясное дело, молчит, и я продолжаю непонятливо моргать и водить туда-сюда пальцем. Вчера я ехала по трассе № 11, и никуда с неё не сворачивала (да вроде и некуда было). Но судя по всему, произошло какое-то мистическое недоразумение, и меня занесло на дорогу 316, а оттуда уже на дорожку без номера… Это всё кажется мне какой-то дурацкой шуткой, потому что качество асфальта никак не менялось, и эти три дороги, получается, друг от друга неотличимы, нельзя определить, где заканчивается одна и начинается следующая. Хотя сейчас уже поздно об этом рассуждать – главное выяснить, как бы поудачней отсюда выбраться, не возвращаясь при этом назад. Если верить карте (хотя я уже давно подозреваю, что верить ей нельзя)- мне нужно двигаться на Север, по направлению к Kandaol Chrum, чтобы оттуда продолжать путь до Крати уже по нормальной дороге.
На пути к Kandaol Chrum фигуркой отмечен некий древний храм — Prey Nokor. После Ангкор-Вата все эти храмы кажутся абсолютно одинаковыми, но можно и посмотреть – тем более, что так получится срезать. Я сворачиваю карту, радуясь, что приняла хоть какое-то решение, и трогаюсь с места.
Еду по шоссе, потом планирую повернуть налево за пару километров от Anlong chrey (почти граница с Вьетнамом). По карте рядом обозначен канал – это единственный ориентир для меня. Потому что на практике поворотов оказывается сотня, и все эти дорожки, тропки и колейки вроде бы идут туда, куда мне нужно, но я никак не могу заставить себя свернуть, и всё жду появления канала.
Наконец я его вижу, но выглядит он как-то странно. Рядом и правда пролегает довольно широкая жёлтая дорога: но на карте она указана слева, а на деле оказывается справа. Это вызывает у меня понятные сомнения, и я останавливаюсь, в нерешительности. Дорога выглядит такой пустой! Никого нет на ней, а впереди – поле и лес вдалеке. Мне настойчиво хочется остаться на шоссе, близко к людям, но, понимая, что другого пути нет, я, глубоко вздохнув, и сказав про себя «раз, два, три», всё же сворачиваю.
Принцип «Раз, два, три» всегда помогает мне, в том неустойчивом состоянии, когда все раздумываешь и примеряешься, но никак не можешь решиться. Впервые я его опробовала лет в 13, когда лежала, свернувшись, в теплой постели и никак не могла найти причину, которая заставит меня вылезти из-под одеяла. Надо было идти в школу, это ещё ничего, но то, что перед этим необходимо было поставить ступни на ледяной пол, меня крайне расстраивало, а избежать этого, понятное дело, было никак невозможно. Был какой-то месяц зимы, -25, и по темной комнате гулял ветер, потому что окно на ночь я не закрыла. Будильник прозвенел уже дважды, да и мама, десятый раз проходя мимо моей комнаты каждый раз всё более заунывно повторяла свое «Ооооооля, встааааааавааааай».
И вот тогда я придумала выход – раз, два, три – и на три – быстро вскакиваю. Помогло.
С тех пор уже лет 10 прошло, но для меня всё так же: «Раз, два, три» — прыгнуть в холодную воду, поставить сноуборд параллельно склону и, наконец, поехать, позволить медсестре воткнуть иглу тебе в вену, подойти к тому, в кого влюблена (правда лишь затем, чтобы произнести что-нибудь глупое), или вот свернуть на эту совершенно пустынную жёлтую дорогу, уходящую неизвестно куда. Я, в общем, тот ещё трус, поэтому для меня это очень, очень важные три слова.
Хотя я вижу четкие следы от шин, всё же на всем пути мне не попадается ни одного человека. Только упитанные серые буйволы. Вокруг оглушительно трещат жуки, и солнце печет немилосердно. По сторонам от дороги широко простираются поля кассавы, которую я сначала принимаю за коноплю. Наверное, солнце и правда напекло мне голову, потому что в тот момент я всерьёз верю, что в Камбодже марихуана растет вот просто так – свободно и просто. И есть работники, которые сажают, поливают и убирают эти плантации. Эта мысль развлекает меня – так вот, думаю, откуда камбоджийцы берут материал для изготовления еды с пометкой «хэппи». Пиццы, шейки, супы – всё сдобрено хорошей порцией травки. Помню забавную историю одной девушки, которая в грустном расположении духа пришла пообедать в какое-то рядовое кафе в Пномпене и заказала обычный суп. Когда она почти доела его, на дне обнаружился сантиметровый слой марихуаны – хозяйка кафе, улыбаясь, объяснила: «Я решила добавить побольше. Потому что ты сегодня, дорогая, выглядишь недостаточно хэппи».
Пока я так думаю, дорога становится ещё хуже — начинает скакать вверх и вниз. Я уже не смотрю по сторонам, потому что боюсь свалиться с велосипеда. Периодически мне приходится спешиваться и толкать его вверх. Кажется, уже километров 20-30 сделано, и предчувствую скорое улучшение, но мои надежды не оправдываются. Дорога, попетляв, поскакав и вконец измучив меня, упирается в заросли кустов и на этом заканчивает свое существование. Всё. Дальше некуда. Назад поворачивать, ехать обратно? – От этой мысли я мрачнею. Что ж мне делать? Стою и в замешательстве озираюсь по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то продолжение пути. Ничего. И никого, ни одного человека, у которого можно спросить. Только всё тот же оглушительный жучиный треск и Солнце, словно застрявшее посреди неба, взирает на меня своим плавящим взглядом. Мне жарко, я устала и, пожалуй, уже готова паниковать, но вдруг где-то вдалеке, за кустами мне слышится песня, смех, разговоры и стук топора. Думаю – не показалось ли? Нет, точно люди — первый раз за все это время, и именно тогда, когда нужно! Я уже радужно представляю себе живописную картину рубки леса – мое воображение рисует что-то в стиле художников-передвижников, и от этого (хоть и речь и песня — кхмерские), мое сердце наполняется каким-то родным ощущением, какой-то неуловимой тоской по России и по картинам Репина и Шишкина.
Определив сторону, откуда доносится звук, я неистово начинаю продираться через густые заросли, толкая свой велик по кочкам, опавшим листьям и веткам. Рюкзак, привязанный к багажнику, очень мешает своей тяжестью, потому что, когда ветки застревают между спицами, мне не удержать велосипед и я падаю вместе с ним — конечно, прямо на муравьев, которые, люто кусают меня, непрошеного гостя.
Выпачкавшись в пыли, и облившись семью потами, я, наконец, выпутавшись из зарослей, выхожу навстречу лесорубам.
Их лица вытягиваются – и понятно — со стороны я, должно быть, выгляжу престранно: белая иностранка, неизвестно как оказавшаяся в такой глуши. Мужики прекращают работать и петь и смотрят на меня, улыбаясь и переговариваясь.
«Куда идешь?» Я, используя свой скудный кхмерский, спрашиваю, как доехать до Kandaol Chrum и в какой стороне храм. Один наиболее бойкий парень отвечает, что осталось ещё километров 20 и, повернувшись, указывает топором куда-то в сторону леса. Я сначала не совсем понимаю, куда мне тут повернуть, и недоверчиво переспрашиваю. Но парень настаивает и я, наконец, вижу скрывающуюся за высокой травой пыльную дорогу, которая вообще по всей логике идёт не туда, куда мне нужно, и которую сама бы я ни за что не приметила. Думаю – туда ли мне надо вообще? Но другой альтернативы нет, я благодарю лесорубов и еду.
Первое время мое движение затрудняет песок – велосипед развязно вихляет из стороны в сторону, и я опять опасаюсь падения. Карту я спрятала – она здесь совершенно бесполезна. Все равно мелкие дорожки на ней все перепутаны и названия деревень указаны неверно. Я просто двигаюсь вперед, следуя указанному пути, порой, правда, все же сомневаясь в выбранном направлении. Но экспериментировать мне не хочется: я устала, и мысль об осмотре древнего храма уже не греет меня. Когда я спрашиваю о нем у людей – все указывают в разные стороны. Поэтому я всё-таки никуда не сворачиваю. К тому же, через некоторое время дорога становится лучше и симпатичней. Теперь она петляет среди высоких деревьев, и деревянных домов. Солнце пробивается сквозь листья и бликами рисует передо мной картину в духе импрессионизма – все так изменчиво и свежо. Оранжево-бурая пыль с мелкими камешками, зеленая листва, серые низкие заборы, у которых стоят, провожая меня взглядами и улыбками местные жители, ленивые буйволы, вымазанные в грязи, полеживают себе на сухой траве, отмахиваясь хвостами от назойливых мух.
Навстречу мне движутся школьники на велосипедах – занятия закончились и дети едут по домам. Я проезжаю сквозь их веселую толпу, как будто перехожу бурную реку, когда секунду назад слышал все звуки вокруг, а сейчас – только шум воды и ничего не разобрать больше. Шуршание шин по дороге, звонки, смех и разговоры захватывают меня – я с восторгом смотрю на детей, на их дребезжащие велосипеды, бело-синюю школьную форму, яркие улыбки, черные, блестящие на солнце волосы, у девочек – старательно забранные в хвост на затылке. Ребята постарше с перекинутыми через плечо пыльными сумками, полными учебников, везут младших (должно быть, своих братиков-сестричек) на багажниках. Некоторые малыши сами старательно крутят педали своих огромных великов. Несколько детей, взявшись за руки, идут по обочине, загребая пыль вьетнамками. На всём вокруг меня танцует нежный золотой солнечный свет. Я улыбаюсь радостно и машу. Звонкоголосый хор «Hellooooo what is your name» отвечает мне.
Хотя у меня прилив энергии, и вокруг красота, дорога, которая началась так странно и неизвестно, когда закончится, уже надоела мне. На карте все пути выглядят такими маленькими, прямыми и короткими, но в действительности чаще всего оказываются длинными, петлючими и трудными. За каждым поворотом я с надеждой высматриваю выезд на шоссе – но ничего нет. Спрашиваю – сколько осталось? Ответ — ещё километров 20. Что ж, в прошлый раз тоже было двадцать. Значит, здесь, наверное, можно рассчитывать на все тридцать. Полтора часа быстрой езды. Наверное, какой-то запас позитива у меня ещё остался, так что я стараюсь отключиться от бесполезных мыслей и детского нытья в стиле «Маааааам, а мы скоро приедем?» и наслаждаться.
Всё когда-нибудь заканчивается: через продолжительное время я всё-таки доезжаю до Kandaol Chrum, где долго сижу, блаженно расслабившись на шатучем пластмассовом стуле, потягиваю тростниковый сок из пакетика и безуспешно борюсь со сном. Надо ехать дальше – но мне так лень! Вяло сожалею о том, что древний храм не встретился мне на пути, но искать его уже не хочется совсем. Я с трудом отрываю себя со стула, выбрасываю пустой пакетик и снова объединяюсь с моим велосипедом.
Я еду в Крати.
