Холодным осенним восемнадцатым днём ноября, высокая гора Фудзи, возвышаясь над заливом Суруга, старательно подражала картине Хокусая, в то время как серые корабли, покачивающиеся в скользкой ладони океана, старательно подражали мухам, севшим на вышеозначенную картину.

Белые перины облаков закутали подножие замерзающей горы, проглотив усталые города. Одна прекрасная девушка однажды сказала, что в Изу пахнет любовью. Любовь здесь и правда разлилась в горькой солёной воде слёз и так же подвержена луне: то топит с головой, то отбегает в испуге с отливом. Серые щенки волн Тихого океана коснулись в последний раз своими мокрыми и холодными носами ног острова "Купающегося слона" и отбежали от него в испуге. В низкой мутной воде отлива, но только в нужный час, открывается дорожка из скал, по которой можно пройти, но только на цыпочках. Когда-то давно молодой самурай Сансиро прятался на этом острове, а деревенская девушка Коюки каждый день бегала по каменному мостику во время отлива. Их любовь закончилась трагедией, и никому теперь не вернуться той же дорожкой второй раз, когда волны уже поднялись и снова скрыли путь от нас, сухопутных, трусящих обнять слона.

Наш первый причал, наша первая остановка в западном Изу, так и называется, Койбито-мисаки, что значит просто – "Мыс любовников". Всё очень по-японски чётко и строго: указатели в виде железнодорожных остановок (остановка онсен, остановка мыс любовников, остановка свадьба), деревянная скамейка на которой положено целоваться (вид на море и ветер с моря прилагаются), колокольчик, в который можно звонить, держась за руки, ну и, наконец, рупор, в который можно крикнуть, если ты пока одинок и только хочешь докричаться до своей будущей подружки. Тут же, конечно, и крестик на земле, на который можно ставить штатив, чтобы получилась красивая фотография заката, тут же и табличка с расписанием захода солнца по месяцам. Здесь нет ничего оригинального, но здесь и никому и не приходит в голову быть оригинальным. Дело не в этом. Это просто точка, с которой – красиво. И эта красота – одна на всех, и на все 120 миллионов фотографий.

И на 120 миллионов сувениров, ведь не бегать же за фотографами по всему берегу, предлагая сувениры! Всё в одном месте и каждый может купить: мальчикам – секретный молочный пудинг в оригинальной упаковке, в той самой, в которой природа пакует молоко, девочкам – оригинальная древняя механическая игрушка из храма, исполненная в виде части мальчиков, и даже с эффектом движения, стоит только дернуть за цепочку. Всё-таки японцы – очень технически подкованная нация, уже с древних времен создать такую сложную механику не каждый может. Тут же и тренировочная сосальная конфета для мальчиков и с большим сакральным значением: из храма написали, что конфета помогает отгонять злоебу... простите, злых демонов. Но первый перевод был всё-таки максимально точный, такие уж иероглифы были написаны на этой конфете.

Изу – японский крым. Не так далеко и дорого, как Окинава, не так жарко, но так же тепло и красиво. Минамото-но Ёритомо, основатель сёгуната Камакура, вырос в этих местах. Его сюда сослали. В те времена ещё ссылали сюда. Говорят, на этом берегу будущий сёгун тоже прятался в пещерах, которых здесь так много. Как знать, может быть, его лодка проплывала и в "Пещере небесного света" Тэнсодо, в которую сейчас заходит туристический кораблик, на пути своего каждодневного маршрута – мимо всех красивых скал и островов, где в знаменитых отрытых ваннах с горячей водой на туристов смотрят купающиеся, а туристы вежливо отворачиваются. Если, конечно, купальщица не слишком красивая попадётся. Это туристический корабль даже попал на саму рекламу источника, вместе с необычно настоящей фотографией, без придуманных рекламой полотенец.

1200 лет назад, выше, за горным перевалом в маленькой деревне маленький мальчик купал в ледяной речной воде умирающего от болезни отца. Увидев это, великий японский святой Кобо Дайси ударил о дно реки ритуальным молоточком Токко, и из земли забил первый горячий источник в этих местах, сын вымыл отца горячей водой, и отец смог выздороветь, а рядом построили большой храм и множество постоялых дворов. В горячем источнике Токко-но-ю мыться, наоборот, запретили, ну так что же, чудо одно, а людей много, на всех не хватит. Но вот в храме Сюзэндзи до сих пор вода для омовения рук всегда горячая. А от источника, вверх, вдоль той же ледяной речки тянется роща высокого бамбука. Этот вечно лгущий, вечно тощий и вечно пустой бамбук один нарушает здесь тишину мира мерным поскрипыванием, удивлённо непопадающим в такт ветра: "я не люблю, не люблю, не люблю". Чудо – оно одно, и на всех его не хватит.

Ноябрь 2006