Не буду скрывать: к написанию этой заметки я подходил с особым трепетом. Я полюбил это место настолько, насколько полуармянин, родившийся в огромном мегаполисе России, может влюбиться во французскую деревушку, в которой официально прописано всего несколько тысяч человек и десяток холеных, «залайканных» до подшерстка кошек.
Мне не хочется приводить в этой статье какие-то имена, даты и даже касаться событий, произошедших в этой деревне. По мере сил и возможностей я попытаюсь поделиться духом этого удивительного места, а, если хватит букв и эмоций, выразить свое к нему отношение.
Впервые в Гримо мы попали случайно. Ехали куда-то спокойно, никого не трогали, можно сказать – починяли примус…, а тут прямо из горы, рассекая иссиня-безбрежное небо и разрывая облака, возникает это чудо. Побросав все неотложные дела (а их на ближайший месяц было аж полтора), мы ринулись на приступ. Гора на поверку оказалась не из разборчивых недотрог и отдалась нам без ритуальных кривляний, безумства запутанного серпантина и ревнивой истерики претендентов, занимавших очередь до нас.
Таким образом в Гримо мы оказались совершенно спонтанно, без всякой информации, без всезнающего путеводителя и даже без фотоаппарата. Последний, как и подобает уважающему себя Никону, объявил о наметившемся в наших отношениях расколе и наложил на себя суровую епитимью до той поры, пока его не сунут в розетку. Ну и черт с ней, с бездушной японской нехристью подумал я, потому что откуда-то с соседних холмов легкой дымкой тумана к нам приближалась лишающая слов идиллия. Развалины утонувшего во времени замка, деревенька, сошедшая с раритетной открытки, бездонное небо и бесконечное море вдали….
Как писали в таких случаях всезнающие классики — Смеркалось!
За тот цвет, который укутал долину искристым, переливчатым покрывалом, Ван-Гог без раздумий отдал бы второе ухо, а для гарантии добавил бы еще и ухо своего друга Гогена.
Жизнь замерла! И только слабоумный ветерок, будто надоедливых тараканов, вяло гонял по сонному морю суетливые яхты. На мир обрушилась такая тишина, о которой нам, простым смертным, доводилось только читать на страницах славящих ее гениев. Затем солнце ленивой и утомившейся за день рыбой-кит, плюхнулось в чайной температуры воду, всем своим видом давая понять, что до конца представления остаются считанные минуты.
В эти фантастические мгновения я до проплешин изгрыз свои ни в чем не повинные усы, поскольку не мог запечатлеть это блаженство. Уже после окончания «бала», поймав обожженным затылком восторженный и слегка ошеломленный взгляд жены, я понял, что в Гримо мы вернемся, еще как минимум не раз.
Этих нерАзов на сегодняшний день насчиталось уже три. Той первой безумной эмоции, конечно же, больше не было, да и быть не могло (на то она и первая), но вновь и вновь приезжая в эту деревню я чувствую, как в душу вместе с неистребимой грустью при виде разбросанных повсюду израненных камней проникает что-то светлое, искреннее и высокое.
Я хочу сюда всякий раз, выходя из самолета в Ницце. Почему-то именно печали Гримо так не хватает моей избалованной французскими деликатесами душе, и мне нужен ее величественный, нетронутый туристической толпой покой, ее едва различимый сквозь века пронзительный стон и ее несокрушимое, гордое величие.
Почему Гримо не входит в список самых красивых деревень Франции известно только комиссии, которая этот список составляет. По мне это место на порядок красивее и романтичнее половины деревень носящих данный статус, а со второй половиной может, как минимум на равных, конкурировать. Я лично готов петь Осанну этим высоким чинам за то, что благодаря их привередливости на карте Франции все еще есть места, которые тоннами безжалостного тротила взрывают мозг, и при этом остаются девственно-нетронутыми.
В Гримо до сих пор витает мятежный, полудикий дух средневековья, в нем пахнет какой-то разыгравшейся не на шутку трагедией и волнующей душу печалью. Петляя в лабиринте его утопающих в цветах улиц, как-то непреодолимо тянет дотронуться до старых, изъеденных временем камней и послушать их зловещую, полную тайн историю. Этим камням есть что рассказать. Просто мы люди, бегая по сувенирным лавкам, набивая пузо фастфудом и целуясь на фоне очередной достопримечательности, давно разучились их слушать.
Удивительная атмосфера деревни создается каким-то звенящим из каждого булыжника контрастом. Откуда-то с самой вершины холма наползает липкий, растекающийся по замку запах смерти, а из деревни плещет по улочкам вспышками цветов звонкая, наполненная красками жизнь. Дама с косой, безжалостно и с каким-то остервенением поглумилась над главной достопримечательностью Гримо, превратив замок в груду жалких и взывающих о помощи развалин.
Когда я смотрю на изломанные руки башен, воздетые к небу, разверзнутую в предсмертном крике пасть донжона или искореженную плоть могучей крепости, я не могу понять, до какой степени скотства должен был дойти человек, чтобы уничтожить это творение. Он не убил себе равного, такого же озверевшего от запаха крови самца, он просто взял и хладнокровно стер несколько веков истории, гордость многих поколений и красоту, перед которой благоговели, которой восхищались и о которой слагали легенды.
Жителям Гримо не удалось сохранить то, что подарила им история, и видимо в качестве извинения всю свою нерастраченную любовь и заботу они отдали деревне. Она не просто тонет в цветах, она задыхается в их ошеломляющем запахе. Гримо как сказочный великан, что погиб вместе со своей крепостью в те далекие времена революционного беспредела и предстал перед Богом. На крепостных стенах замка суровый судья разглядел слишком много крови, страданий и человеческой жестокости
— «ОН НЕ ЗАСЛУЖИЛ СВЕТА, ОН ЗАСЛУЖИЛ ПОКОЙ» — в который раз прошептал Господь.
А вот деревушке ничто не помешало попасть в свой тихий и покойный деревенский рай. Она ухожена и любима, как юная невеста перед своей первой непорочной свадьбой. Она бесконечно хороша и уютна, в ней забывается ежеминутное и сладко думается о вечном, ее хочется всем сердцем любить, когда она рядом и нежно вспоминать холодными зимними вечерами, пребывая в разлуке.
Рейтинг – 9/10
паркинг — 43°16'34" 6°31'21"
