Если вы вдруг спросите меня, какой он — Горный Кавказ в нескольких словах, то я отвечу вам – он как молодой породистый скакун. Дикий и вольный. Свободный. Необъезженный. Играющий мускулами, выбирающий простор и подчиняющийся лишь стихиям природы.
Можно сравнить его с горной Швейцарией, Альпами – только уберите оттуда набившие оскомину аккуратные домики, идеальные шоссе и все, к чему была приложена рука зануды-европейца. Тогда вы получите картинку, отдалённо напоминающую горный Кавказ. Но, согласитесь, нет смысла в подобных сложностях, когда вы можете сесть в автомобиль и чуть менее чем через сутки пути от Москвы познакомиться с ним – вдохновителем Пушкина, Лермонтова, Толстого.

Во время оное былое!..
В те дни ты знал меня, Кавказ,
В свое святилище глухое
Ты призывал меня не раз.
В тебя влюблен я был безумно.
Меня приветствовал ты шумно
Могучим гласом бурь своих.
Я слышал рев ручьев твоих,
И снеговых обвалов грохот.
И клик орлов, и пенье дев,
И Терека свирепый рев,
И эха дальнозвучный хохот,
И зрел я, слабый твой певец,
Казбека царственный венец.
(А. С. Пушкин)

1. Статный горец
Цивилизованное, услужливо-назойливое отношение и сервис вы, определённо, не встретите здесь. За этим извольте в Турцию. Но среди этих мест, лишь раз взглянув на стремительно возносящийся ввысь зубатый горный хребет, определённо, без труда получаешь ответы на многие мучившие тебя «вечные» вопросы. Когда на двух-трех тысячах высоты ты едва можешь различить миниатюрные кошары и пасущийся среди бескрайних зелёных ковров скот, а над всем этим господствуют купающиеся в солнце белоснежные пики пятитысячников, тогда понимаешь, как велик вокруг Мир и какой ты в нем ученик-первоклассник. И тогда ты способен только, задрав голову вверх, качать ею и приговаривать глуповато: «Даа… О даа!..»

Побывать на Кавказе в этом году мне довелось вместе с командой роуп-джамперов из Москвы «Let’s Fly» – ребята прыгали здесь с веревкой на нескольких природных объектах. Ну а посмотреть мне мало, поэтому я попытался вовлечься в слаженный процесс подготовки навески, и даже поучаствовать в «прыгах». О том, что из этого получилось – далее.

2. Кель-Кечхен
Основным объектом для прыжков в этот раз стал Кель-Кечхен — одно из пяти карстовых озер, расположенных в Черекском районе Кабардино-Балкарии и объединенных общим названием «Голубые озёра».
Кель-Кечхен — место не простое. Вплоть до начала прошлого века это было глубокое карстовое озеро с чистой холодной водой, затерявшееся в буковых лесах. Но в 1923 году в результате землетрясения вода вдруг ушла, обнажив гигантский карстовый провал глубиной в 170м. В переводе с балкарского «Кель-Кечхен» буквально означает «озеро утекло». На дне колодца остался лишь небольшой водоем около 30м в поперечнике. Сюда, вниз, за последние сто лет сюда спускалось не так-то и много людей.
Обнаружить эту карстовую пропасть посреди густого леса можно, только зная маршрут. На восток от озера Черек-Кёл, с трассы, круто вверх уходит горная гравийная дорога – путь к Верхним озёрам. Поднимаясь по ней, нужно не прозевать узенькую тропинку в лес – это и есть лесной маршрут на Кель-Кечхен.

(Кель-Кечхен с высоты, автор фото: tobaksoev)
Роуп-джамперы из команды «Let’s Fly» знают это место с 2008 года. Роуп-джампинг — это прыжки с веревкой как "маятником", так и со свободным падением, в конце которого система верёвок осуществляет мягкий безопасный подхват.
Кель-Кечхен – хорошее место для подобной затеи. Спрятанные вдалеке от туристических троп, отвесные стены провала уходят вертикально вниз, рождая захватывающие и уединенные виды. Здесь есть необходимые точки с отрицательным уклоном, а неширокий поперечник озера (около 200м) позволяет провесить необходимое снаряжение за световой день.
Каково же это, прыгнуть в бездну с высоты 135м, преодолеть более 80м свободного падения, чтобы у самого дна тебя остановила веревка? Смелая затея! Впрочем, ребята из «Let’s Fly» делают это уже не в первый раз — работа отлажена. Однако не стоит забывать, что роуп-джампинг — это спорт, напрямую связанный с риском. Мы прыгнем в Сухое озеро, только если будем уверены в безопасности прыжка!

3. Навеска
По прибытию из Москвы нам пару дней пришлось отсиживаться в гостинице – шли дожди. На третий день погода сжалилась над нами, и рано утром наша команда из 13 человек выдвинулась на место. На машинах мы подбираемся максимально близко, насколько позволяет горная дорога, а затем уходим по тропинке в буковый лес, распределив 300кг снаряжения и вещей по всем участникам.
Лес мокрый после дождей, свежий, но какой-то непривычно тихий. Ни пения птиц, ни дуновения ветра. Буковые деревья, среди которых попадаются настоящие исполины, возносятся высоко вверх. Основательно перемесив грязь в низинках и ручьях, пробираемся не торопясь, то и дело останавливаясь на привал.

И, наконец, вот он, долгожданный Кель-Кечхен! Суровый и уединенный, а в пасмурную погоду – мрачный, нелюдимый. Но какая сила таится в его массивных скалистых сводах, смело выточенных водой!

Прибыв на место, разделяемся на две группы и осматриваем будущие места крепления базовых веревок. С тех пор, как команда была здесь последний раз (два года тому назад) точка для крепления «базы 2» осыпалась в пропасть, и нужно выбирать новое место. С «базой 1» все в порядке, нужно лишь убедиться, что края обрыва вполне прочны.

Здесь везде сланец, мягкий, выкрашивается от малейшего прикосновения. Карстовые процессы идут непрерывно и очертания провала постоянно меняются, разрушаемые внутренними водами и корнями деревьев. Осыпаются, появляются новые трещины, полости, овраги. При работе на природных объектах нужно быть особенно зорким к таким вещам и даже на знакомых, хоженых многократно маршрутах внимательно подмечать изменения.



Когда места крепления базовых веревок осмотрены и расчищены от опавших веток, навешены страховочные перила, приходит время самой трудоёмкой и ответственной задачи – провесить базы. Так называются две верёвки, которые пересекут карстовый провал поперек и будут закреплены на нескольких крепких буковых деревьях с каждой стороны. Именно этим веревкам предстоит принять на себя основную нагрузку при прыжках.

С одной стороны на дно провала спускаются концы базовых веревок, а с другой стороны навстречу им кидают камень с привязанным к нему концом лёгкого транспортного реп-шнура. Можно наблюдать, как в течение нескольких секунд реп-шнур со свистом выбирается с брезентовой подложки, исчезая в бездонной пропасти.

Затем на дно провала по веревкам спускаются двое ребят. Лип движется вниз параллельно маршруту будущего прыжка. Его задача – убедиться, что порода не имеет опасных выступов. Находя шаткие сланцевые «полки», он по возможности обрушает их. Когда камни достигают дна, грозный звук, будто от взрыва, многократно облетает окрест.
Денис находится в северной части озера, там, где наименьшая высота стены. Здесь он провешивает веревки, по которым участники прыжков будут потом подниматься наверх.
Когда ребята оказываются на дне, они находят концы базы и реп-шнура и связывают их. Тогда оставшиеся наверху участники начинают подъем базовых веревок, вытягивая их реп-шнуром. Все действия координируются по рации.




И вот базовые веревки провешены и натянуты. На этом завершается первый день работ. Темнеет, стремительно наступает ночь, а с ней приходит зверский аппетит =)

К полудню следующего дня команда снова на объекте. После того, как базы провешены и натянуты, на них крепятся ролики, по которым будут двигаться прыжковые веревки во время полёта. Их задача – «увести» точку подхвата как можно дальше от стен провала. Но не далее позиции, регулируемой ещё двумя, стоповыми веревками.
Когда система настроена и проверена, приходит черед дяди Вани. Ему прыгать первым! Дядя Ваня (или «буратино» – так ещё его зовут) – это тестовый груз, представляющий из себя транспортный мешок с весом. После того, как буратино, преодолев 4 секунды свободного падения, мягко подхватывается системой, команда убеждается, что всё работает как надо. Приходит пора испытать острые ощущения участникам команды!
Приятно видеть, что успешные, безопасные прыжки для ребят – это не главная цель, хоть и, безусловно, одна из самых важных. Главным, всё же, является командный дух, слаженная работа всех участников и позитивный, весёлый настрой. Конечно, важным аспектом безопасности в роуп-джампинге является и своевременная замена снаряжения, несмотря на то, что абсолютно все элементы системы в обязательном порядке дублируются.

4. Прыг
Ребята зовут прыжок с верёвкой вот так лаконично – «прыг». Прыг-прыг. «Мне понравился прыг!» или: «Не самый прикольный мой прыг!» — вот так коротко они говорят. Заурядное дело, что уж J За скобками остаются страх, адреналин, отходняк – целый ворох ощущений, про которые болтать особо не принято и которые, помимо дружеских уз сплоченной команды, удерживают всех их, разновозрастных, в этом экстремальном спорте.
— Мне сложно это описать в первую очередь по той причине, что у меня общее количество прыгов около двухсот – говорит Виталик. — А то, что я там кричал как псих, так это от того, что покорил новый для себя объект. Для меня сейчас сами прыги — это повседневности. Подготовить всё, навесить, работать с командой и в итоге сделать прыг на новом для меня месте... Вот мой кайф) Ну и конечно присутствует ооочень мощное возбуждение при самом прыжке… — так откровенничает.
Прыги продолжаются до самого вечера, примерно по 20-30 минут на каждого участника. Одел обвязку, шлем, перчатки, нацепил камеру, убрал спусковую веревку в рюкзак, прицепился к прыжковым и страховке – замуфтуй все карабины! Ребята проверили — сам ещё раз проверил — и топай на exit.
Exit – это позиция, с которой происходит прыг. Exit на Кель-Кечхене — это травяная площадка на краю провала, под которой скала имеет отрицательный уклон. Так получилось, что ровно под этим местом на дне находится небольшое озерцо и прыгаешь будто в воду этого озера. Небольшое успокоение на фоне того, что глубина свободного падения (до начала подхвата веревок) составляет порядка 80м!

Прыгают как ребята, так и девчата. Прыгнул Лип – снимаю его с дерева на опушке. Вижу, как далеко внизу он, поболтавшись из стороны в сторону, едва различимый глазом, остановился, спустился на дно, по рации передал наверх, что систему можно поднимать. Следом прыгает Виталик, снимаю его с самодельного штатива. Потом Антон – снимаю его с exit-а, с вытянутой руки. Потом Вера – её со свисающего над провалом дерева слева.









Ребята все разные и к каждому я уже немного привык, но на exit-е каждый из них меняется. Становится собранным, серьёзным. А потом — прыг.
Некоторое время я присматривался к месту, навеске, работе команды. Прислушивался к внутренним ощущениям. Пока не решил для себя, что я бы прыгнул. Собственно, в тот момент мне Денис и предложил – будешь прыгать? Видимо, тоже присмотрелся.
Пока ходишь со страховкой, фотографируешь, помогаешь ребятам – чувствуешь себя спокойно. Ну и к высоте привыкаешь. Рассчитываешь всегда, естественно, на свои силы, но где-то в фоне мозг цепляется за осознание того, что ты пристрахован – и он спокоен.
Шагнул на Exit, отцепил страховку – шутки кончились. Ты один на один со своими страхами и сомнениями. Внимание к деталям. Тотальная суеверность. Все слова вокруг обретают некий фатальный смысл. И, несмотря на то, что ты гонишь сомнения прочь, успокаиваешь себя тем, что все снаряжение надёжно и продублировано — первобытный, животный страх прочно сковывает тебя. Ты можешь логически рассуждать, можешь пытаться договориться со своим страхом или подавить его – всё безуспешно. Страх будет стоять между тобой и прыжком до последнего. Но когда ты, наконец, делаешь шаг – это означает одно из двух. Либо ты безбашенный экстремал, чей порог страха и ответственности исчез или не существовал никогда, либо ты точно знаешь место каждого из собственных инстинктов. И можешь указать им на места, чтобы сосредоточиться и воспринять новое. И если страх, инстинкт – это проявление животного начала, то способность принимать решения и действовать вопреки инстинктам – это проявление воли (интеллекта). Полагаю, что множество животных и, конечно же, человек в процессе эволюции, оказавшись способными к мышлению такого порядка, существенно увеличивали свои шансы на выживание. На мой взгляд, это важный аспект любого риска.
Но вернемся к прыжку. Когда я говорю шаг, то, на самом деле, подразумеваю прыжок. Несколько сложнее! Как следует оттолкнуться от exit-а, глядя прямо вниз, в бездну, для новичка практически невозможно. Мозг просто не поймёт, что вы от него хотите. Перепрыгнуть лужу – пожалуйста, это просто и понятно. Целесообразно. Но броситься со 135-метровой высоты на камни или в воду – нет уж, увольте.
Как результат – ноги становятся ватными и прыжка не получается – ты просто валишься как сноп и всё. В случае прыжков с моста это не является проблемой. Но на природных объектах, таких как Кель-Кечхен, это важный момент, так как скальная порода ниже представляет очевидную опасность.
Поэтому рекомендуют выпрыгивать «на турник», глядя и метясь под 45° вверх по горизонту.
Все время, пока я одеваю обвязку, упаковываю фотоаппарат и убираю его вместе с куском спусковой веревки в рюкзак, прицепляю страховку и иду в сторону exit-а, эти мысли вертятся в моей голове. Когда я оказываюсь на травянистом пятачке на краю провала, наступает тот самый момент, чтобы проверить философию на прочность. Потоптавшись на краю, встаю устойчиво. Чувствую, как страховка тянет меня назад, и отцепляю её. Когда я бросаю карабин и он брякает в траву позади меня – ухх! Ощущение, что накануне боя снял латы! Однако с каждым этапом выполняемого прыжкового регламента уверенность крепнет. Я вижу «Утёкшее» озеро Кель-Кечхен. Насколько хватает периферического зрения – везде отвесные стены гигантского провала. И далёкое, далёкое дно с игрушечными деревьями на берегу пятачка воды.
Начинаю обратный отсчет: Ready! Set! Go! Прыгаю «на турник», но пальцы ловят лишь воздух…
Как только понимаю, что выпрыгнул нормально, опускаю голову и смотрю вниз. Бешено растёт скорость, несусь словно пушечное ядро. Мелькает в голове мысль, сколько лёгкости я потерял с тех пор, как был маленьким ребёнком. От скорости и свиста в ушах перехватывает дух. Дно надвигается прямо на меня и я только и вижу, что вырастающие на глазах деревья и стремительно увеличивающуюся в размерах гладь озерца внизу.
Тело само соображает, что нужно делать. Руки и ноги будто подруливают в полёте, это происходит на уровне рефлексов и, наверное, какой-то древней животной памяти. Когда мы были птицами… Спустя ещё две длинные секунды я вдруг чувствую, что что-то начинает идти не так – я заваливаюсь на левый бок и уже не могу противостоять этому. Тогда я понимаю, что начался подхват веревок, который уводит меня вправо, разворачивает спиной вниз и на огромном маятнике стремительно несет в центр. Затем резкий рывок вверх (компенсация растяжения баз) мгновение невесомости и снова падение. Вверх и вниз: если в голове ещё остались какие-то мысли, им приходит время выйти =) youtube.com/watch?v=rIRLQnAnV…

5. После прыжка.
После того, как маятник остановился и я неподвижно завис в 40 метрах над водой, можно наконец вздохнуть полной грудью. Вспоминаю, что умею вертеть головой, смотрю поверх макушек деревьев но мыслительный процесс ещё не запустился…

— Всё отлично, молодец! – Скупо крякает рация в рюкзаке.
После свиста в ушах накатывает необыкновенная тишина. Только обвязка слегка поскрипывает. И абсолютно ничего не хочется делать дальше, так и болтался бы целый час.


Вверх, к облакам, уходит веревка и еле видно, как волнуется синий командный флаг на exit-е. Ощущение, будто я нахожусь в центре огромного кривого зеркала, края которого, поросшие лесом там, вверху, принадлежат совсем другому измерению. Достаю фотоаппарат и немного фотографирую.

Однако время начинать спуск – нехотя достаю из рюкзака спусковую веревку, бросаю её вниз. Подтягиваюсь на жумаре и отцепляюсь от прыжковых веревок. Далее осторожно спускаюсь вниз на риге и останавливаюсь у самой кромки воды. По рации передаю наверх, что закончил спуск и систему можно поднимать. Нахожу удобное расположение камней и разваливаюсь там на спине.
Неописуемое блаженство накатывает в этот момент! Тишина, покой, благодать! Словно пушистым одеялом укрыло…
Колышется стебель травы, жужжит шмель, птицы поют где-то в кронах невдалеке. Не хочется даже повернуть головы, чтобы рассмотреть – ты и так знаешь наизусть эти чудесные, знакомые вещи! Остро. Всё, что излучает тебе Мир вокруг, сейчас воспринимается удивительно остро. А, может быть, замкнутое пространство на дне древнего озера так усиливает ощущения? Или все потому, что здесь, внизу, было не так-то и много людей, и поэтому «эфир» так чист? Наверное, всё сразу… Мало людей, мало людей – крутится у меня в голове. Почему здесь было мало людей? Потому что им это нафиг не надо? Наверное… ну и пусть. Сколь многое нам часто оказывается «не надо» лишь потому, что не вписывается в нашу привычную картину мира.
Я лежу и смотрю в небесное зеркало – оно будто окно в другой мир. Облака летят стремительно, лучи солнца играют сквозь них, а я уменьшился до размеров муравья, окруженный исполинскими скалистыми сводами. Нерукотворный храм природы, где человек – нечастый гость.
Полчаса пролетают будто секунды. Следующим прыгает Виталик. Мне передают пятиминутную готовность. Я выбираю ракурс для съемки, а ребята транслируют по рации финальный отсчет: ready, set, go! В видоискатель фотоаппарата пытаться разглядеть старт бессмысленно – просто зажимаю спуск, сфокусировавшись «на бесконечность». Вижу, как Виталик пошел: едва заметный, словно комар на фоне окна.

Затем он теряется среди листвы и я вновь вижу его лишь спустя несколько секунд, после подхвата, в центре зеркала неба. Я кричу ему, чтобы сделал звёздочку:


После того, как веревки успокоились, Виталик начинает спуск. Через пару минут он уже в нескольких метрах над водой:

Только сейчас обращаю внимание на валуны на дне озера: многие ростом с человека. А ведь сверху они выглядят как щебенка. Да и деревья оттуда смотрятся кустами.
После того, как Виталик отцепляется и передаёт по рации, чтобы поднимали систему, мы с ним отправляемся к противоположной стене провала, где закреплены веревки для подъема наверх.

Выбраться наружу занимает у нас примерно час – 80 метров неторопливого, аккуратного подъема по рыхлым, выкрашивающимся стенам.

6. Потолок
Главное последствие прыжка — начинаешь по-другому относиться к высоте, скорости, опасности. Это надо четко осознавать. Наверное, если жить в состоянии экстрима постоянно, может произойти некая «профдеформация». Надо понимать, что тебя спасла система верёвок, а не какая-то там твоя находчивость или физические данные. Используя приспособления, ты заглянул за пределы, «расширил сознание», но потеря страха – это побочный эффект, недооценивать который — фатально. Впрочем, постепенно, через несколько дней, всё приходит в норму благодаря гибкости нашей психики.
Огромный интерес в подобных опытах представляет диалог со страхом. Ощущение твёрдого горизонта, потолка, который сформирован годами и десятилетиями жизни. Весь жизненный опыт говорит тебе – не надо, не делай этого. Страх как защитный механизм, сберегающий жизнь. И в этот самый момент ты осознаешь границы «комнаты», или даже «клетки» в которой ты заперт. Границы – это условности нашего повседневного уклада жизни. Одно мгновение, один шаг отделяет тебя от состояния, когда ты сможешь заглянуть за горизонт, за пределы привычной системы координат.
Иногда человеку требуется встряска, друзья видят это и дарят билет на прыжок с парашютом. И вот он едет на поле, чтобы билет не пропал, в полузабытьи и страхе прыгает вниз и за какие-то секунды полёта горизонт раздвигается, давая такую встряску, какой не было годами. И это хорошо…
_______________________________________________________________________

Что говорить, наша «экспедиция» на Кавказ получилась что надо! Конечно, кроме «прыгов» были ещё и поиски новых мест, встречи рассветов и проводы закатов, знакомства с прекрасными — простыми и мудрыми людьми, что живут в этих краях. Каждое посещение Кавказа открывает его новые стороны. Ложка экстрима усиливает ощущение приключений, и вспоминаешь их потом с большой теплотой. По возвращению в город ещё не скоро получается настроиться на рабочий лад. Одно знаешь точно – в те края ты обязательно вернешься. До встречи, Кавказ!