Вчера я удачно вписалась в разношерстную компанию, с которой соседствую вот уже четыре дня, и мы поехали на дикий пляж.
Компания самая любопытная: итальянский художник Крис и его жена Валентина -утонченная ценительница самых разных блюд, лихая Юля из Краснодара и охомутанный ею рыжий француз, который знает слова «чуть-чуть» и «типок», слегка размазанный от любви к людям и травке Макс из Москвы и мой вероятный попутчик в Варанаси Макс из Киева.
На каком-то из поворотов Гокарны мы тормозим локал-бас до Ганга-валли и впихиваемся к индусам. Мне достается уникальное место на деревяшке: если вытянуть ноги – пятки упрутся в приборную доску. Автобус изъезжен до дыр в буквальном смысле. А может, прогрызен здешними всеядными коровами.

Нас выгружают около реки — местной Ганги, судя по названию остановки. Повсюду лодки самых разных мастей: застывшие на воде, причаленные к берегу и пригревшиеся на солнышке, выкрашенные в разные цвета и почерневшие от влаги сугубо деревянные, некоторые весьма списанного вида – но кто знает, может, и они каким-то чудом еще ходят… Ведь голь на выдумку хитра, а бедность в Индии не знает границ.
Подходит лодка, на которой нам предстоит переправиться на другой берег, и мы платим по 5 рупий. Вместо билета – знаменитое индийское покачивание головой. Никаких кордонов, никаких бумажек. Груз идет на лодку: первым делом – скутеры, ну а девушки и т. д. потом… «Паромщик» заводит мотор одному ему известным способом – крутит какие-то рычаги, и торчащий прямо посреди лодки промасленный механизм начинает фырчать.
Причаливаем к другому берегу без происшествий. Последний отголосок цивилизации, неизвестно как занесенный сюда, — билборд с рекламой некоего отеля. Дальше дорога ведет в деревенские дебри. Когда я пытаюсь сфотографировать «батально-бытовую сцену» стирки белья, женщины с визгом отворачиваются и убегают. И все же есть приметы того, что изредка здесь ступает нога западного человека: когда мы идем вдоль школы, девчонки с бантами в одинаковых синих фартучках и мальчишки в таких же синих шортах, босые, высыпают навстречу и галдят: хелло, хелло, вот ис е нэйм…

Школа – одноэтажное длинное строение, прямо на стенах которого намалеваны географические карты, схемы строения земли и алфавит. Крис попутно объясняет мне, что это – самые настоящие учебные пособия, которые в Индии используют вместо бумажных. Какие-то пару десятков лет назад существовало отдельное ремесло, которое, как водится, передавалось поколениями: люди рисовали на стенах объявления, названия магазинов и прочих заведений, вот такие школьные карты и даже – уму непостижимо! – афиши болливудских фильмов. А потом до Индии дошла-таки эра Гуттенберга, и все это стали печатать на бумаге. И целый слой людей оказался без работы.
Повздыхав о превратностях прогресса, идем дальше. На глаза попадается поразительной дырявости избушка — четыре палки, два пальмовых листа вместо крыши и неведомо каким чудом настеленные матрасы. Моя пляжная хатка по сравнению с этим домиком рыбака – настоящий Тадж-Махал!

Деревушка постепенно сходит на нет, последняя одинокая лодка остается позади, и перед нами открывается пляж. Только море, песок и вдалеке – черные нагромождения камней. У кромки воды – стая альбатросов. Когда я пытаюсь подобраться к ним намерением сделать снимок, птички улетают подальше.
Крис и Валентина, которые уже были здесь, ведут нас к самому краю пляжа, где утес вдается в море. Мы взбираемся на огромные полосатые валуны, карабкаемся по бурым вспененным обломкам застывшей лавы, натираем мозоли о заостренные, цвета голубиного крыла, наслоения – будто опрокинутые куски скалы, устремившие свои зазубрины в небо… Будто нас забросили в шкатулку богини, и мы, мелкие творения, ползаем по ее драгоценным камням, дивясь их многоцветью и разнообразию структур.

Наконец неугомонные итальянцы дают сигнал стоп. Крошечный пляжик, затерянный между камней, едва ли когда-то видел европейцев. Единственные жители здесь – водоросли и ракушки. Правда, чуть позже я разглядываю старую индуску, которая закругленным ножом сосредоточенно соскребает с камней ракушки. Для чего этот странный изнурительный труд – остается только догадываться. Ребята предполагают, что из собранных ракушек она приготовит какой-нибудь суп, который в парижском ресторане подавали бы как неимоверно дорогой деликатес…

Море волнуется, и, опасаясь разбиться о камни, я лишь делаю слабые попытки искупаться. В считанные минуты меня относит в сторону от моей компании, и я выбираюсь на берег там, где нет никого. Совершенно никого. Море, в пену разбивающееся о камни – вот и весь мир. И меня охватывает такое блаженство, что я растворяюсь… Это ощущение, которому чужды всякие слова. Это абсолютное счастье, в котором можно только быть.

Но возвращение в люди неизбежно. Насладившись первозданностью, мы идем обратно. По дороге меня неожиданно закидывают горстками песка какие-то диковатые мальчишки. Зато наконец удается найти контактных местных жителей – рыбаков, плетущих сети. Они не пугаются моего фото-глаза и даже слегка позируют.

Ну вот и все. Переправляемся через реку и едем в очередное «домой» — в Гокарну.