Я хотел бы рассказать историю про Самопожертвенность Матери. Мы очень часто говорим о том, что наши матери для нас все, но зачастую понимаем это только в моменты, когда сталкиваемся с конкретным проявлением, когда бывает по настоящему тяжело, а рядом оказывается единственный близкий и родной человек – это, как ни странно, мать.
Я вырос в семье, в которой было трое детей, и между мной и старшими разница составляла пять-семь лет. Старшие были более дружны между собой, я рос как бы один. Но вакуум этот для меня очень сильно заполняли три соседа – три ветерана Великой Отечественной Войны. И через их воспоминания в мою жизнь пришла военная тематика. Я очень любил их рассказы о войне, а позднее мемуарную литературу. Я много читал, и незаметно для себя направил свои помыслы по военной стезе. Любой человек рано или поздно задумывается, кем бы он хотел быть, и я решил буду военным. После восьмилетки я поступал в Московское суворовское военное училище. Это была моя первая далекая самостоятельная поездка, хотя я и был в группе таких же, как я, поступающих. Мать меня сильно отговаривала поступать в суворовское училище, зная меня хорошо, считала, что я для стези военного не создан – гиперактивен, слабо поддающийся дисциплине, своенравен и своеволен. Но один из моих соседей, бывший разведчиком и кавалеристом во время войны, всегда говорил: «Я в тебя верю. Твоя мать еще будет тобою гордиться». В школе я учился избирательно, по гуманитарным предметам и, особенно по истории были пятёрки, но по техническим дисциплинам были постоянные тройки, особенно были нелады с математикой. Понятно что, поступая в суворовское училище, я был срезан на первой же технической дисциплине – математике. Вернувшись обратно в свой родной город Херсон, оканчивать девятый и десятый классы не захотел, решил получить профессию. Отец у меня по профессии электрик, и я решил быть тоже электриком. Поступил в ПТУ №1 города Херсон на специальность электромонтажник, закончил его и получил профессию электромонтера промышленного оборудования. В ПТУ я был на ведущих ролях, был зам. секретаря комсомола по идеологической работе, танцевал в ансамбле «Веселые ложкари», ездил на Фестиваль молодежи и студентов в 1985 году в Москву. Жизнь была наполнена очень сильно, я познакомился со многими искушениями, но при этом армейская тематика из жизни не ушла.
Я заканчивал ПТУ с хорошими оценками, и, естественно, были очень хорошие рекомендации. И по-прежнему собирался поступать в военное училище. В то время, в середине 80-х годов, пограничная тематика была очень популярна, про Ивана Карацупу знали все. Вышел в свет знаменитый сериал «Государственная граница». Я не раздумывая, решил, что, конечно, в пограничное. Мне стало известно, что пограничных училищ три, два – в Москве и еще одно в Алма-Ате. Вот тогда я познакомился с Комитетом Государственной Безопасности, с этими очень серьезными, малоговорящими людьми, под неусыпным руководством которых я собирал необходимые документы для поступления.
Голицинское политическое пограничное училище вызвало неожиданные чувства. Чужой город, чужие незнакомые люди, чувство соперничества, жизнь в палатках, утренние пробежки и зарядки, еда из солдатского котелка и по секундомеру. Все эти эмоции захлестнули и накрыли с головой. И все было хорошо, но начались экзамены. После сочинения по плану стояла «любимая» математика, но перед этим испытанием наша очередь пойти на собеседование. С нами общался майор особого отдела, который, недолго поговорив со мной, предположил, что армия не мое, повторив точь-в-точь слова матери. Он сказал, что было бы неплохо сходить в армию, чтобы понять, что это такое и нужна ли она мне. Я не придал его словам особого значения, но, как и в случае с суворовским училищем, был срезан на математике.
Итак, в августе 1987 года я вернулся домой, а так называемые «афганские» команды набирали, как известно, одними из первых. Внимание к ним было особое – подбирали людей так, чтобы в семье они были не единственным ребенком, тщательно отсматривали характеристики. Плюс у меня на руках была техническая специальность, а внутри стойкое желание, что неплохо было бы повоевать, потому что с соседями, как я уже писал, были постоянные разговоры о героизме, о подвиге. Очень хотелось самому в это окунуться, каждый раз задавал себе вопрос, а как бы я вел себя в той или иной ситуации.
Итак, документы из училища пришли в КГБ, а КГБ переслало их в военкомат. Тогда «афганская команда» называлась 20-А, потом уже солдат из нее «распределяли» на разных «покупателей» по разным родам войск и учебкам. Из Херсона в тот год был большой «отбор», на областном пункте, когда нас всех собрали там, из трех районов в моей команде оказалось больше стони человек. И это в один только день.
Нас сначала отвезли в Евпаторию, переодели в форму и стали проводить с нами курс молодого бойца. А через 20 дней по маршруту Симферополь, Баку, Душанбе нас довезли до Термеза, и в Термезе началась моя армейская жизнь. Там я принял присягу и начал служить в учебке, учился мотострелка-гранатометчика. Где-то в марте 1988 года нам сказали, чтобы мы готовились, скоро будет «заброска». Поскольку у нас с матерью никогда не было каких-то недоговоренностей, я ей в довольно простой форме написал, что вполне возможно скоро отправлюсь в командировку.
У матери еще перед моим призывом вскрылись серьезные заболевания (память тяжелого детства и северной молодости), и она сильно страдала. И я без задней мысли, когда писал это письмо, расстраивался, что давно их не видел и переживаю. Мать ответила, что они могут приехать на автомобиле ко мне в Термез. Для меня это было просто шоком – от Херсона до Термеза 3700 км! И каково же было мое удивление, когда мы находились в горном учебном центре Шерабад в 59 км от Термеза, меня вызвали на КПП и сказали, что меня ждут мои родители! Это был апрель, горы покрылись травой и расцвели маки, на КПП стояла потрепанная наша «копейка» красного цвета, усталые, измученные и счастливые мои отец и мать. Они мне рассказали, как они отпрашивались с работы, брали отпуска, ехали 4 дня. Дорога была через несколько областей, тогда еще союзных республик, через две морские переправы. Они пересекли Херсонскую область и Крым до порта Керчь, сели на паром, приплыли в порт Кавказ (это уже Россия), дальше через Грузию, Армению и Азербайджан проехали до Баку, в Баку сели еще на один паром, переплыли через Каспийское море, там их встретили пески Туркменистана, а потом Узбекистан. Проехали через горы, машина ломалась, матери было плохо, она была на таблетках, ехали через Шерабад, не зная, что я там, доехали до Термеза, оттуда вернулись назад в Шерабад. Чтобы понять ситуацию, достаточно сказать, что в одном месте, если разливалась горная река, то проехать можно было только на БТРах и ЗИЛах. Как отец умудрялся все эти участки преодолеть, я не знаю – ведь это практически ущелье, по дну которого протекает ручей, который в момент разлива превращается в полноводную реку и происходит это в любой момент.
Я им готов был в ноги поклониться. Ведь в учебке было интересно, но тяжело, и вдруг начальство дало 7 дней отпуска с родителями, из которых 3 дня я был постоянно с ними, а 4 дня мне нужно было приходить на утреннюю поверку и потом меня опять отпускали к ним. Мы выезжали на природу, я часами общался с матерью. Я не помню, конечно, всего, но общее ощущение благодати осталось – портянки и бельё были чистые, не было нарядов, и постоянно были рядом родители, два близких любимых человека. В армию ко многим приезжали, в первую очередь, конечно, к сержантам, и мы каждый раз завидовали, что они имеют возможность уйти в увольнительную. И тут это случилось со мной! Фантастическая благодать просто… Я не помню, чтобы мы особо разговаривали о будущей отправке в Афганистан, это просто были разговоры «за жизнь». Мы с мамой планировали, что будет в будущем, она просила, чтобы я обязательно получил высшее образование, интересовалась, связываю ли я свою судьбу с армией по-прежнему …
Нужно сказать, что мое отношение к армии к тому моменту стало сильно меняться, но я уже ждал командировку, потому что готовили нас серьезно – ночные и дневные стрельбы, марш-броски в полной экипировке, горная и полевая (в песках) подготовка. Я познакомился с огромным количеством стрелкового оружия, настрелялся и набегался с ним от души, и, как любого парня, меня это очень сильно увлекало. Никогда не забуду, как я впервые лежал «под танком» - упражнение, когда над тобой проезжает танк, а потом ты бросаешь гранату. Ну, кто этого не видел по телевизору, но в живую самому…
Я не знал тогда, что моя мама, как и любая нормальная мать, прилагала усилия, чтобы я не пошел в Афганистан, но сделать это было невозможно. Когда мать уезжала, то очень просила, чтобы я постарался не напрашиваться. А тогда уже пошли разговоры, что будет вывод войск, и вроде даже началась подготовка первого этапа.
И вот Афганистан страна, не изведанная и не понятая, страна нашей горячей юности и для многих не начавшейся молодости.
В мае 1988 года начался первый этап вывода войск, и я как раз принимал участие в его обеспечении. Я не буду писать подробно о службе там, по крайней мере, не это главное в моем рассказе. Единственное, что хочу сказать, что служба в учебке была просто цветочками. Я попал в комендантский батальон, который занимался охраной дорог и сопровождением колонн. Наш батальон вышел одним из последних, 13 февраля 1989 года. Я прослужил 10 месяцев и не забуду этого никогда. Только когда мы вышли, я понял, что в Афганистане не погибну. Хотя нескольких друзей я потерял. Одна потеря особенно горька. Из нашей «пятерки» друзей по учебному подразделению один парень, Харитонов Леша, из г. Бузулук Оренбургской области, который служил в моем батальоне, тоже не вернулся. А у меня не было ни ранений, ни вывихов, наверно Бог управил. Я хорошо следил за тем, что ел, что пил, так, как меня учила мама (по профессии медик) и отцы командиры.
Объем выводимых войск был настолько большой, что рассчитывать на комфортные условия не приходилось. Несколько тысяч солдат выведенных одновременно расположили на территории полка под Термезом в песках. Тем самым общая численность солдат в одном месте превысила возможности этой части в несколько раз. Поселили нас в палатках. Мы фактически жили друг у друга на головах. К примеру, прием пищи длился 3-4 часа, пока всех пропускали через ограниченные возможности пищеблока. Антисанитария, скученность, грязь – начались заболевания. Я попал в одну из первых волн – гепатит. Меня определили в медсанчасть в полку, а потом в госпиталь Термеза. Там появилось время нормально написать письмо. Я даже не мог себе представить, что весть о моем выводе и нахождении в больнице, может вызвать у матери такую реакцию. В какой-то из дней меня вызывают на проходную моего этажа, я открываю дверь и перед моими глазами оказываются опять мои родители. Год прошел! «Здравствуй, сынок, мы к тебе приехали по тому же маршруту». Я и в первый раз понимал, какой они подвиг совершали, а теперь мне показалось, что мои родители просто по-хорошему сошли с ума. Больная мать, та же самая машина, которой было на тот момент порядка 10 лет. Пробыли они у меня три дня. Разговаривали с начальником госпиталя, мать делала попытки комиссовать меня, естественно это я узнаю потом. Договорились, что если будет какая-то возможность, полететь мне со своими ребятами дослуживать где-нибудь на территории страны, меня отпустят из госпиталя. Всё получилось. Одним из последних бортов вместе со своим парнями, я улетел транзитом через Минск на Гродно. Шесть оставшихся месяцев пролетели как один день наряд по роте, наряд по парку, увольнительная в красавец приграничный город, электромастерская, дембельский аккорд, дембельский альбом и я дома. Здравствуй мама, жму твою мужественную руку отец. Спасибо что ждали и верили.
Самое важное, что у меня есть в память о тех событиях – это письма матери. То, что она писала моему дяде. Вот отрывки из них:
Первое письмо.
«У нас сейчас все забирает Максим. Нам пришлось ехать к нему. Во-первых, он попал к черту в зубы. А мы прощались дома так просто, как на прогулку за жизненным опытом отправили. А потом мы испугались. А во-вторых, от него письма шли одно за другим, и все с тем, что «почему вы мне не пишете, я вам не нужен…» И вот мы рискнули. А так как на самолете я не могу, а на поезде еще дольше, то рискнули на машине, на своей старушке. Отец, как всегда, свою «женщину» поласкал, подлатал, и на наварной резине проехали 4000 км туда и 4000 км обратно. Три переправы, пять республик, несколько автономий, видели войну в Кировобаде и Сумгаите. Через Баку и Каспий, через Каракумы. В общем, не рассказать в письме всего, что мы пережили, увидели, узнали. Но зато какое удовлетворение от поездки мы получили – я о себе лично. Мы увидели, где он проходил учебу, где не раз смотрел беде в глаза. Из Шарабада мы приехали в ужасном состоянии. Жили там семь дней в гостинице вместе с ним, и только в 9 утра он должен был отмечаться. Когда мы его увидели, то еле узнали – худой, грязный…
Это письмо после отправки в командировку - Ну что теперь написать? Ничего на бумаге не опишешь. Ждали, надеялись, и что теперь – не будут обманывать? Да и Максиму сказали – не нужны вы там, мол, и без вас выведут. Письма шли одно за другим. 15 мая мы отпраздновали начало вывода – конец слезам всех матерей. А 23 мая пришло первое письмо с Афгана. Не передать, что мы имеем. Не обижайтесь, что забыли про письма. Мы сами себя забываем. Максим пишет очень часто, очень просит, чтобы мы писали чаще. Говорит, что очень тяжело вдали от Родины быть одинокому. В письмах он сначала обманывал, мол, все распрекрасно. А вот Сергею (брату) высказал кое-что, что страшно читать, страшно представить. Ввели их для охраны якобы. Но одно понятно – вывели 20000, а ввели 30000. А сейчас вывод прекратили, и вроде бы Наджибулла просит отсрочки на два года. Не дай Бог. А если все будет как по Варшавскому Договору, то они выйдут последними, в феврале, когда выведут всех. Вот его новый адрес: « …..» Вот этой бедой мы живем – и день, и ночь. Все программы по ТВ следим, что нового передают об Афгане… Все понимаю, что проблемы со здоровьем от нервов зависят. Но заставить себя не понимать, что он находится на самой подлой войне, на линии фронта, где стреляют из любой щели, не могу, и теряю самообладание. Уже восемь месяцев, как он в Афгане, и восемь месяцев нет покоя душе. Военным он передумал быть еще до Афгана….»
А вот то, что она написала после второй поездки:
«После письма Максима мы еще раз катанули в Термез, нашли его в госпитале. Ездила я с инфарктом селезенки, которая произошла при выводе войск, когда не стало от него вестей. Ой, не могу писать… Съездили, выжила, его выручили. Дослуживает в Гродно, в Белоруссии. Володя (отец) разбил всю машину. Но он вмятины кувалдой выгнул, подчепурил, ездим, смеемся теперь. Самое главное – жив, здоров…»
Я ни о чем стараюсь в жизни не жалеть. Я помню, когда знаменитая комиссия Сахарова подводила итоги нашей военной операции в Афганистане, и когда было обнародовано, что добивали раненых, что были большие потери, я очень был зол. Конечно, многое было неправильно и неразумно, и это была афера, но мы были солдатами. Нас Родина призвала. Мы дали присягу. И мы выполняли присягу. Мало того, это был единственный способ быть вместе и выжить. Там были настоящие мужские отношения. Это невозможно забыть. Это снилось, потом пять лет. Афган сделал из меня мужчину, подготовил к новым испытаниям, которые предстояли и мне, и всему моему народу после того, как развалился Советский Союз. Но я жалею о другом. Моя поездка в Афганистан подорвала здоровье моей матери. Возможно, служба стала косвенной или даже реальной причиной преждевременного ухода моей мамы. Я похоронил ее в 1990 году, через год после этих событий. В том году в течение трех месяцев я поступил в Киевский университет имени Т.Г. Шевченко, женился и похоронил маму. Тем самым я выполнил все пожелания моей матери и не задолго до её смерти я услышал от неё: «Спасибо сынок ты не подвёл меня, и я горжусь тобой, как и двумя моим старшими детьми». Вот уже много лет я не слышу и не вижу своей мамы, за это время со мной и моей семьёй произошло много событий, которые мы разделили со страной, которой не стало. Всё это время я не имел возможности получать её советы и, положа голову на плечо и просто поплакаться. Но на всю жизнь я сохранил любовь и доброту моей матери. И всю эту энергию стараюсь передать моим детям.
Мама – благодарю, помню, люблю.
1987-1989г.г.
Узбекистан, Сурхандарьинская область, г. Термез,
г. Херсон, Украина.
