[youtube]6mI1jg3-XUs[/youtube]
— Ты уверен, что нас не заметили? – спросил Макс.
— У них своих дел полно, — уверил я товарища.
Двое мужчин суетились у дома, у которого была припаркована давешняя машина с надписью “VIP” . Теперь рядом с ней стоял серый минивэн. Люди громко говорили, хлопали дверями. Не похожи на мародёров. Значит, хозяева.
Нам вроде нечего дёргаться. Мы их видим, а они нас нет. Заросли на соседних участках обеспечивают отличную скрытность. Но со звукомаскировкой проблема. Очень уж тонки стены в домах. Шаги и чуть более громкие звуки хорошо слышны вне стен здания. А если что-то свалить или разбить…
Наконец минивэн уехал. И мы, не медля, выдвинулись к железной дороге.
На стоянке близ «железки» припарковались несколько машин, хотя вчера стоянка была пуста. Три человека вылезали из вновь подъехавшей машины. Одеты они были в синие дождевики, а двое вдобавок имели при себе зонты. Увидев нас, они остановились и проводили нашу группу взглядами.
Судя по всему, это местные жители, приехавшие проведать покинутые жилища. Это не очень хорошо, ведь мы не вынесли рюкзаки из дома. И могло случиться так, что их обнаружат. Да теперь уже поздно. И так много внимания привлекли, пора идти.
Вдоль «железки» пролегала дренажная канава, способная вместить целую реку.
Кое-где через неё были предусмотрительно перекинуты мостики.
Пересекли «железку» и углубились в лесопосадку.
Макс тут же сообщил о повышении фона до 700 микрорентген в час. Это логично. Ведь посадку ни дождь, ни люди не отмывали.
А вот и корпуса больницы.
Высокие, по сравнению с окружающей застройкой. Все корпуса соединены между собой переходами.
Мы приблизились к одному из входов. Сквозь стеклянные двери виден беспорядок в холле: кресла-каталки, матрасы, бинты и пакеты разбросаны тут и там.
Но входные двери заперты. Начали искать другой вход, огибая здание по периметру.
Один раз думали, что нам повезло. В полукруглой пристройке высокие окна остались приоткрыты, и ветер задувал занавески внутрь комнат. Разными способами мы пытались открыть окна шире, но ничего не выходило. Дальше только ломать. Чего мы не собирались делать в принципе. Так что продолжили обход.
И когда уже отчаялись найти залаз, ручка очередной двери провернулась дальше, чем ожидалось, и дверь подалась наружу.
Мы внутри.
До сих пор мы не пользовались средствами индивидуальной защиты, но тут надели медицинские маски. Мало ли с какими болячками сюда свозили людей?
— Хэлл, фон скаканул. Один и семьдесят восемь, — оповестил Макс и показал экран дозиметра.
Всё так. Внутри фон составлял около двух миллирентген в час. Не так много. Но по сравнению с улицей, гораздо выше.
А это значит, что здесь принимали пострадавших от цунами и землетрясения и натащили сюда кучу радиоактивной грязи. Дезактивацией тут и не пахло.
— Парни, ничего не трогайте, — сказал я.
Я знал, что предупреждение излишне. Но всё-таки стоило его озвучить.
Проходили по коридорам и палатам, окутанным в полумрак. И становилось как-то не по себе. В одних палатах сохранился относительный порядок, в других – пустота, в третьих хаос, точно в них бушевали психи, возбуждённые катастрофой.
В воздухе витало нечто крайне не приятное: смесь сырости, медикаментов и зловонных миазмов. Запах не сильный, но тяжёлый, почти осязаемый. Так что решили не задерживаться и поспешили подняться на крышу, дабы оглядеть окрестности, а после покинуть больницу.
На крыше дышалось легко, а фон не превышал 100 микрорентген в час. Открывшийся вид города был уныл, но не лишён красоты.
На западе расположилась горная гряда и беспрестанно гудящий автобан.
На севере угадывались школа и библиотека.
А на северо-востоке угловатые строения спортивного центра и скелеты опор ЛЭП. С той же стороны шумела Шестёрка.
Мы спустились вниз и покинули территорию больницы.
По разбитой дороге добрались до перекрёстка. И прошли его без нежелательных встреч.
В отличие от «нашего» микрорайона тут находилось множество разных заведений: магазинов, парикмахерских, кафе. И мародёры явно потрудились тут старательнее.
По пути нам встретился местный дом культуры. Попасть в который не удалось.
Дом культуры снабдили стационарным постом радиационного контроля. А с его стен нам приветливо подмигивали видеокамеры.
Слепы они или нет? Ближайшие минуты покажут. А пока лучше удалиться.
Вернулись на улицу и продолжили путь к библиотеке. За двести метров до улочки, на которой надо свернуть налево, произошла неприятность. По этой самой, нужной нам улочке весело прокатили сразу три автомобиля. Мы остановились и решили понаблюдать, каков трафик на этой дороге. Оказалось, он интенсивен. Пришлось снова делать паузу и переделывать маршрут.
Я выбрал другие улицы с надеждой, что хоть по ним пройдём без особых помех.
Мимоходом заглянули в офис некой компании. Логотип на вывеске у ворот очень напомнил марку «Опель», что нас и побудило зайти. На стоянке оказалось несколько единиц личного транспорта. А вот в здание попасть не посчастливилось.
Добравшись до очередного перекрёстка, сделали короткий привал. Я снова погрузился в карты.
Мы вышли к оживлённой дороге. И добраться до библиотеки по-тихому могли, только заложив солидный крюк через школу. Что ж, пусть так. Значит, заглянем сначала в школу.
Проходя мимо офисов компании TEPCO, приметили несколько фонарей, горевших на парковке. Вдруг я заметил двух человек, ремонтировавших козырёк над крыльцом. И явно рядом был третий, стоявший в здании, вне нашего поля зрения. Я замер в нерешительности. Вдруг в школе тоже идут работы? Социально значимый объект всё-таки. Но ведь больницу не отмыли… Я прикинул, как просматривается дорога из окон обитаемого здания. Нам надо проскочить незамеченными жалкую сотню метров. Я подал товарищам соответствующий знак. И мы быстро, но тихо миновали опасный участок.
Почему-то было чёткое понимание, что здесь попадаться людям на глаза никак нельзя.
Вот и школа.
На заросшем стадионе собраны автомобили.
Как водится, осмотр начали снаружи.
К школе примыкало здание спортивного комплекса. И в этот раз нам повезло – двери остались открыты.
В дни аварии на ФАЭС спортзал использовался как сборный пункт. На что указывали разложенные на полу пенки.
Кроме основного зала здесь располагался малый зал для единоборств с полом, устланным татами. И множество подсобок, в коих помимо обычных спортивных снарядов нашлось снаряжение для кендо.
Рядом со спортивным комплексом в отдельном здании находился актовый зал. Но в него попасть не довелось.
Ещё школа имела теннисный корт и открытый бассейн.
Покончив с прилегающей территорией, стали искать залаз в здание школы. Он нашёлся довольно быстро.
Школа состояла из двух корпусов. Для старших и младших классов. Корпуса соединялись между собой переходами на уровне второго этажа. Мы заглянули в большую часть помещений. Но учительская, кабинет директора и компьютерные классы были заперты.
Обстановки снова поразила. Это был тот самый эффект застывшего времени. Будто люди ушли отсюда минуту назад и скоро снова вернутся. Парты и стулья расставлены в должном порядке. Некоторые чуть сдвинуты. Но ведь это нормально, когда ученики выходят из-за них. Вот вернутся и поправят… Длинные зелёные доски вытерты, мелки лежат при них. На столе учителя журнал и учебный конспект. На некоторых партах остались пеналы, сумки со сменкой, что-то из одежды. На стендах, развешанных по стенам, прикреплены разные плакаты, таблицы, стенгазеты и рисунки.
А ещё здесь тихо. Только дождь стучит в окна...
На доске в одном из классов нашли надписи и рисунки, оставленные после роковой даты, но с таким видом и содержанием, будто их сделали накануне.
А на одной стенгазете обнаружили привет с далёкой Родины — Чебурашку.
И мрачную самодельную репродукцию «Герники» Пикассо в натуральную величину.
В библиотеке некоторые стеллажи были повалены, а книги упали на пол. Но это скорее последствия землетрясения, нежели вандализма.
В вестибюле на первом этаже нашли уголок, посвящённый истории школы.
А в коридоре у класса музыки был устроен склад музыкальных инструментов на небольшой оркестр.
В каждом классе висела хронологическая лента, изображавшая вкратце историю Японии.
Нас позабавило, что входы в туалеты не снабжались дверями вообще. И из коридора просматривались крайние кабинки. Сие обстоятельство никак не вязалось со стереотипом о стеснительности японцев. И было неясно, чем продиктовано такое решение.
Школа оказалась настолько интересной, что мы думать забыли про другие объекты. И пробыли в ней несколько часов. Мы бы и про обед позабыли, но плакаты с изображением вкусностей напомнили, что пора поесть.
Мы набрали дождевой воды.
И разместились в небольшой комнате уборщиц, из которой было удобно быстро покинуть школу при необходимости.
Рассевшись по скрипучим стульям и глядя на голубой огонёк горелки, мы наслаждались минутами отдыха.
Я мысленно усмехнулся, вспомнив про изначальный план однодневных выходов на восток. Тут в одном городе можно провести три дня и не успеть осмотреть все доступные здания. А на Окуму или Томиоку надо выделять по целой неделе. Не меньше. Особенно досадно то, что приходилось тратить уйму времени на манёвры и соблюдение скрытности.
Я попросил у Макса телефон с картами и занялся коррекцией маршрута. Получалось, что выгоднее всего двигаться на запад, по склону холма. Тогда откроется хороший обзор городских улиц и возможность определить оптимальный путь.
Поев, мы распрощались со школой и устремились на запад. Идя по улице и заглядывая во дворы, так и не могли найти удобную для обзора точку. Мешала буйная растительность.
Вскоре нам попалась на глаза каменная лестница, которая вела наверх.
На вершине холма располагалось синтоистское святилище. И несколько обелисков, посвящённых буддистским святым.
Хотя и тут в изобилии росли деревья, тростник и бамбук, с холма, на котором находилось святилище, удалось хорошо оценить обстановку. Получалось, что к библиотеке идти опасно. Оживлённое место, рядом полицейский участок. И даже если участок пуст, то видеокамеры в его окрестностях точно должны работать. К железнодорожной станции Оно приближаться нельзя по той же причине. А значит, придётся её обходить во время ночного марша.
Дело шло к вечеру. А нам ещё до Футабы топать. Так что пора в схрон.
Пересекли уже знакомую дорогу и свернули на такую же знакомую улочку.
Зачем мудрить, если путь уже разведан?
Тут я увидел, что кто-то идёт впереди нас. Низкорослый, но коренастый. Я сделал знак товарищам, и мы сбавили шаг. Вглядевшись, я понял, что это не человек, а животное. Собака? Медведь? Чёрт побери! Кабан!
Здоровенный свин неспешно брёл прямо посреди улицы.
Во мне боролось желание сфотографировать его и опасение попасть ему на клыки. Судя по размеру, это был секач. Мы всё-таки медленно последовали за ним, уговорившись сразу лезть на первый же столб или дерево, если кабан повернёт на нас. Убегать бесполезно. Однако кабан то ли почуял нас и решил не связываться, то ли пожелал изменить маршрут. Вскоре он, не переходя на бег, также вальяжно удалился в переулок.
На том наша встреча и окончилась.
Сумерки сгущались. Проезжавших машин стало гораздо меньше.
На подходе к лагерю мы шёпотом подкалывали друг друга на тему возможной пропажи рюкзаков. Но по счастью всё осталось в прежнем состоянии.
Отужинав картофельным пюре и горячим чаем, стали собираться. Этот дом мы оставляли с ещё большей неохотой, нежели дачу возле Йономори.
Дождь ослаб. И хотелось надеяться, что ночью на нас не обрушится ливень.
Проехали автобусы и вереницы легковушек. Рабочие покидали Зону на ночь.
Для верности мы дождались, когда стрелка часов доползёт до половины девятого, и только тогда вышли в город. Как обычно, мы избегали хорошо освещённых дорог и улиц. Но иногда приходилось пересекать их. В такие моменты мы останавливались и хорошенько осматривали близлежащие столбы на предмет камер, а также прислушивались — нет ли машин?
Казалось, с чего бы беспокоиться о камерах ночью? Дело в том, что по окончании рабочего дня находиться в Зоне нельзя даже тем, кто в ней работает днём. И ночью же по городу могут шарить мародёры. С этим учётом камеры могли снабдить инфракрасными датчиками. Чтобы, когда в их поле зрения попадёт движущийся объект, камеры вышли из спящего режима, а на пульте дежурного появился тревожный сигнал. И коли такие вещи есть в России, то в стране с музыкальными унитазами можно запросто ожидать и более хитрых штук. Но пока обходилось. Несколько раз мы замечали на столбах камеры-полусферы, и обходили их стороной. Благо не трудно угадать, где такие камеры висят.
Временами на фоне ночного неба, подсвеченного звёздами, возникали тёмные громады торговых центров и фабрик.
В их дворах тревожно мерцали красные и сине-красные маячки. Вкупе с уличным освещением и мигающими светофорами получался не город, а новогодняя ёлка.
Спустя час мы оказались на северной окраине города. Перелезли через решётчатое ограждение на дороге и встали у ограды маленького частного дома, чтобы при необходимости быстро забежать за него и спрятаться.
— Отдыхаем пять минут. Можно курить, — сказал я.
Фил достал из-за уха сигарету и закурил. Макс проверял показания дозиметра. Они были в «норме»: двести микрорентген в час.
Как же нам идти дальше? Греметь щебёнкой по «железке» или воспользоваться параллельными дорогами? Я решил, что по дорогам будет быстрее, несмотря на солидные крюки и риск появления случайной машины.
Привал окончен. Сначала мы двигались по дороге, тянувшейся вдоль «железки». Однако через полкилометра путь нам преградил обрыв. Когда-то здесь был мост. Но то ли он обрушился, то ли его разобрали при реконструкции. Перебраться на другую сторону возможно, только если перейти глубокий котлован на его месте. Месить в ночи грязь с тяжёлыми рюкзаками на плечах не хотелось. Так что мы рискнули пройти путём, отмеченным на карте подленькой пунктирной линией и подписанной «тропа».
Нередко такие обозначения даже на точных картах относятся к заросшим просекам или вообще не существующим дорогам. Но на этот раз «тропой» оказалась приличная асфальтированная дорога. И я в очередной раз мысленно поблагодарил создателя карты, которой мы пользовались. Она имела отличную точность и детализацию, несмотря на некоторые ошибки и погрешности. Без неё нам бы очень туго пришлось в поисках обходных путей в плотной застройке, между холмами, речками и болотцами.
Дорожное полотно местами прорезали глубокие трещины. Где-то оно осело, и по его поверхности распластались ручьи.
На привале мы случайно обнаружили сразу два кладбища. Они располагались на противоположных сторонах от дороги.
Для людей
и для машин.
И второе было значительно крупнее первого.
Дорога петляла. Поднималась в горку и спускалась.
Вдалеке сияли огни ФАЭС и подсвеченные ими трубы, а также наклонённые стрелы гигантских кранов. Как-то не верилось, что до станции не больше четырёх километров. Меньше часа хода, если напрямик.
В памяти всплыл ночной марш до Припяти. Будто в другой жизни было… Тогда мы смертельно устали, нам только предстояло свернуть в Рыжий лес, болели забитые ноги, а огни станции и желтоватая луна подкидывали в сознание всяческие галлюцинации.
От воспоминаний меня отвлёк очень неприятный отрезок пути. Прямой. По обеим сторонам большие площадки для хранения срезанного радиоактивного грунта. Высокие и вытянутые пирамиды из больших чёрных мешков. Площадки огорожены не только заборами, но и глубокими рвами. Замелькай где-то впереди свет фар, пришлось бы лезть в воду и грязь. Услужливое воображение не замедлило сделать пару раз так, что нам и вправду показалось, как кто-то едет. Но обошлось.
И вот мы у перекрёстка двух широких трасс. За ним Футаба.
