С утра установилась натурально сталкерская погода. Серые тучи затянули небо, моросил мелкий дождь. Столбик термометра возле окна показывал +7 градусов по Цельсию. Это нам на руку. В такую погоду люди стараются не показывать носа из дома, и охрана смирно сидит по будкам. Да и вертолёт сегодня вряд ли поднимут.
— Хэлл, ты уверен, что стоит идти? – уточнил Макс.
— А какие у нас варианты?
— Я согласен, что лежать в убежище целыми днями без дела – это глупость. Но посмотри, сколько машин. Нас точно заметят.
Тут товарищ был абсолютно прав. В городе постоянно слышались звуки проезжавших автомобилей и возгласы рабочих. По дороге, которая ночью не освещалась ни одним фонарём, пробегали белые кубастые машинки. А за завтраком видели, как одна машина проехала через микрорайон, где мы расположились.
При свете дня я ещё раз оценил, насколько удачно мы разместились. За низким заборчиком стоял дом, закрывавший наше убежище от дороги. Обнаружить нас возможно, если специально зайти в наш закуток. И никак иначе.
— Постараемся сойти за местных. Мало ли здесь народу отирается? Тем более дождь нам сыграет на руку. Всё, пошли!
В первые минуты мы изрядно нервничали.
Нас видно отовсюду, мы будто голые. Но прятаться и двигаться перебежками нельзя — вызовем подозрения. По той же причине мы шли уже не в чётком порядке, а словно просто прогуливались. Но долго оставаться на просматриваемой дороге всё-таки не стали и завернули в ближайший переулок.
Возле первого дома стояла машина представительского класса.
Что было ясно и без красноречивой надписи «VIP» на корпусе. В Японии любая крупная машина, превосходящая габаритами кубастый ширпотреб, уже намекала на определённый статус владельца.
Ни царапинки, ни пятнышка. Стёкла и фары целы. Даже колёса не спущены.
Может на ходу? Но маловероятно.
Двухэтажные домики выстроились вдоль нешироких улиц. Дворы обнесены низким забором. Улицы и дома имели вид лёгкой запущенности. Иногда казалось, что сейчас в окне мелькнёт чьё-то лицо, а из дома выйдет человек, сядет в авто и поедет на работу.
Но всё вокруг брошено. Без сомнений. Так бывает, когда проходишь в городе мимо какого-то здания и понимаешь: «Оно заброшено». Да, на входе сидит охрана. Фасад в полном порядке, и кое-где горит освещение. Здание ещё не стало «объектом» в полном смысле. Но оно уже почти мертво.
Наверное, длительное занятие сталком вырабатывает своеобразное чутьё на заброшенность. Или это способность замечать те едва уловимые и неосознаваемые детали, которые выдают заброшенное место, помимо других явных признаков.
Кое-что всё-таки свидетельствовало о том, что городок изредка посещают. Во многих почтовых ящиках торчали памятки, оставленные полицией.
А возле детской площадки нашли действующий метеорологический пост.
Иногда на порогах домов нас встречали местные маленькие стражники: совы и львы.
К сожалению, в немногих доступных домах царила классическая разруха. Домашний скарб ровным слоем покрывал пол. Оконные стёкла побиты. Внутри запах плесени и сырости. Мародёры не сильно заботились об аккуратности.
В некоторых домах протекла кровля. Для деревянного строения в условиях Зоны это — смертный приговор, который природа исполнит в считанные годы. Хотя снаружи эти дома выглядели вполне прилично, но внутри уже было опасно находиться. Полы и межэтажные перекрытия успели прогнить до состояния трухи.
Однако даже в таких условиях находились любопытные вещи.
Надпись на грамоте:
«Почётная грамота. Лично
Ваше произведение "Соломенный район", по случаю сельских работ учеников младшей школы, решил отметить и наградить наш руководитель.
20 ноября 1993 года»
Надпись на медали: «Памяти успешного завершения всемирной научной выставки в г. Цукуба. Управление железнодорожной станции Суйко»
Мы подходили к северной окраине посёлка, когда Фил глухо сказал:
— Капец, мужики! Менты...
Не оборачиваясь, не сбавляя скорости, мы шагали дальше. Но при наружном спокойствии внутри всё упало.
«Всё. Сейчас нас примут. Жалко… Только одну нормальную вылазку успели сделать» — думал я.
Я полушёпотом обратился к товарищам:
— Не дёргаемся. Когда остановится и заговорит с нами, косим под дурачков.
Мы шли. Я и Фил снимали, Макс поглядывал на дозиметр. Ничего не происходило, а напряжение росло.
Я не выдержал и спросил:
— Фил, где они там?
Фил, отделился от нас и начал снимать на камеру соседний дом. Потом, делая панораму, он обернулся назад, как бы невзначай.
— Свернули за угол, — произнёс Фил.
— Точно?
— Ну я хоть ношу очки, но машину-то увижу.
— Наверное, не рискнули останавливать нас. Свернули и вызывают подкрепление, — предположил Макс.
— Да, это разумно. Сколько у них человек в патруле? Два, кажется. А может, он там вообще один. Блин… А и хрен с ними! Пошли вон к тому большому зданию, пока есть возможность.
Мы снова на открытой местности.
У Т-образного перекрёстка заглянули на территорию старшей школы.
Стенд при входе немного сбил с толку.
«Сегодня сбудется твоя мечта! Старшая школа Футаба в префектуре Фукусима»
Какая Футаба, если мы сейчас в Окуме?! С другой стороны, название «Футаба» могло быть популярным и относиться к большому числу мест и объектов. Как у нас «колхоз имени Ленина» или «краснознамённый техникум семидесятилетия Октября».
Школьный стадион срыли под ноль.
Единственное, что на нём сохранилось – сухая сосна. Наверно, она чем-то заслужила особый статус.
Бассейн почти по самый край заполняла вода.
Перед парадным входом в здание были установлены памятные камни.
Прежде чем пытаться попасть в главный корпус, решили осмотреть территорию и ближайшие постройки. Сперва заглянули в одноэтажный корпус с кульманами.
А затем проследовали в теплицу, которая имела весьма потрёпанный вид. Много выбитых стёкол. Внутри кавардак.
В крытый спортзал попасть не получилось. Двери и окна были надёжно закрыты.
Неподалёку виднелись жилые дома и разобранный бетонный узел.
Окрестности более-менее изучены. Настало время попробовать войти в главное здание.
Мы обошли его, проверив все возможные пути проникновения. При этом внутрь уже явно кто-то лазал – в нескольких местах стёкла разбиты, и на их местах синел тент. А изнутри были возведены баррикады.
Найти вход так и не повезло.
Пока обходили главный корпус, увидели на соседней дороге развёрнутый блокпост с дозиметрическим контролем. Под прикрытием растительности попробовали подобраться ближе. Из-за кустов разглядели, как несколько человек в белых спецкостюмах осматривают автомобили. Также тут работало два регулировщика. Ежеминутно прибывал транспорт: одни машины пропускали сразу, другие — досматривали.
Оживлённость на посту нам не понравилась, и мы сочли за благо покинуть школу. Про давешнюю машину в городке мы помнили, но до сих пор никто не поднял тревогу. Так зачем же лишний раз нарываться на неприятности?
По той дороге, что пришли сюда, направились снова в микрорайон. Когда до въезда в микрорайон оставалась сотня шагов, Фил тихо окликнул нас:
— Парни, оглянитесь!
Мы обернулись. В школьные ворота въезжал белый автомобиль. Не полиция. Но эмблемы на корпусе указывали на принадлежность к некой службе. Выходит, нас с ним разделяло не больше трёх минут. И зачем он туда поехал? Совпадение? Вряд ли… Мы могли сорвать «сигналку», или нас банально засекли. Мы же, ёлки-палки, и не скрывались!
Я решил перестраховаться и призвал товарищей ускорить шаг настолько, чтобы это выглядело со стороны естественно. При входе в микрорайон свернули на боковую улицу и покинули наиболее опасную зону.
Близился вечер. Вернулись «домой». Устали и промокли. Всё же целый день протаскались под дождём. Маленькие хитрости у парадной двери и входа на кухню в исходном положении. Значит, никто в наше отсутствие не посещал дом.
Самое время для горячего и сытного ужина. Пока кипятилась вода, занялись подробным осмотром дома. Одно дело — беглая ночная разведка. Убедились, что пусто и безопасно, и можно спать. Но после нескольких разорённых домов мы осознали, что обрели не только надёжное убежище, но и хорошо сохранившийся объект, достойный внимания.
Начали с кухни. Длинный обеденный стол, гарнитур с плитой и раковиной. Посуда, чайник, мультиварка. В общем, подключай воду и газ, да и хозяйствуй на здоровье.
Из кухни можно попасть в ванную комнату. Она разбита на два отсека. Первый для стиральной машинки, а второй — непосредственно для помывки.
В коридоре на стене календарь. Как и в прочих домах, он замер на марте 2011-ого
Рядом тумбочка с телефоном и забавной вешалкой для тапок.
Небольшой холодильник в коридоре до сих пор хранил съестные припасы, условно годные в употребление: рисовую лапшу, сушёные водоросли, разные крупы.
Парадный вход стерёг велосипед, приспособленный нами под сушилку для дождевиков.
Возле входа кладовка. В ней разный садовый инвентарь и канистры, полные бензина для обогревателя. Фил пытался использовать бензин для своей мультитопливной горелки, но тот за семь лет успел выдохнуться и оказался не пригоден.
В гостиной на подоконнике сидела и зорко наблюдала за нами деревянная сова.
Шкафы забиты всякой всячиной. Книги, зонты, писчие принадлежности, обувь…
Здесь же сервант с сувенирами и игрушками.
В углу комнаты алтарь.
В уборной одиноко и величественно стояло чудо японской сантехники – унитаз с раковиной наверху.
В двухэтажной части дома беспорядка было гораздо больше. Бельё на двуспальной кровати перевёрнуто. Всюду грязь и разбросанные вещи.
В относительном порядке осталось то, что покоилось на полках.
Из окон открывался вид на заросший сад.
В комнате наверху выход на балкон.
На стенах рисунки и фотографии членов семьи.
Двуспальная кровать загажена.
Потом мы заметили множественные следы когтей на стенах и особенно у дверей. И вспомнили, что такую же картину наблюдали в других домах. Не похоже на проделки диких животных, случайно забредавших в жилища людей. Скорее всего, это натворили домашние любимцы, которых не позволили забрать в первый этап эвакуации. И они были вынуждены провести какое-то время взаперти, сходя с ума от тоски по хозяевам. Неудивительно, что в отчаянии они устраивали такие погромы. Но всё-таки их забрали, ведь ни одного трупа в домах мы не нашли.
Детская была заперта и благодаря этому сохранилась в полной целости.
В центре кровать с тумбочкой в изголовье.
На тумбочке те самые часы, что смутили нас тиканьем.
Вдоль обеих стен ряды шкафов с вещами.
И три куклы, рядком сидевшие возле одного из шкафов.
— Да, уж, — оценил Фил. – Тут не пропадёшь. И дом, и еда, и предметы быта – всё в наличии. Только вот, фонит оно всё.
И я подумал, что неплохо бы развернуться здесь со всем комфортом. Запустить обогреватель, если не вся горючка выдохлась. Помыться в ванной с подогретой водичкой. И не влажными салфетками, а с мылом и шампунем. А потом вытереться чистым полотенцем. Что ему за семь лет в шкафу сделается? Потом отварить слегка фонящие рисовые спагетти и заправить не порчеными специями…
Всё это, разумеется, не более чем шуточная фантазия. Занять дом на ночёвку по необходимости – это одно, и совсем другое – превратиться в идиотов, которые решили поиграть в выживальщиков и побаловаться чужим имуществом.
Пока мы ели и отдыхали, окончательно стемнело. Я озадачился переделкой маршрута. В который раз? Уже и не вспомню. Всё новые обстоятельства заставляли отбрасывать варианты, проработанные ещё до рейда, и изобретать новые. С учётом здесь и сейчас. Чтобы через пару часов опять взять навигатор и телефон со спутниковыми картами и опять прокладывать новый маршрут.
Итак, мы осмотрели микрорайон и школу. Не густо, но и не пусто. Допустим, многоквартирные дома мало интересны. А вот частный сектор обещал быть занятным и своё обещание сдержал. Теперь на очереди городская инфраструктура. Администрация и полицейский участок отпадают. Либо частично действуют, либо охраняются. Больница? Возможно, доступна. И ещё, пожалуй, школа. Ведь вовнутрь ближайшей мы не попали. Попутно прогуляемся по городским улицам без размена на мелочёвку.
Теперь ещё один важный вопрос. Как лучше идти? И как понять, что в школе и больнице никого нет? Разведка в темноте поможет. Подобная вылазка займёт не более двух часов.
Мы обсудили этот момент и заключили, что следует выдвигаться не раньше девяти вечера. А пока можно подремать. Залезая в сухой и тёплый спальник, я подумал, что это сыграет с нами злую шутку. Проснёмся, скажем дружно: «Ну его нафиг!» и плюнем на разведку. Но чем заняться? Сыграть в шахматы или полистать мангу с книжной полки? Для того и другого нужен свет, а пока рабочий день не кончился, фонарями лучше не пользоваться. И хотелось уже в тепло. Пока ходили по городу, было нормально. Но сидя на месте, стали подмерзать.
Случилось то, чего я опасался. Проснувшись чуть раньше будильника, я сверился с часами и стал собирать волю, дабы покинуть спальник. Слух, как это обычно бывает после пробуждения, подключился на секунду позже. И комната, и весь дом наполнил дробный стук дождя по крыше. Он уже не моросил, а лил вовсю. Идти в такую погоду на улицу не хотелось, да и было бы не очень разумно.
Но я всё же вылез из спальника и пошёл выглянуть на улицу. Снял дверь со шпингалета и приоткрыл её. Всё верно. Лило от души. Нет смысла геройствовать. Вымокнем, несмотря на наличие дождевиков. Озябнем и устанем.
А если дождь продлится весь следующий день? Нет, лучше поберечь решимость на завтра. Я закрыл дверь и вернулся в детскую. Сообщил товарищам, что вылазка отменяется из-за ливня и завалился спать.
Однако сон был прерван. А дождь вместо того, чтобы убаюкать, почему-то мешал заснуть. И я был вынужден лежать в спальнике и таращиться в темноту. Часы на тумбе настырно тикали.
Мне вспомнилась днёвка в Припяти. Семь лет назад. Рассчитывал ли я тогда, что окажусь в ФЗО? Кажется, нет…
В тот день я включил мобильный телефон, чтобы отправить родственникам и товарищам сообщения о том, что всё нормально. Несколько манипуляций с мобильным телефоном и дежурная sms улетела на Родину. Но пока я отправлял свои sms, пришли сообщения от Нарга.
Первая: « В Японии капец творится!»
Вторая: «Землетрясение в 8-9 баллов, цунами!»
Третья: « А теперь ещё и взрыв на АЭС!»
Вот это расклад, нарочно не придумаешь! В паре километров от ЧАЭС получить сообщения об аварии на АЭС в Японии… Анекдот!
Мы не имели возможности получить хоть сколько-то больше информации о произошедшем. Впрочем, мы не нуждались в этом — перед глазами находился пример того, что ждёт японцев.
Я не знал, сколько было и будет жертв, и каковы масштабы катастрофы. Но в тот момент я искренне сочувствовал японцам.
Им предстояло пережить хаос и неразбериху срочной эвакуации. Тягучие часы и дни ожидания дальнейшей судьбы. Поиск пропавших близких. И полное непонимание происходящего. Это потом в новостях расскажут: о причинах, о последствиях, об ущербе и жертвах. Определят границы Зоны, начнут ликвидацию последствий аварии. А вначале только неизвестность.
Потом горькое осознание того, что жизнь уже не будет прежней. Вроде и живы, и целы. И жильём обеспечили, хотя бы и временным. Но то место, с которым планировали связать своё будущее, больше недоступно.
Я размышлял об этом, и сон потихоньку подползал. Мысли сменяли друг друга без особой последовательности. И теперь я думал о домах…
Дом перестал быть домом. Он не сгорел и не обрушился. Внешне остался почти таким, каким был. Стало больше пыли, где-то треснуло стекло, и ураган сорвал-таки пару кусочков черепицы с крыши. Трава заполонила дворик. Потрескался асфальт. Но в целом он всё тот же.
Правда, теперь в нём нельзя жить. Можно приехать и немного побыть в нём. Вспомнить о прошлом. Попробовать забрать что-то из вещей. Что-то небольшое. Фотографии? Но даже их не пропустит дозиметрический контроль. Их, как и всё в доме, придётся оставить новой владелице – Зоне.
Будет ликвидация. Всё будут отмывать и восстанавливать. Получится ли забрать дом у Зоны обратно? Или он перейдёт в её власть навсегда?
