Переночевали так себе. Полноценный сон пришёл только под утро. Всю ночь в округе жутко вскрикивали какие-то птицы, а возле лагеря топтался кабан. Он долго похрюкивал и хрустел ветками. А потом вдруг пронзительно завизжал и умчался прочь с громким хрустом и треском.
Я отругал себя за то, что не организовал дежурство. Но такова неприятная особенность долгих рейдов. Приходится выбирать: либо полноценный отдых для группы, либо снижение ночных рисков. Конечно, ночёвка в здании или надёжном укрытии позволяет отказаться от дежурства. Но всё-таки его лучше организовать. В эту ночь никто из людей не нарушил бы наш покой. А вот зверьё могло помешать. Тот же кабан способен, разозлившись, помчаться на нашу палатку и в полминуты растоптать нас.
Запищал будильник.
Макс первым вылез из палатки и тихо но яростно выругался.
— Что такое, Макс? – спросил я.
— Выгляни наружу, — недовольно ответил товарищ.
Я высунулся наружу и всё понял. Солнце пока не думало подниматься над горизонтом, но уже было светло, как днём. Двухслойная конструкция тента у палатки хорошо затемняла её нутро. Вот мы и не заметили предрассветные сумерки.
Хотя прогноз погоды обещал до +10 градусов, всё равно было холодно. Вода в лужицах замёрзла. Ох уж эти холодные утренние подъёмы… Но, кроме холода, была другая забота, которая заставила нас шевелиться. Быстро одевшись, занялись разборкой палатки.
Небо на востоке окрасилось в жёлтые тона, когда палатка и рюкзаки были спрятаны под козырёк дома. На площадке остался только иней, в который превратился конденсат.
Теперь самое время для завтрака.
Пока грелась вода, я отправился совершить утренний моцион и заодно оглядеть место, где мы обосновались.
Оно представляло собой нечто вроде дачи. Небольшой дом, сарай и запущенный приусадебный участок с одичавшим садом.
Дом закрыт. А над сараем успели потрудиться кабаны.
Они оставили после себя характерные проломы в нижней части двери.
Вероятно, животные искали съестное в домах. Ведь у них отличное обоняние, и они способны учуять крупы и макароны, запрятанные в кухонных шкафах. В сарае тоже оказалось что-то, привлекшее их внимание.
С двух сторон участок окружал лес. И я убедился, что мы здорово намучились бы с поиском места под лагерь даже днём. Не то, что ночью.
С юга домик прикрывали заросли тростника.
А вот с запада хорошо просматривалась дорога, по которой теперь постоянно сновали автомобили. От дороги дом закрывал ряд высоких туй. Так что внутренний дворик был отличным местом — хоть пляши. Только с воздуха и можно обнаружить.
В половину седьмого послышался уже знакомый по вчерашнему вечеру сигнал и объявление. Солнце встало и осветило площадку. Держа в руках котелки с овсянкой, мы становились под его лучи и грелись.
После завтрака принялись за более подробное изучение прилегающей местности. Мы оказались на холме, который огибала оживлённая трасса. Так что на север и запад путь заказан. По крайней мере, до наступления темноты. Через дорогу, прямо напротив нашей дачи развернулась небольшая стройка, где усердно трудилась бригада рабочих. Им, было не до того, чтобы глядеть по сторонам. Но учитывать такое соседство важно.
Под мостом, где я ночью видел странные световые сигналы, действительно дежурил регулировщик с двумя сигнальными палками. Так что ночной проход по этому отрезку железной дороги отпадал.
Единственным полем для деятельности для нас оставалась окраина города. А в обязательную программу на день вошла проработка маршрута для обхода регулировщика. Задача осложнялась тем, что за автодорогой в районе предполагаемого её пересечения вовсю шла рекультивация земли: по полям ползали тракторы, белели комбинезоны и каски рабочих.
На тему многолюдства Фил пошутил, что мы словно не в Зоне поставили лагерь, а парке, в центре города.
Таким образом, нарушалась первоначальная концепция рейда. Я-то задумал каждый день делать вылазки на восток от временных стоянок по маршруту. А ближе к ночи мы должны были совершать переход на север, на новое место. Ночной переход у нас получился, а вот с вылазкой проблема.
Пройдя по лесу, подошли к ближайшим домам.
Во дворе стояли велосипеды,
стойка с кактусами
и бейсбольными мячами.
Помимо этого во дворе обнаружилась любопытная штука — клетка для ловли животных.
К клетке не спешили приближаться, так как на её корпусе крепилась белая коробочка неизвестного назначения. То ли оповещатель о срабатывании ловушки, то ли «сигналка».
По широкой дуге обогнули ловушку и вышли на узенькую улочку.
Прошли по ней наверх, но вынуждены были отойти обратно — впереди несколько ремонтных бригад занимались линиями электропередач.
Ладно, попробуем осмотреть хотя бы дома с краю.
Но все они оказались закрыты.
Зато нашёлся перегороженный съезд к трассе, которую предстояло пересечь ночью.
Только собрались пройтись по нему, как рядом послышался шум мотора. Мы быстро ретировались в лес. К заграждению подкатил мелкий грузовик, и кто-то вышел из кабины. Поспешность действий водителя настораживала. Зачем он сюда приехал? Неужели мы угодили в объектив камеры или сработала «сигналка»?
Но от рассуждений толка нет. Здесь было опасно, и нам оставалось убраться обратно в лагерь.
Пока шли по лесу, «вертушка», как и вчера, прошла на юг, а потом вернулась на север. Похоже, поиск возобновился. Или винтокрыл летал по другим делам? Связано ли его появление с приездом грузовика? Сплошные вопросы и домыслы…
— Хэлл, что-то нас прямо обложили со всех сторон, — заметил Фил.
— Есть такое дело. А собственно, чего мы ждали? Понятно, что заброшенные города. Но у японцев свои планы на Зону. Она, видимо, им совсем не нужна. Ликвидируют полным ходом.
— Как думаешь, дальше также будет? – спросил Макс.
— Полагаю, нет. В Окуме, в районе станции Оно фон должен быть выше. И возможно, там ещё не проводят таких масштабных работ.
Время близилось к обеду, солнце вошло в зенит и приятно грело. Хотя воздух оставался по-прежнему холодным. Раз никуда толком выбраться не удалось, мы неторопливо занялись обедом и послеобеденным сном, дабы накопить побольше сил для ночного перехода. Разложили коврики и спальники прямо на бетонной площадке и устроили спальный марафон на солнышке. Двое спали, третий дежурил. Менялись каждые полтора часа. При угрозе с воздуха дежурный должен был срочно будить товарищей, чтобы те успели уползти под крышу веранды. Две смены прошли спокойно, а вот на третью вертолёт всё-таки появился. И хотя он прошёл восточнее, отдых был испорчен — спать более не хотелось. Да и солнце стало уходить к западу, и уютный дворик погружался в холодную тень.
Внезапно услышали стук возле парадного входа, будто кто-то пытался попасть внутрь.
Стук, шорох, стук. Стук, шорох, стук. Я осторожно пробрался к углу здания и выглянул из-за него. Бригада рабочих мирно копалась на месте. Фырчал небольшой кран. Стук, шорох, стук. Возле крыльца никого. Ни человека, ни животного. Была лишь ветка, которая упёрлась в навесные ставни. И под лёгким дуновением ветра она стучала и скребла по ним. Ложная тревога.
До темноты оставалось полтора часа. До сигнала с говорящей тётенькой два. Выдвинуться нам лучше после восьми вечера. Итого, три с половиной часа. Уйма времени. Если и дальше сидеть без дела, то начнём скоро друг от друга шарахаться.
Поэтому мы занялись заготовкой воды. Неизвестно, как обстояли дела с водоисточниками в Окуме. А в соседнем овраге протекал маленький ручеёк. Если он брал начало из ключа в верховье оврага, то риск наглотаться заражённой грязи минимален. Увы, на счёт качества самой воды угадать сложно. На какие горизонты проникла радиация? Не ясно. С другой стороны верховодка может оказаться не менее опасной, чем грунтовые воды. В подобных условиях идеальным вариантом является свежая дождевая вода, либо снег. Ни того, ни другого не было. Так что мы взяли котелки и пустые бутылки из-под покупной воды и направились к ручью.
Овраг встретил нас подлой грязью, покрытой слоем сухой листвы. Вроде твёрдая земля, а наступишь, и нога уходит по щиколотку. Помогли корневища, торчавшие из земли, и поваленные стволы деревьев. По ним подобрались к ручью.
Серебристая струйка бежала по каменистому дну. На вкус и запах вода была приятна. Показания дозиметра радовали. Фон в овраге составил чуть больше 100 микрорентген в час.
Мы обошлись тем, что вытащили несколько камней со дна и из них же соорудили мини-плотину. Теперь подкотёлок полностью помещался в импровизированную ванночку. Дали ручью пару минут, чтобы ванночка гарантировано очистилась от возможной мути.
Набирать воду было сплошным удовольствием. Разве что надоедало сидеть на корточках и рукам прохладно. Подкотёлок набирался быстро. Осадка не было. А если он попадал, то ничего не мешало вылить и наполнить заново.
Залив все бутылки, удалились в лагерь и приступили к долгой процедуре кипячения. Когда вода вскипала, оставляли её на огне ещё на три минуты. После чего снимали котелок и убирали его в сторону, чтоб остыл. Наливали следующий и снова кипятили. Благо, у каждого имелось по котелку. Так что процесс не прерывался из-за недостатка тары.
Поостывшую, но ещё тёплую воду разливали в пластиковые бутылки и прятали их запазуху. Что неплохо помогало переносить подступавший холод.
— Хэлл, и всё-таки что мы будем делать, если так везде? – снова поднял насущный вопрос Макс.
— Ты про людей? Будем пытаться попасть в намеченные точки. А если не удастся, то зайдём туда, куда получится.
— Может так сложиться, что мы весь рейд будем тупо маршировать по ночам, а днём отсиживаться в лагере, как сегодня?
— Запросто. Особенно учитывая, что о нашем присутствии местная полиция и другие службы в курсе. Кстати, сегодня они как-то без огонька нас искали. Обратили внимание?
— Я всё-таки надеюсь, что вчера было не за нами, — сказал Фил.
— Нет, Фил, – возразил Макс. – Искали нас. Это точно.
— А как же сегодня? Не факт, что вертолёт летал за нами. Будто бы у них других дел нет, кроме того, чтобы ловить трёх раздолбаев, — не сдавался Фил.
— Да, ты прав. Сегодня нет той движухи, что вчера. Но вдруг они искали в других районах? А сирены не включали, так как решили сменить тактику и заодно не тревожить рабочих.
— Парни, да им не надо особенно заморачиваться, — сказал я. – Зачем нас искать? Тут залечь можно хоть на месяц. Была бы вода и еда. Думаю, они сделали проще. Разослали ориентировку, оповестили работников, дали инструкции на блокпосты и транспортные узлы на границе Зоны. Например, припрёмся мы такие красивые в Намиэ. Пойдём покупать билеты на поезд. А вместо вежливого кассира появятся не менее вежливые полицейские. Мы ведь не сможем выйти отсюда незамеченными, даже если сменим одежду и сбросим снарягу.
— Потому что мы гайдзины, — дополнил Фил.
— Вот именно.
— Кстати, мне сегодня сон снился, — сказал Макс, — Будто нас поймали и отправили под суд. Я и ты, Хэлл, были подсудимыми. А ты, Фил, был нашим адвокатом. И больше всего я запомнил, что мне было очень стыдно и неудобно, что мы так вот попались.
Мы рассмеялись и я сказал.
— Честно говоря, я пока засыпал, тоже про это думал. Запал – это плохо. Но ведь не в первый раз. А вот, что тень на сограждан в глазах японцев можем бросить – это особенно неприятно.
— Хорошая причина, чтобы не палиться! – резюмировал Фил.
— Это точно… Фил, потряси, пожалуйста, баллон. Опять газ еле идёт.
И в нарушение всех правил техники безопасности Фил отработанным движением потряс баллон. Пламя увеличилось, и горение стало интенсивнее. Так, кончено, делать нельзя. Но если бы мы располагали кубастыми баллонами на 450 граммов, или шайбообразными на 230 граммов, то не мучились так. Но у нас были бытовые цилиндрические баллоны на 220 граммов. Паршивые для рейда, зато вездесущие.
Солнце ушло за горизонт. Японская тётенька отрапортовала, что в Томиоке всё спокойно (или о чём она там говорила?). Мы почти закончили с заготовкой воды. Грелся последний котелок.
С дороги донесся странный сигнал, отдалённо напоминавший школьный звонок. Это проехала пожарная машина. Мы хорошо разглядели её в свете зажёгшихся фонарей. Не всё ладно в вечерней Зоне…
И вот, вода разлита в бутылки и расфасована по рюкзакам. Покидаем лагерь. Всё стихло. Рабочие разъехались. Свой пост заняли мигающие светофоры, фонари и сигнальные ограждения. Регулировщик опять бродил по короткой траектории. Окна двухэтажного дома возле платформы освещал ровный свет.
Осторожно выдвинулись на окраину города. Прошли ночными улочками. Несколько раз попали в световые пятна фонарей уличного освещения. Обойти никак. На других улицах то же самое, а обходить по дворам дело гиблое. Только нашумим и время потеряем.
В темноте сразу понятно, где днём жизнь кипит, а где еле тлеет. Центральные улицы хорошо освещены. На второстепенных улицах и переулках, горит от силы каждый пятый фонарь. Кое-где света вообще нет. Именно там мы и старались пройти.
Даже ночью в этих местах атмосфера заброшенности ощущалась как-то невнятно. Дома целы и невредимы. Хозяева, наверное, легли спать или уехали ненадолго. Хотя дозиметр убеждал в обратном. Лишь кое-где сохранились следы бедствия 2011-ого года.
Вот гараж с заваленной стенкой. Крыша осела прямо на автомобиль. Странный он. Я остановился и полюбопытствовал, что это за техника. С виду обычный пикап чёрного цвета, но в кузове смонтирована позолоченная надстройка. Подсвечивая себе экранчиком навигатора, я осмотрел машину.
— Ничего себе! Парни, взгляните. Это же катафалк, — позвал я товарищей.
— Да, похож. Только отделение для гроба маловато, — сказал Макс.
— Прикольно, давай сфотаем? – предложил Фил.
Дорога пошла под уклон, и вскоре на ней замигали огни сигнального ограждения. Полотно за преградой было повреждено, видимо ещё с 2011-ого, и засыпано листьями. Ветви деревьев низко нависали над дорогой. Вроде, брошенный участок, но и здесь нашёлся один рабочий фонарь. Столь неуместный в картине ночного запустения.
Приблизились к трассе, которую предстояло пересечь. Рядом шумел небольшой, но бурный поток, мешая расслышать машины вдалеке. Впрочем, свет фар выдавал приближающийся транспорт заблаговременно.
За трассой маленькая дорожка продолжалась. Оба съезда с трассы перекрывал забор.
Трассу пересекали по одному. Сначала я перебежал дорогу, юркнул за забор и присел возле тёмной туши бульдозера, который дополнял собою забор. Затем дважды моргнул фонариком товарищам.
Вторым бежал Макс. Я встретил его у забора и указал место, где удобнее пролезть.
На дороге показалось несколько машин, и мы залегли возле бульдозера. Проехали. Теперь настала очередь Фила. Он повторил наш манёвр.
Теперь надо выйти к железной дороге. Но прежде необходимо сместиться на тропу возле леса, чтобы уйти с полей. Находиться на открытой местности даже ночью нежелательно. Нет-нет, а свет фар на поворотах освещал поля. И хотя водитель не стал бы отвлекаться на ночные пейзажи. Но сторонний наблюдатель, например пассажир, мог бы нас увидеть.
Так что триста метров от бульдозера до дорожки подле леса преодолели бегом.
И вот наиболее опасное место – пост регулировщика. Очевидно, что он там дежурил не один. Минимум двое. Так и оказалось. Мы увидели классическую будку охранника, в которой сидел человек, а поодаль мерил шагами обочину регулировщик. На посту работал бензиновый генератор, и за его тарахтением мы могли не опасаться, что будем услышаны. Шли тихо, ступали аккуратно. Ничего в рюкзаках не бряцало и не булькало. И кто же знал, что прямо возле поста дорога, как назло, будет вымощена стальными листами. Они вроде и тяжёлые и лежали ровно. И видно, что по ним техника ходила. Но половина из них буквально гуляла у нас под ногами. В тишине это бы не прошло незамеченным.
Проскочив злополучный мост, вышли на узенькую дорожку, параллельную «железке», и у баррикады из бетонных блоков сделали остановку.
— Привал. Фил, кури. Не факт, что потом получится.
Товарищ торопливо закурил, пряча сигарету в кулаке.
Я сверился с навигатором. Был вариант пройти несколько километров по дороге, не вылезая на «железку», что облегчало нам путь и позволяло сэкономить время. Но через реку на южной окраине Окумы пришлось бы переходить всё-таки по железной дороге.
— Хэлл, у нас получится к полуночи устроиться на ночёвку? – спросил Макс.
Я взглянул на часы. Без пяти девять.
— Хм, в общем-то, неплохо идём. Хотя и потеряли целый час на обход поста. Если дальше будет без препятствий, то дойдём до Оно за два часа.
Макс удовлетворённо кивнул.
Дорога то забиралась в горку, то спускалась. По сторонам росли высокие сосны, и воздух наполняло благоухание хвои и смолы. За день мы хорошенько отдохнули и топали вперёд, не сбавляя темп. Внимание не ослабляли, по-прежнему шли в походном порядке: я впереди, Макс двигался вторым, следил за фоном и сообщал его значения. Фил шёл замыкающим и следил за тылом.
— Макс, как фон?
— Норма.
— Э-э-э, то есть? – не понял я. – Покажи-ка.
Товарищ протянул мне дозиметр. Тот показывал 180 микрорентген в час.
Я усмехнулся:
— Ну да. По здешним меркам норма. Вот как восприятие быстро меняется! А ещё позавчера пятьдесят микрорентген в час казались значительным отклонением.
Ровным маршем вышли из лесу на открытую местность. Слева высилась насыпь «железки» и мост. Восхождение на неукрепленные откосы заставило попотеть. Рыхлая почва вылетала из-под ног. И не было ни травинки, чтобы ухватиться за неё. Карабкались почти на четвереньках.
С моста открывался хороший вид на округу. Слева проходил автобан. С него доносились протяжные гудки грузовиков. За автобаном высились горы, а на них вспыхивали белыми сигнальными огоньками высоченные опоры ЛЭП.
Справа в полутора километрах по хорошо освещённой Шестёрке проезжали автобусы и грузовики.
— Мда… Вот тебе и Зона. Даже ночью оживлённое движение, — вздохнул Фил.
Важно заметить, что все переживания по поводу живости Зоны были связаны не со зловредностью, а исключительно с нашими задачами и положением. Так всегда. Почти любой сталкер явно или неосознанно мечтает об идеальных условиях на объекте. Чтобы залез на объект и занимайся своими делами спокойно. Ходи, смотри, фотографируй и снимай видео. Ни охрана, ни рабочие, ни мародёры тебе не помешают. При этом периметр объекта должен охраняться, чтобы те же мародёры не растащили его по кусочкам, а заодно чтобы отвадить случайных гостей.
Мы любим заброшенные места, но вместе с тем совсем не желаем, чтобы всё вокруг приходило в упадок. Сочувствуем жителям покинутых населённых пунктов, сотрудникам разваленных заводов и фабрик, расформированных институтов и военных объектов. Ибо посещая эти места, убеждаемся, что они всё-таки (в большинстве случаев) были важны и нужны. А забросили их по неудачному стечению обстоятельств и безответственности в чиновничьей среде. Мы бы, наоборот, были рады, если процесс разрушения шёл медленней, по крайней мере, в России. А для нас-то объектов хватит…
То же самое касалось и ФЗО. Мы сочувствовали японцам и восхищались их решимостью восстановить утраченное. Но, учитывая наш неофициальный статус в Зоне, каждый человек представлял для нас угрозу.
От моста в сторону Оно отмахали ещё метров триста, попутно спугнув в посадке кого-то крупного. Мы уже привыкли, что при нашем появлении ночью со своих лёжек вскакивают звери. И обычно это происходило в считанных метрах от нас, так как двигались мы тихо и скрытно. Но в этот раз до зверя было далеко. А значит, нас снова выдавала гремящая щебёнка. Идти было очень неудобно, ведь шпалы были полостью засыпаны ею.
Поэтому я нашёл альтернативу, на нужном направлении, и мы оставили «железку». По пустынной и неосвещённой асфальтированной дороге идти приятно. По бокам то и дело встречались дома и участки.
Когда вошли в город, увидели странную картину. Посреди поля одиноко стоял дом. Похоже, он единственный уцелел из нескольких кварталов и теперь темнел на пустынном пейзаже.
Центральная улица представляла собой не менее странное зрелище: горели фонари, работали светофоры, кое-где на зданиях работала подсветка. Но все окна темны. И на улицах гробовая тишина. Даже шум автобанов сюда не доходил, отсекаемый окружающей застройкой. Так сразу и не поймёшь, что город остался пустым.
Мы посчитали, что ночевать в самом городе не разумно. Днём тут будет людно. И, изучив карту, выбрали небольшой микрорайон на окраине. Частный сектор с узкими улицами и заросшими садами — то, что нужно.
Сложив рюкзаки в схрон, пошли искать подходящий дом. Проверяли двери и окна. Большая часть из них была закрыта. Иногда возле домов находились машины, и мы осматривали их колёса. Спущены или нет? Всякое может быть. Вдруг, кто заночевал в доме.
Пройдя одну линию зданий, сделали остановку, чтобы выбрать для поиска следующий квадрат. И тут я заметил заезд вглубь территории. Такое и у нас бывает. Вроде все участки стоят вдоль дороги, но некоторые прячутся за первым рядом. Я проследовал по этой дорожке. Действительно, тут тоже располагался дом. Я подошёл к двери, ни на что не надеясь, повернул ручку и… дверь подалась внутрь. Удача? Проверим.
Изнутри дверь подпирали лёгкие металлические стеллажи. Я протиснулся внутрь и наскоро обследовал помещения. Внутри немного пахло уксусом. Не было сырости. На кухне и в гостиной бардак, но навести порядок для ночёвки недолго.
Проходя по коридору, заглянул в ванную комнату и туалет. Потом в дверь налево. Там была детская, и в ней царил чуть ли не образцовый порядок. Циновки были чисты и лежали ровно. Все вещи на полках, а кровать заправлена. Места в комнате запросто хватало на пятерых. При этом два человека могли лечь на кровать. Да и на циновках было неплохо даже без коврика.
Я разобрал нехитрую баррикаду и пригласил товарищей. Дом всем понравился. И, выждав контрольные полчаса — вдруг мы всё-таки сорвали невидимую «сигналку», и приедет полиция, – перетащили в него рюкзаки.
Товарищи не хотели размещаться в детской. Но я всё же убедил их, что следует занять именно детскую. Здесь было относительно тепло и сухо.
— Кто желает на кровать? Готов уступить, – сказал я.
Но и Макс, и Фил отказались. А Фил ещё раз спросил:
— Хэлл, ты уверен?
— Ё-моё, товарищи. Я что-то не пойму вашей щепетильности! Мы ж не от хорошей жизни сюда залезли. Где палатку ставить будем? Допустим, место найдём. А рано поутру опять сворачивать?
— Да, нет. Я не про дом, но всё-таки детская… — поморщился Фил.
— И что? Мы ж не мародёрить пришли. Нам просто надо переночевать. Конечно, хозяева не оценили бы наши потребности. Но их здесь нет. И дом по факту брошен. А детская самая чистая, и окна выходят в сад. Можно без опаски фонари включить. А в гостиной -бедлам… Так что, никто на койку не претендует?
Спутники повторно отказались. И я безраздельно занял кровать. Расстелив спальник, стал готовиться ко сну.
— Парни, слышите? – спросил Фил.
— Что? – уточнил Макс.
— Что-то стучит… Рядом совсем…
Мы затихли. Действительно в доме что-то едва слышно стучало. Нет, не в доме, а прямо в детской. Оно скорее тикало. И тут Макс сказал:
— Ха, да тут часы! Ходят ещё…
На тумбе у изголовья кровати стояли небольшие часы с будильником. Самые обыкновенные. Необыкновенным было то, что они работали. Могли они проработать с момента катастрофы? Разумеется, нет. В них стояли две пальчиковые батарейки, которые никак не протянут семь лет. Значит, хозяева иногда посещают дом.
— Хэлл, как тебе эти куклы? – спросил Макс, указав на трёх больших кукол, сидевших в углу.
— А, эти… Надо убрать или накрыть. А то будет ночью: «Дай хлеба!». Ужастики-то мы все смотрели, не надо повторять ошибок тамошних героев, — пошутил я.
Не мудрствуя, мы уложили рюкзаки прямо на кукол, что не грозило им никакими повреждениями.
Я разделся и забрался в спальник. Сон на удобной кровати — чего ещё пожелать в рейде?
