…Как раз после памятного Шампанского мы отправились в Фельден. На вечернее шоу. Девятитысячный Фельден в открытую притязает на звание фешенебельного австрийского топ-курорта, но прикрыть яркими перьями пафосных ресторанов и лазерных шоу на воде голый зад культурной бедности выше его способностей. Лучшее подтверждение тому нелепый бюст Роя Блэка. Растянутая натурально до ушей улыбка и широкий как у обезьяны нос невольно выдвигают этого певца шлягеров в фельденские гении места. Для увековечения в таком городе как Фельден Блэку хватило главной роли в современном австрийском сериале «Замок на Вёртерзее» («Ein Schloss am Wörthersee»). Бюст не похож ни на бронзу, ни на медь, но, по сути, подходящим материалом ему послужил бы пенопласт.
Ключевые сентиментальные сцены сериала снимали в гостинице «Schloss Velden», которую впору назвать символом вырождения Фельдена, если это не слишком резко звучит. Однако речь о главной городской достопримечательности, к чему эвфемизмы? Четыре массивных шестиугольных башни и несколько круглых арок – лишь грубый слепок, вольная интерпретация сгоревшей ренессансной усадьбы Кевенхеллеров 1603 года. До этого аристократического протестантского семейства Фельденом владели графы Целье, Габсбурги и даже рыцарский орден святого Георгия. Казалось бы, отличный плацдарм для роста. Но… шанс упущен, инволюция, на месте соборов – толкучка импресарио, и подлинный образ теперешнего Фельдена выдаёт уже не Блэк, а 13-й лист знакомых Капричос – «Горячо!» (Estan calientes): «Они так торопятся проглотить, что глотают кипящее». Над тарелками склонились лысые, полуживотные, как почти на всех офортах, лица с откляченными хуже лопат ртами. Точь-в-точь нескончаемые фельденские мистерии живота. А потом ещё удивляются поголовной стеатопигии на окрестных пляжах.
Чудесный фонтан в Фельдене)
Резюмирует портфолио Фельдена единственная выбранная нами открытка города. Разумеется, максимально репрезентативная. Помимо замкоотеля, пара 4-звёздочных вилл, фонтан, пристань с яхтами, бабочка на оранжевом цветке и баба с кружевным солнцезащитным зонтиком. Комментировать нечего: симулякр курортной индустрии. И горделивая подпись: Velden am Wörthersee. Фельден-на-Вёртерзее – полное название города. Как будто факт нахождения на озере способен хоть сколько-то облагораживать...
Лазерное шоу в Фельдене.
Лазерное шоу в Фельдене.
С трудом перелагаемый на произнесение по-русски Pörtschach am Wörthersee – Пёрчах-на-Вёртерзее – на первый взгляд и то поинтереснее Фельдена. В отличие от своего ленивого брата-близнеца, окопавшегося амфитеатром на торце озера, Пёрчах распластался вдоль северного берега. Там же, вокруг прибрежного Клагенфуртер-штрассе, он и обрастал салом вилл. Его поистине украинского качества – черепично-барочно-эркерно-башенные вариации всех оттенков – добивался почти в одиночку известный австрийский архитектор Франц Баумгартнер, оставивший после себя роты эпигонов.
Вилла в Пёрчахе.
Вместе с железнодорожной станцией на новой линии «Вена – Венеция» в 1864 году Пёрчах получил в гости императора Франца-Иосифа I, а также Малера с Брамсом и всех остальных, коих вип-персоны приволокли, что называется, на хвосте.
Память о высоких гостях давно растворилась в озёрных туманах. К настоящему моменту успело заглохнуть и эхо бума туризма Каринтии 1960-70-х. Вёртерзее терпит удар за ударом от бюджетных зарубежных направлений. Ну ещё бы! По сравнению с чванливой Австрией дешевле буквально везде! Но на травянистые берега по инерции ещё тянутся венцы, северные немцы и голландцы. С бомбой пугающей конъюнктуры на плечах Пёрчах налегает на «мягкий туризм». Власти самонадеянно полагают, что ресурсов им хватит: за культуру ответит международный конкурс Брамса, за развлечения – ежегодный теннисный турнир серии ATP и природа, за историю – сама история.
Однако поводы для оптимизма эфемернее пены-на-пиве. Рыжий грунт пёрчахских кортов портят частые дожди. К воде не подобраться из-за подлой капиталистической манеры огораживать берег целыми километрами. Даже за плату не везде искупаешься: «Только для жильцов виллы!». А виллы вдоль всего Пёрчаха! А Пёрчах, плоский как рекламный буклет, развернулся на полозера. До свободного от налогов и заборов места не добежать и Усейну Болту. Да и там ждут чудеса эвтрофии – незанятая половина озёрного берега заросла тростником. Адекватного купанию дна естественно нет. Скользкие, но при этом остробокие каменья позаботятся, чтобы клиент попал по назначению – на платный пляж.
1400 лет истории, конечно, сойдут для рекламы. Славяне нарекли место Porecah: «люди, которые живут у ручья». Романтика, за которой вакуум. В лучшем случае – бумажные архивы. От построенного в 12-м веке озёрного замка не осталось ни арки. А замок Леонштайн на единственной пёрчахской штрассе повторил судьбу фельденского.
Вилла в Пёрчахе.
Пёрчах дополняет великолепную тройку Вёртерзее несомненно наиболее философским из трёх Капричос, 43-м: «Сон разума рождает чудовищ» (El snello delorazon produce monstrous). Над прикорнувшим мужчиной бесшумно кружит навязчивая стая сов с почти что человеческими лицами. Дескать, воображение, покинутое разумом, плодит немыслимых химер. И не поспоришь, воображения хватает нынче лишь на развитие и раскрутку развлечений «без головы».
На третий час пребывания в исхоженном вдоль и поперёк Пёрчахе-ам-Вёртерзее нас охватила дисфория: скорей бы домой! Но каботаж редок, как достопримечательности. В отсутствие вменяемых открыток пёрчахские красоты представляет изогнувшаяся на гербе рыбина: кроме озера досуга нет. Об интеллектуальном загнивании при подобном образе жизни предупреждает неухоженный фонтан с этой самой геральдической рыбиной, ржавеющей на окраинах. При иных раскладах журчать ему в главном сквере Пёрчаха.
Мысок со сквером выдаётся в озеро наподобие Индии. К нему время от времени примагничиваются пароходики, лениво курсирующие по Вёртерзее. Здесь самое узкое место озера – полкилометра до нашего, южного, берега. Миниатюрной Марией-Вёрт, описав «малое Золотое кольцо» по Вёртерзее, и закончим.
Закат на Вёртерзее.
Мал-да-удал: самая скромная по населению Мария-Вёрт – самая важная по значимости. Две исторических церкви на полуострове формы собачьей головы – как награда за курортную хандру. Ко всему прочему полуостров облагодетельствовал озеро названием. Вёрт по-старонемецки – «сухое место, окружённое водой». Изначально Мария-Вёрт была полноценным островом. Перемычка, присоединившая остров к материку, появилась после вмешательства песчаных отмелей. Так что теперь на бывшем «островном озере» Werdersee чистых островов осталось всего два: Шлангенинсел и Капуцинеринсел.
Монастырской церковью украсили самую высокую точку островка в конце 9-го века. Со временем, желая повысить престиж церкви, в неё перенесли мощи святых Примуса и Фелициана.
Монастырская церковь в Мария-Вёрт.
Позже епископ Отто Фрайзингский по соседству с главной пристроил церковь Винтеркирхе. Таким образом, огню было весьма удобно пожирать обе церкви сразу в своём комплексном обеде. Но 15-й век, как точка отсчёта обеих нынешних версий, оптимален. Обычно церкви горят позже.
Две церкви Марии-Вёрт на полуострове.
Прославленную Примусом приходскую церковь обожают не только истинные паломники, но и паломники любви. Во время венчаний церковь входит в число остановок в «памятных местах», с коими в округе ощутимые проблемы. Наверняка фотосессии молодожёнов захватывают и здоровенный «Колокол мира» во дворе. Заветное слово «мир» выбито на нём аж на 47 языках мира (русский есть).
Колокол Мира.
Благодаря этому щемящему кусочку религии и культуры, Мария-Вёрт становится единственным городком на Вёртерзее, который избежал моих диатриб и последующих аналогий с капризами Гойи. Хотя за пределами полуостровка отличия Марии-Вёрт от соседей магическим образом затираются.
Всё написанное никоим образом не касается столицы всего этого озёрного каринтийского хозяйства – Клагенфурта, скромно причисляющего себя к этой пляжно-праздной кавалькаде. Однако Клагенфурт, один из самых стильных городов Европы, требует отдельного пристального взгляда.
