Эз — это небольшая и очень живописная деревня в самой сердцевине Лазурного Берега, в которой проживает около трех тысяч человек, а годовой оборот посетителей, возжелавших прикосновения к прекрасному, превышает население некоторых европейских стран.
Рейтинг – 7.5
Координаты паркинга — 43°43'47" 7°21'42"
С тех пор как прямой рейс на Марсель благополучно отбыл в тревожную неизвестность, один из самых нефранцузских городов — Ницца, — окончательно превратился для меня в некое подобие трамвайной остановки из студенческой юности. Вроде и опостылел он пуще пареной репы и радости в нем, как с козлиного молока, а вот без него — никАкушки. Ну что ж, Ницца так Ницца. В южной столице бесконечной толкотни, соревнования пафосности отелей и хамоватости официантов я останавливаюсь на одну ночь в основном из-за ароматной сигары, 150 грамм коньячной благости, так располагающей к вечернему сибаритству, и этого вида с балкона.
Что-то вроде "Вечного покоя"
А уже рано утром, под пробуждающийся гомон неубывающей толпы, наши дороги с этим городом брызгами разлетаются в разные стороны, чтобы еще раз сойтись в аэропорту в последний день путешествия.
Вооружившись хорошей лупой, в окрестностях Ниццы можно сыскать с десяток интересных мест, однако до первого пристанища уединения и покоя еще целая вереница извилистых дорог, бережно охраняемых капканами пробок, безумными велосипедистами и бесконечными деревеньками, что наползают друг на друга, будто взбесившиеся черепашки в период страстного гона.
Немного бокее от эпицентра этой неутихающей Лазурной суеты надежно укрылось от недругов маленькое поселение с коротким как предупредительный выстрел в голову названием – Эз.
Ее символом является птица Феникс, попирающая кучу костей. Наверное поэтому еще самые первые обитали деревни взобрались на непреступную вершину и свили там для своего мифологического птера уютное и очень симпатичное гнездышко.
«Я перерождаюсь в смерти» — гласит девиз не раз погибавшего и всегда возрождавшего миниатюрного Эза.
А вот что висит на этой цепи, так и осталось загадкой (я решил, что припрятанная от жены пепельница)
То, насколько милым вышло гнездо под именем Эз, наглядно демонстрирует следующая история. В 1920 году эти места неизвестно с какой корыстной целью и Бог знает в каком алчном составе посетили представители шведской королевской семьи. Средний из трех сыновей, (никогда не слывший особо умным детиной, однако и к вовсе дуракам никак не относившийся), по традиции поразмыслив так и сяк, решил остаться в Эзе на долговечную побывку.
Уж какими только шведскими пряниками не манила Родина своего блудного сына. Однако некоронованное дитя соблазна до конца жизни вместо неудобного трона воссело в мягкое креслице с седалищем на закат, вооружилось вместо скипетра пером и вместо скучных указов принялось строчить жизнеутверждающие книжицы на радость любимому себе и на нескончаемую грусть далекой обветренной Швеции.
"Сижу за решеткой..." — дальше совпадения заканчиваются
Позже владения принца перешли в более рациональные и загребущие руки. Шато Эз ловко переобтесался под пафосное вместилище греха, начав покомнатно и посьютно предлагать себя любому возжелавшему.
Это не какой-нибудь намек! Просто отель называется "Золотая коза"
Состоятельные господа из Негреско могли без ущерба для чувства собственного достоинства переносить свое отдыхающее воздушество в новый отель, а чтобы сгладить для них неудобство переезда, на террасе Шато Эз распустился и запах гусиной печенью мишленовский ресторан с видами на все тот же безумно красивый и завораживающий закат.
Однако не единым королевским буквосложением славен маленький Эз. За 40 лет до шведского нашествия в него лично наведывался сам «товарищ» Ницше. Неизвестно, убогих ли обезьян или всемогущих сверхчеловеков разыскивал философ, в покосившихся домиках, однако его роман «Так говорил Заратустра» народился именно в Эзе. Тропа, по которой любил прогуливаться лютый Фридрих нынче с трудом прогугливается на картах, но от этого не становится менее популярной, и дело здесь не столько в наплыве последователей философа, сколько в нерукотворных пейзажах, открывающихся за каждым кустом.
Такой же не дурой оказалась губа Амандины Авроры Люсиль Дюпен, которая по странному стечению обстоятельств более известна под именем Жорж и фамилией Санд. Жорж-Амандина любила заезжать в Эз по дороге в Ниццу, которую считала панацеей от своих многочисленных болезней.
Ну а напоследок стоит упомянуть Уолта Диснея, искренне любившего это место, несмотря на его удаленность от родных пенатов и неоднократно посещавшего Эз с дружескими краткосрочными визитами.
С древностями в Эзе тоже все в полном порядке. Да иначе и быть не могло, поскольку первые человекообразные заглянули на местный огонек где-то около 220 года до нашей эры. Далее со всеми остановками по местным живописным холмам по поводу и без оного шлялись римляне, вестготы, мавры, франки и все, кому было не лень шляться по местным живописным холмам. Особо надолго в этих краях никто не задерживался, а практически любой новый хозяин начинал процедуру знакомства с тожественного сажания на кол всякого инакомыслящего и запускания красного петуха в самое сердце жизни.
Ну а затем по накатанной схеме, попирая кучу костей, из пепла возрождалась маленькая птичка, на крыльях которой разноцветными перышками домиков вырастала новая деревня.
Традиция нарушилась только однажды, когда в начале XVIII века короля Франции Людовика XIV настолько выбесил замок на горе, что он повелел снести его до основания. Из небольшой шатохи при желании одним увесистым бульником можно было уничтожить половину королевской армии, а на энто великий монарх, при всей своей любви к жертвенности, пойтить никак не мог. Подрубленный по-самое-не-балуйся Феникс, сколько ни скреб своими коготками по скалам, сколько ни тормошил горние выси сильными крылами, так и не смог собрать из груды камней заветное слово «замок».
Дабы не травмировать психику любимой птицы, селяне решили обратить ее поражение в подвиг. Вокруг живописных развалин они высадили столько кактусов, сколько смогло поместиться на небольшом пятачке земли. Что именно символизировали сии экзотические иглокожие наверное так и останется тайной, но в период их буйного цветения холм становится чудовищно живописен и неописуемо красив.
Убедившись, что затея с кактусами удалась на все сто, местные энтузиасты решили пойти еще дальше и обустроили чуть ниже руин замка так называемое «место для размышлений». Всякому желающему предлагалось ненадолго забыть про клокочущие в душе страсти, опостылевшую вторую половину или урчание желудка и отправиться в мир грез и самопознания, попутно растворившись в шикарном закате. Наверное это могло бы стать главной забавой деревни, если бы число желающих в какой-то момент не превысило размеров самой площадки. Зачастую поразмышлять с вами о вечном может отправиться любвеобильная пара, обвешанная горластым приплодом, либо мясистая барышня со своей скулящей в ридикюле псевдособачкой, ну или же орава китайцев, которая покадрово отснимет каждую мысль, зародившуюся в вашем сознании.
И так несколько километров!!!
В самой деревне особого слова заслуживает Церковь Успения Пресвятой Богородицы. Ни ее воистину девичий возраст (всего-то XVIII век), ни довольно простенький вид не внушают никакого благоговения. Зато выбранное для постройки место, которое видно из каждого закоулка, прямая и гордая осанка, а также обязательная легенда будоражат сознание посетителей Эза до тех пор, пока церквушка плавно не переходит в разряд осмотренных достопримечательностей.
Внутри церкви находится египетский крест, который по легенде в незапамятные времена был привезен в новые и совсем еще дикие земли. Вокруг него-то и был построен первый храм в честь великой Богини Изиды, а городище, родившееся чуть поодаль святого места, было названо Эз. Сколько в этой истории правды, знают только те, кто ее сочинил, а также другие, которые утверждают, что название города пошло от древней римской крепости Avisium.
Прямо от церкви затейливыми лабиринтами в разные стороны начинают разматываться клубки средневековых улочек. В этой чехарде местная пятая авеню может двадцать раз пересечь такой же местный Бродвей и оборваться живописным и аховым тупиком.
Десятки ресторанчиков на два-три столика придают Эзу атмосферу маленькой уютной кухоньки, на которой так славно поболтать по душам или попялиться на то, что не имеет к душе никакого отношения. По мере чьих-то практически безграничных сил и неуемного желания деревня утопает в разномастных соцветиях, как Променад-дез-Англе в толпах туристов.
По мне же любое «пышное природы увяданье» иль пробуждение ее же ото сна во сто крат краше разноликой толпы, утробно урчащих поршей и бесконечных ювелирных лавок.
