Мы приехали в Елец ближе к обеду. Несмотря на начало мая, погода выдалась расчудесной: лучи теплого солнца заливали городские улочки с едва распустившимися на них липами и березами. Мы выгрузились из автобуса где-то недалеко от центра и зашагали по этим улочкам в поиске нашей гостиницы.

Перед поездкой о Ельце я слышала немного: о том, что это — маленький и довольно-таки уютный городок на берегу речки с причудливым названием Быстрая Сосна, в котором сохранилось немыслимое количество церквей. Ну, и еще поражала мой взор одна из этих церквей, как позже выяснилось, Великокняжеская — уж больно необычной была ее архитектура, какая-то "конфетная" что ли.

Но вот, о том, что в этом городе, коий официально старше Москвы на год, а не официально, возможно, лет на сто-двести (это сейчас пытаются доказать ученые), почти полностью сохранился весь старинный центр, причем сохранился не в виде руин и обшарпанных домов, а в виде отремонтированных и радующих взор купеческих особняков и мещанских дворов, я не знала. Не слышала я и о том, что Елец даже сейчас вряд ли кто-то осмелится назвать провинциальным умирающим городком в глубинке.

— Что это? — ткнула я в белое, похожее на замок с башенками здание посреди одной улицы. — Университет?

Да, это было здание одного из факультетов Елецкого государственного университета имени И.А.Бунина. Всего же факультетов в нем 19, и они потом, когда мы гуляли по городу, попадались нам чуть ли не на каждом шагу. Еще в Ельце есть филиалы Современной гуманитарной академии и Российского нового университета. А еще училище искусств!

— А это что, кинотеатр? А это — театр?

Да, в Ельце — городе областного подчинения, таком, как, например, подмосковные Лыткарино, Подольск или Железнодорожный, есть свой кинотеатр и даже свой драматический театр — работающий, процветающий, дававший спектакли в мае ежедневно, за исключением нескольких выходных дней.

Но даже если отвлечься от научной и культурной жизни Ельца и взглянуть на ту, которая приносит в город деньги, то и здесь остается удивиться и порадоваться за него. Здесь неплохо работают несколько машиностроительных предприятий, производящие насосную технику, гидроцилиндры для сельского хозяйства и медицинскую аппаратуру, развита строительная индустрия и химическая промышленность, имеется сахарный завод, табачная фабрика и самые интересные — сапоговаляльная фабрика и комбинат художественных изделий, прославившиеся не только в городе, но и далеко за его пределами.

Сапоговаляльная фабрика только называется так хитро. На самом деле, это — фабрика, на которой до сих пор вручную, по старым технологиям делают валенки. Даже борец Александр Карелин заказывал их для себя здесь лично. От всех прочих елецкие валенки отличаются тем, что делают их без применения химических красок, в том числе даже разноцветные модели, кои сейчас как раз вошли в моду: в "яблоках", полосатые и с рисунками. Для их изготовления подбирают подходящую разноцветную шерсть и валяют сразу из нее. Мы, правда, на валеночное производство не попали и даже не встретили его продукцию ни на местном рынке, ни в магазине.

Однако в холле нашей гостиницы работал киоск, где продавались маленькие сувенирные валеночки с елецкой фабрики. В последние годы в Ельце стал активно развиваться туризм, и фабрика начала работать и на него тоже.

А вот за унылым названием "Комбинат художественных изделий" на самом деле скрывается давний елецкий промысел, которым занимались ельчанки чуть ли не с глубин веков — плетение кружев. Плели кружева они с помощью коклюшек. Нитки окрашивались экологически чистыми, растительными составами, которые женщины готовили сами. Так, например, из лепестков желтоцвета мастерицы получали желтую краску, из палевого василька — голубую. Но в основном все-таки они предпочитали белые кружева. Узоры кружев они тоже придумывали сами. А высматривали они их в том, что их окружало: на морозном окне, в падающих снежинках, в окрестных пейзажах и т.д. Собственно, и названия у узоров у них получались очень близкими и знакомыми: "жучки", "гречишка", "травчатый рубчик", "бабочки", "мелкотравье". Елецкие кружева выходили легче и тоньше вологодских. Ну, а характерной особенностью елецкого кружева всегда была парная техника плетения, за счет чего узор получал объем и казался живым. Сейчас, конечно, некоторые елецкие барышни продолжают плести кружева вручную, но, вообще, на комбинате уже давно и успешно освоили машинное плетение. Изделия же, по-прежнему, выглядят воздушно и очень элегантно. В этом мы убедились в магазине кружев.

Каких только вещиц мы там не обнаружили: о всяких кружевных скатертях, салфетках и полотенцах я молчу, блузки, накидки, перчатки, зонтики. Даже мы не смогли уйти оттуда с пустыми руками — закупили мне кофточку и Дане пинетки.

Сейчас Елец внесен в каталог ЮНЕСКО, как город с богатым историческим наследием, а еще внесен в число 115 древнейших городов России. В Ельце находится 226 памятников истории и культуры, из них 90 — регионального и федерального значения. На какую бы улицу вы не зашли, любую будет украшать церквушка с золотистыми или зелеными куполами. Говорят, раньше так было принято — любую городскую улицу должен был начинать и заканчивать храм.

Но давайте о храмах я расскажу чуть позже, а пока поведаю вам о городской застройке. Удивительно, но большая часть города сохранилась в том виде, в каком его строили купцы и мещане в 18-19 веках. Маленькие разноцветные любовно покрашенные домики, часто как будто поддерживающие друг друга соседними стенами.

На многих даже сохранились старинные надписи. Например, на одном мы нашли своеобразный почтовый ящик — этакую щель в двери с надписью над ней "Для писемъ". Да-да, с твердым знаком на конце!

Но самое интересное, что есть в таких домах, — это дворики. По мне, так своей оригинальностью они ничуть не уступают одесским. В них хозяйки сушат белье на веревках, хранят свой скарб, ставят автомобили, а еще именно по дворику можно узнать о хобби и характере хозяев дома.

Например, в одном из них мы обнаружили ульи. И правда, хозяева оказались знатными пчеловодами.

В таких дворах, как правило, нет садов и огородов, все-таки это — город. Но стоит отойти чуть подальше от центра Ельца, и перед вами раскинется совсем другая картина. Дома здесь будут уже под стать деревенским, а жители, как и жители деревень, будут сажать зелень, овощи и корнеплоды на своих огородах.

Кстати, о корнеплодах. В Ельце мы забрели на местный рынок и поразились. Вместо привычных нам спелых огурцов и помидоров на прилавках продавали рассаду капусты, каких-то цветов, тех же помидоров и огурцов, а главное — просто мешками семенной картофель.

Мало того, повсюду пестрели таблички: "Куплю картофель" с мобильными телефонами покупателей. Вот, что значит черноземье, где картошка урождается получше всяких прочих овощей.

Елец — удивительный город. На его старинных, словно сошедших с картин позапрошлого века, улицах почти нет автотранспорта.

Из общественного редко когда проедет какой-нибудь старенький автобус, из личного — раз в пять-десять минут промчатся "жигули" или старенькая иномарка. Но промчится — это значит, что именно промчится! Причем так, что пусть берегутся все, кто попадется на пути, — с ветерком, с ревом, с заносами на поворотах. Впрочем, на пути никто и не попадается. Даже многочисленные елецкие кошки предпочитают не шляться по улицам, а искать тень под заборами.

Люди в Ельце тоже удивительные. Если где-то народ, видя нацеленный на себя объектив фотоаппарата, обычно морщится и выдает протяжное: "Ну, зачеееем вы?", — то ельчане наоборот рвутся запечатлеть свои лица на наших фото. Несколько раз из тех самых проносившихся мимо машин нас окликали и махали руками из окон: "Э-ге-гей! Сфотографируйте нас!" Да и после, когда мы гуляли по местному Арбату — довольно-таки длинному пешеходному куску Торговой улицы, никто и словом не обмолвился, видя, как я снимаю их лица. Напротив — лишь улыбались в ответ.

Церкви. Как я уже говорила их в Ельце множество.

Ходит байка, что он, в свое время, из-за этих самых церквей чуть было не стал губернским городом, то есть столицей губернии. Дело было в самом начале 20 века. Тогда для того, чтобы получить этот статус, в городе должно было быть 33 церкви. А в Ельце в ту пору была 31. Правда, еще 15 часовен и два монастыря к ним. Но часовни и монастыри не в счет. Обидно, конечно, было ельчанам — всего двух церквей на хватило. Тем более, что к тому моменту их родной город по численности населения обогнал, к примеру, губернскую Калугу. Но что делать?

А церкви в Ельце очень красивые. Особенно выделяются две: Великокняжеская и Вознесенский собор.

Но начну свой рассказ я, пожалуй, со второго, так как Вознесенский собор считается третьим по величине в России после московского храма Христа Спасителя и петербургского Исаакиевского собора. Хотя, насколько это правда, мне сложно сказать. Эту информацию я вычитала в Википедии, а там же, только в другой статье, было написано, что третий по величине в России — это опять-таки Вознесенский собор, но расположенный в городе Новочеркасске Ростовской области (о нем я, кстати, писала прошлой осенью-зимой). В общем, не знаю. Но Елецкий Вознесенский собор очень красив, и третий он или четвертый по величине, по большому счету, никакой особой разницы я не вижу, ибо это нисколько не умаляет его достоинств.

Построили храм в русско-византийском стиле по проекту, наверное, самого известного в России архитектора Константина Тона — того самого, по чьим проектам воздвигнуты храм Христа Спасителя, Большой Кремлевский дворец, Оружейная палата и другие не менее известные и красивые здания. Почему же великий уже в ту пору архитектор принял заказ на строительство собора в небольшом городке Ельце, история умалчивает. Зато не умалчивает она о том, что деньги на строительство храма ельчане собирали чуть ли не всем миром. Собирали долго, больше 75 лет, причем, не только в Ельце. Елецкие купцы ездили по всей России, и пожертвования шли из Москвы, из Петербурга, со знаменитой в ту пору Нижегородской ярмарки. Наконец, собрали. И тогда елецкий церковный староста Иван Петров отправился в Москву вести разговоры с Тоном. В общем, съездил удачно, и меньше чем через полгода Константин Андреевич выдал проект храма нагора. При этом проект так понравился государю российскому Николаю Первому, что он "повелел объявить архитектору Константину Тону за красоту сего проекта монаршее благоволение". В общем, дело пошло, и через 44 года собор освятили. Правда, достроить его до конца не получилось. Так и остались в чертежах два ажурных крыльца над его южным и северным входами, не удалось полностью расписать стены храмы. Да и сам он остался без колокольни, которая планировалась быть на семь метров выше креста главного купола.

Но и в таком виде собор получился потрясающим и огромным. Общая длина основного здания достигала 97 метров (по другим источникам 84 метра), трапезной и храма — 27 и 34 метра, а высота храма с крестом — 74 метра.

Остается добавить, что судьба Вознесенского собора все-таки не была гладкой. Когда к власти пришли коммунисты, собор закрыли. Иконы жгли сразу в храме, а золото с окладов и иконостаса смывали в тут же устроенной гальванической мастерской. Затем в разграбленном соборе открыли зернохранилище, и грузовики въезжали прямо в храм. Но лишь 13 лет Вознесенский собор простоял в таком состоянии. В 1947 году он был снова открыт. И до сих пор он считается главным храмом города. Посетили собор и мы. И так же, как и многие другие поразились его величиной и грандиозностью.

А, вот, Великокняжеская церковь совсем другая. И история у нее тоже другая. А начну я ее с того, что жил в Ельце на рубеже 19 и 20 веков купец Александр Николаевич Заусайлов. Человеком он был не просто богатым, а очень богатым, а еще и заботливым и благодеятельным, старался для родного города совершать хорошие дела. Так, например, на собственные деньги он построил дом для работников табачной фабрики, которой владел. А для детей беднейших работниц этого предприятия воздвиг бесплатный приют и ясли. Ребятня получала здесь пищу, одежду и уход под наблюдением жены купца. Кстати, здание получилось очень симпатичным — кирпичное, с выложенными мозаикой элементами фасада, в общем, таким, что уже в наше время бывший президент России Борис Ельцин настолько им проникся, что присвоил статус памятника федерального значения. Сейчас в бывших яслях Заусайлова находится музей народного искусства и ремесел.

Так вот, ясли яслями, но однажды Заусайлов взял и выделил деньги на строительство в родном городе церкви во имя святых благоверных князей Александра Невского и Михаила Тверского. Или Великокняжеской. Церковь строили всего год с небольшим. А по меркам начала 20 века это было просто в суперскоростном режиме. А все дело в том, что, как и в наше время, тогда тоже надо было сдать объект в срок. Приближалось 50-летие отмены крепостного права. К этому-то дню и старались построить храм. Ну, а так как Заусайлов был необыкновенно богат, он профинансировал и новаторство: над стройкой возвели огромный отапливаемый шатер, чтобы работы не прекращались даже зимой, в снег, в дождь и во все прочие атмосферные явления, способные им помешать. Прикиньте, это в начале 20 века!!!

В общем, церковь вышла поразительной красоты, одна из самых красивых и необычных из всех, которые я видела. Храм украшали четыре маленькие главки и один большой барабан с золотым сферическим куполом с хрустальным крестом, который омывала вода, а ночью подсвечивало электричество. Наружные стены церкви щедро украсили цветной майоликой.

Внутри стены и купол тоже была украшены золотистой майоликой, иконостас был выполнен из художественной керамики. Но более всего завораживали всех ажурные царские врата филигранной работы из чистого серебра и такой же серебряный престол. Несколько икон для церкви заказали художнику Васнецову. По тем временам храм во многих отношениях был из ряда вон. При его сооружении были использованы чуть ли не все тогдашние технические новинки: бетонные своды, электричество, водяное отопление, нагревавшие воздух радиаторы в подвале, водопровод, автоматически убиравшиеся сиденья. В общем, Заусайлов выпендрился так выпендрился!

На освящение Великокняжеской церкви прибыл брат тогдашнего императора Николая Второго — великий князь Михаил Александрович. Говорят, что он не сразу переступил порог храма, ибо знатно прибалдел — весь пол церкви был выложен золотыми червонцами! За такое расточительство великий князь слегка пожурил Заусайлова, на что тот нашелся, что ответить: "надо было их не плашмя, а на ребро уложить!"

Но, похоже, задело купца княжеское замечание. Ровно через год рядом с церковью его же деньги началось строительство Дома Призрения, главным назначением которого должно было стать попечение, забота или, как тогда говорили, "призрение" о неимущих, дряхлых, сирых, больных и увечных. Такая, своего рода, богадельня. И сейчас, пожалуй, этот Дом Призрения вместе с церковью в едином ансамбле можно назвать самыми красивыми зданиями города.

Не знаю, что находится сейчас в Великокняжеской церкви — мы проходили мимо и вечером в день приезда, и на следующее утро, и она была закрыта. Не знаю, что находится в Доме Призрения. Но когда мы оказались рядом с ним во второй раз, то не смогли отказаться от соблазна заглянуть во внутренний дворик, вынули из замка ворот металлический стержень (ворота закрывались всего лишь на него), толкнули дверцу и прошли внутрь. Дворик был чудесен. Мы в подробностях осмотрели отделку фасада храма и Дома Призрения, выполненную майоликой, осмотрели элементы его декора. А затем прошли дальше и оказались в еще более миниатюрном дворике с ухоженной детской площадкой и небольшими подрезанными деревцами. Что же здесь ныне: детский дом, детский сад? Буду рада, если кто-то из вас подскажет.

Кстати, рядом с церковью стоит небольшой памятник-бюст купцу Заусайлову. А во дворике находится его могила.

Правда, скорее всего, это лишь надгробие. Когда в Елец пришла советская власть, Заусайлова уже не было в живых. Он был похоронен в склепе под главным алтарем церкви. Коммунисты осквернили и разграбили могилу, останки купца разбросали по двору, склеп стали использовать, как выгребную яму, а в храме открыли антирелигиозный музей.

Но что бы не творили варвары (я не могу в данном случае по-другому назвать людей, которые совершили вышеописанное), потомки помнят купца Заусайлова Александра Николаевича, и сейчас он стал легендой города.

А вот, что касается памятников, то их, как и в любом городе предостаточно. Например, недавно в Ельце был установлен целый памятный комплекс рядом с Вознесенским собором, посвященный сражениям в различных войнах, проходившим по елецкой земле.

Во время раскопок на площади перед собором археологи нашли старые фундаменты городских домов и захоронений.

На пешеходном участке Торговой улицы есть памятник художнику: художник пишет портрет сидящей на скамейке девочки, а любопытный мальчишка с футбольным мячом заглядывает ему за мольберт.

За спиной этот мальчишка держит дневник, принадлежащий ученику 2 класса Михалкову Никите. Интересно, это совпадение?

Есть впечатляющий мемориальный комплекс на берегу Быстрой Сосны, посвященный защитникам Ельца в годы Великой Отечественной войны. В 1941-м здесь шли жестокие бои и советским воинам удалось остановить гитлеровское наступление, дальше Ельца фашисты не прошли. Тут же находится симпатичный пешеходный мост, построенный на месте бывшей военном переправы.

А еще в Ельце, конечно же, есть памятник Ивану Бунину и его музей, в который мы не смогли не зайти, даже несмотря на то, что времени до отъезда из города у нас оставалось совсем мало.

Ивана Алексеевича нельзя назвать уроженцем города. Родился он в его окрестностях, в селе Озерках у его родителей имелась небольшая усадьба, а в Елец переехал в детстве в дом к тете.

Но жизнь в селе он вспоминал долго, очень запала ему в душу русская природа, и первое время будущий писатель даже хотел стать художником. Но не сложилось. В музее в Ельце хорошо рассказано о роде Буниных. Представлена жизнь 19 века.

Но вещей, принадлежавших самому Бунину, практически не осталось. Их и так сохранилось мало, да к тому же в прошлом году какие-то гады ограбили музей и вынесли все ценное. Гадов, конечно же, не нашли. В музее имеются бунинское ружье, его бритвенные принадлежности, очки и карандаши, копия диплома нобелевского лауреата, чемоданы.

Кстати, о чемоданах. В музее они хранятся неспроста. Бунин, под стать нам с вами, очень любил путешествовать. И в странствия он отправлялся каждый год. Только мы-то можем купить билет на самолет и улететь, куда захотим — были бы деньги. А во времена Ивана Алексеевича самолетами еще никто не путешествовал, а потому и путешествия у него затягивались от нескольких месяцев до года. В общем, можно сказать, что он постоянно был в пути. Причем, на его счету не только Россия и Европа, куда в то время ездил каждый уважающий себя не бедный человек, а, например, Египет, Шри-Ланка, Индия, Палестина, Турция и даже Джибути!!!

В музее на стене висит карта, где ниточками обозначены его маршруты. Я около нее, наверное, не меньше получаса стояла. Впечатляет! Поколесил по миру он не хило!

Правда, после революции Бунин эмигрировал во Францию и оттуда стал путешествовать гораздо меньше. Музейный экскурсовод объяснила нам это тем, что у него просто кончились деньги, а выезжать куда-то во время личного финансового кризиса не каждый решится. Мы же прикинули и пришли к выводу, что просто старше стал Иван Алексеевич, постарел. Когда человеку за 50, не каждого понесет так же, как в молодости, покорять тропики под парусами и не возвращаться домой по полгода, в этом возрасте все больше хочется домашнего тепла и уюта. Так ведь? Поэтому-то и не было больше в его списке Африк и Азий. А вот по Европе Бунин продолжал разъезжать вплоть до своего семидесятилетия, причем, в том же темпе, что и прежде: каждый год или максимум через год. Все-таки сложно было такому человеку заглушить в себе человеку дух странствий!
Фотоальбом часть 1 Фотоальбом часть 2 Фотоальбом часть 3 Фотоальбом часть 4 Фотоальбом часть 5