Я был крутой парень. Я вырос в городе, которого уже нет. Стерт с лица земли напрочь, наперекор всему. Был - и - нету.
А потом я уехал учиться. Куда-то, не помню куда... а! Екатеринбург! Да, да! спасибо.
Были там женщины. О, да... таких нигде не встретить, как там.
Я любил одну из них.
потом разлюбил.
Полюбил другую. Нормально. Жил не тужил. Бросил.
Третья... ничего так, глаз кривой - кинул.
О, город куриных ножек и жаренного лука...
Я даже стихотворение ему посвящал:
Две ножки плюс картошка –
Сорок четыре рубля –
Лезут в наглую глотку
Мою целиком, не жуя.
Да только сыт я по горло ножками!
И картошкой я тоже сыт!
Дайте мне ложку дёгтя,
Сердце от жира болит.

Что-то такое.
Проклятый город. Там царя убили. Ага. Откопали недавно и убили.
Ой, то есть убили сначала, а потом откапали. Блин.
Да какая разница!
Вот ножки куриные и девочка рядом с большими губами - это да.
Смотрит на тебя летним вечером и шепчет на ушко: мур-мур-мур. И ты держишь её за талию, за спиной вонючая Исеть, впереди памятник каким-то двум идиотам (первый-то Бажов был, а чуть левее Мамин-Сиберяк стоял), и думаешь: Я такой крутой парень! Со мной губастая девочка и вокруг меня такой-то крутой город.
Нет, тебя. Нету. Думал, крут? Ан нет.
Завтра этого уже не будет. Завтра сядешь в поезд, уедешь и забудешь навсегда и девочку в чистых тугих трусиках и плотинку, на которой ты так жадно её обнимал, и город... какой-то город... неузнаваемый потом и неузнанный... какой-то город... а! Екатеринбург! Да, да! спасибо.