В темноте мы подошли к кафедральному собору Сент-Джайлс (St Giles, Святого Эгидия), который знаменит тем, что именно в нем проходит церемония вручения ордена Чертополоха. При этом должно быть собрано 16 действительных членов этого ордена, одним из которых является королева Елизавета.

Собор был основан в 1124 году, и через четыре века он стал координационным центром шотландской Реформации. Церковь считается матерью-церковью мирового пресвитерианства, и приветствует гостей со всех уголков земного шара. Она играет важную роль в культурной жизни города и нации, организуя широкий спектр концертов, лекций, выставок и гражданских церемоний. Вход в собор бесплатен, но как и везде, здесь приветствуются пожертвования, и они составляют не менее 5 фунтов.
Собор был освящен в честь Святого Джайлса, покровителя калек и прокажённых, который также считается покровителем Эдинбурга. И надо сказать, что Святой был очень популярен в Средние века. Маргарита не сказала, когда именно была возведена каменная «корона» над собором, но ее кружево сразу привлекает наше внимание.

Судьба не была благосклонна к этому собору, он был практически разрушен в 1322 году, когда английский король, Эдуард II послал свои войска для подавления восстания. Следующая беда пришла в 1385 году, когда другой английский король (Ричард II) возжелал уничтожить Сент Джайлс и другие шотландские церкви. Большая часть здания сохранилась, но черные следы от пламени можно было увидеть на столбах вплоть до XIX века. В 1390 собор был восстановлен с помощью купцов Эдинбурга.
В 1466 году Папа Римский присвоил церкви статус Соборной церкви, хотя предыдущие попытки в 1419 и в 1423 терпели провал.

В шестнадцатом веке католическая церковь владела большей частью шотландских земель, а доход католического духовенства был почти в восемнадцать раз больше, чем доход шотландской королевской семьи. И вот в 1558 Эдинбург охватили протестантские течения, а однажды ночью статуя Святого Жиля была украдена из церкви, которая по-прежнему оставалась католической. Статую святого бросили в озеро Nor’ Loch, чьи воды когда-то заполняли Королевские сады. Также протестанты внесли неразбериху в ход традиционного парада в день Святого Джиля, пытаясь сломать образы святых. Но больше всего собор связан с именем неистового Джона Нокса, шотландского проповедника, который не сразу присоединился к движению Реформации в Шотландии.

А было это так: король Шотландии Джеймс Y умер всего лишь неделю спустя после рождения дочери, Мэри – будущей королевы страны. Провозгласить-то ее королевой провозгласили, но не мог же младенец реально править страной, и поэтому был выбран исполняющий королевские обязанности регент, оказавшийся, конечно, из числа протестантов. Для просвещения жителей города он приглашал известных реформаторов для чтения проповедей. Вот одного из таких обращенных католических монахов и услышал молодой папский представитель Нокс, отличавшийся вдумчивостью и желающий разобраться в альтернативных точках зрения. То, что он услышал в церкви, мало сказать, что потрясло его, это буквально перевернуло его мир, и он безоговорочно отринул догматы католической церкви и стал протестантом по убеждению. Бескомпромиссный Нокс был вынужден бежать и скрываться в изгнании, где в европейской Женеве его пути пересеклись с французским реформатором Джоном Кальвином. Личные качества Нокса с его истовым религиозным чувством содействовали укреплению и росту его служения Господу, а за его совесть и обличение католических священников, погрязших во грехе, он стал в ряд с ветхозаветными пророками для шотландцев. По возвращению в Шотландию, он впервые проповедовал в Сент Джайлсе и вскоре был назначен его приходским священником.

Грубый и резкий, он видел все вокруг себя либо в белом, либо в черном свете, у него не было нюансов, а величайшей любовью и страстью Джона был Бог, которому он был готов принести все плоды своей жизни. Ему не важны были успех, признание и уважение других людей, ему было нужно только служение Богу и ожидание его ответной любви. Он обличал скандальные истории из жизни Римских Пап, при этом провозгласив порочность практики безбрачия, а также вегетарианства, и первое, что он сделал в Сент Джайлсе, — это лишил его католических украшений. В заключение следует сказать, что несмотря на то, что пресвитерианская церковь окончательно оформилась уже после смерти Нокса, в конце XYI века, однако формально именно он стал её отцом-основателем.
И последнее, что сообщает нам Маргарита, стоя снаружи собора, — это наличие в соборе витража, посвященного Роберту Бернсу и установленного в 1985 году. В авторы был приглашен исландский художник Leifur Breidfjörd, который смог в полуабстрактном виде передать все оттенки поэзии Бернса: природы, человечности и любви. В верхнем углу витража просматривается солнце, «цветущее как красная, красная роза».

В слабом освещении перед входом в собор едва угадывается памятник британскому политику и дворянину Вальтеру Монтегю-Дугласу Фрэнсису Скотту, снискавшему известность, кроме всего прочего, еще и тем, что он ввел родословную у породы лабрадоров, став таким образом ее основоположником.

Наш печальный настрой добивает рассказ Маргариты о том, что собор в течение 300 лет после Реформации не всегда использовался по назначению: в разное время там располагались отделение полиции, пожарная станция, школа, магазин по продаже угля. В соборе также находилась гильотина, а в одном крыле собора действовала тюрьма для проституток. Вот как, и оказывается, не только коммунисты проделывали этакое с православными соборами.
Мы выезжаем из города снова по улице Принцесс-стрит, которой сами шотландцы очень гордятся. Улица идет параллельно замковой горе, и дома на ней расположены только по одной стороне. Здесь находятся самые фешенебельные магазины и рестораны. Было 9 вечера, мы уезжали из города с досадой, потому что практически его не увидели. Неразумно было составлять программу, не предусмотрев достаточного времени во второй столице Великобритании…