На следующее утро наше сафари было намечено на 8 часов. Джип, типа обычного «Козла», только с двумя дверями и пластиковыми окнами, ждал нас у гостиницы. Вместе с нами на сафари собирались ехать еще двое туристов, которые жили в другом месте, и за которыми пришлось заезжать. Туристами оказалась молодая пара: муж Джереми, инженер из США, и жена Анжела, учительница из Канады, которая теперь тоже вместе с мужем жила и работала в Штатах.

На джипе мы ехали недолго. Нашей первой остановкой стал Джен Темпл – красивая крепость-дворец в нескольких километрах от окраины Джайсалмера. Построен он был 350 лет назад из желтого песчаника, как и весь Джайсалмер. Джен Темпл был небольшим, а за его каменной стеной находились изрезанные «кружевные» постройки и башенки, очень похожие на пряничные. Осмотрев крепость, мы поехали дальше.

Дорога уже давно вела по пустыни. Слева и справа от нас до самого горизонта простилалась желто-коричневая выжженная солнцем земля, с попадавшейся время от времени жухлой растительностью. Дорога, узкая и ровная, как стрела, уходила вдаль. Но ехали мы опять недолго. Вскоре у дороги появилось селение из нескольких крупных круглых глиняных строений под соломенными крышами.

Мы остановились. Строения были выкрашены в светло-коричневый цвет, украшены белым орнаментом и являлись жилыми. Но внутри них было совсем пусто, только узкие полки с какими-то пузырьками висели на стенах, да еще картинки с небожителями. Зато рядом располагался магазин с очень широким крыльцом. На этом крыльце мужчина в тюрбане, женщина, девочка и несколько мелких полуголых детей что-то варили на костре.

Из дверей вышел хозяин магазина и пригласил нас зайти. Внутри нашему взору представился нехитрый ассортимент благовоний и каких-то конфет. Увидев, на что мы смотрим, владелец заведения вскрыл один из пакетиков и высыпал из него на ладонь несколько красных блестящих «камешков». Мы взяли по одному – вкус был странным, освежающим, но буквально через мгновение вся конфетная сладость куда-то исчезла, и конфетка стала походить на косточку какого-то плода – такую же твердую и горьковатую.
К этому времени поспел кофе, который, как выяснилось, как раз и варился на крыльце под руководством мужчины в тюрбане. Нам раздали стаканчики. Джереми и Анжела стали расспрашивать хозяина магазина о его жизни. Хозяин был молод, и главным его потрясением на сегодня была несчастная любовь. Принадлежал он к средней индийской касте и, несмотря на теперешнее официальное упразднение этих самых каст, жениться на девушке из низшей касты родители ему не позволили. А он взял да и полюбил свою бедную соседку! Что тут делать? Но пришлось жениться на другой, да и пассия его со временем тоже вышла замуж. Теперь оба жили в соседних домах и страдали от невозможности быть вместе! Как раз в это время из дома напротив выбежала группка маленьких грязных лохматых (абсолютно непричесанных, то есть – совсем никогда!) детей в обносках – отпрысков дамы сердца хозяина. Но, как ни странно, окружили они не его, а меня. Дети что-то кричали и тянули ко мне ручки. Наконец, я сообразила, в чем было дело. Одна девочка показывала на мою заколку и постоянно повторяла: «Yes?». Понятно, что случилось! Заколка понравилась! Я сняла этот доселе украшавший меня предмет, подарила девочке и тут же, как объект, перестала всех интересовать. Дети сразу с воплями перекинулись на девчушку, а мы спокойно вернулись к джипу и отправились дальше.
Вскоре у нас была еще одна остановка, но на этот раз последняя, потому что уже издали мы заметили, как нас поджидали два погонщика с пятью верблюдами.

Когда мы подъехали, началось вьючение верблюдов. На каждое животное погонщики положили по седлу, а сверху еще по несколько одеял, чтобы в пути было мягче. Спереди у седла имелся штырек, к которому привязали наши фотоаппараты, видеокамеры и мелкие вещи. Крупные вещи уложили сзади, в район верблюжьего горба, и тоже привязали. Лично у меня крупных вещей не было, поэтому отличительной особенностью моего верблюда от всех остальных стала привязанная к его горбу прокладка с яйцами. Да-да, наши погонщики-проводники с собой еще сырые яйца везли, и пристроить их было больше негде, кроме, как у меня за спиной! Ну, да ладно!
Моего верблюда звали Папу. Влезть на него оказалось очень просто. Он лег, и я забралась на него, как в седло велосипеда. Хуже было спускаться. В таких случаях он резко падал на колени, а вместе с ним, чуть было, из седла не вываливалась и я – кубарем, вперед и через голову! Но, зная о такой перспективе, я всегда держалась за штырек от седла и не падала.

Наконец, мы тронулись в путь. Наши проводники, Амин и Нура, организовали что-то типа двух караванов. Впереди ехали Амин, Джереми и Анжела. Точнее, Амин вел под уздцы одного из их верблюдов, а второй, сзади привязанный к первому, шел сам. Чуть дальше ехали мы под руководством Нуры. Он восседал на своем верблюде, как на стуле, свесив ноги с седла в одну сторону, а наши с Анной гуськом плелись за ним. Так мы двигались часа три.

Со всех сторон нас окружала одна и та же сплошная пустыня. Она была слегка холмистой, песчано-каменистой, иногда переходившей в песчаную или каменистую. Очень часто нам попадались пересохшие русла рек и ручьев, видно, по весне пустыня превращалась в большой оазис с бурлящими реками и цветущими садами. А пока вместо садов нам встречались только разросшиеся, но худосочные кактусы и какие-то жухлые кусты.

Кактусы были оригинальны. Размером раза в два выше человеческого роста их тела (кстати, а у кактусов, тела или что?) состояли из множества колючих круглых стеблей в два пальца толщиной. Эти стебли переплетались между собой, и кактус в результате превращался в огромный колючий куст.
Один раз мы видели косулей, точнее, скакавших по холмам черных точек, которые якобы были косулями. Но больше на всем пути, несмотря на слухи о виденных другими путешественниками тиграх, не встретили никакой живности.

К исходу третьего часа бултыхания в седле я устала и решила сесть, как Нура. Пока он не видел, я быстренько перекинула ноги на одну сторону и приняла вид путешествовавшей так всю жизнь. Нура обернулся и подивился. - Так, - сказал он, - только при большом опыте можно в седле прыгать! - Но было уже поздно, и я устроилась поудобнее. С Нурой завязался разговор:

- А что, Нура? – спросили мы. – Много ли платят тебе за сафари?
- Тысячу рупий в месяц, остальное все хозяин забирает, - ответствовал он. – У него 15 верблюдов и эти пять тоже его!
- А туристы часто приезжают?
- Зимой часто, а летом у нас в пустыне очень жарко. Температура до 60 градусов поднимается! Хорошо, если за все лето хоть один турист приедет! А вы сами из какой страны будете?
- Мы из России. Слышал про такую?
- Россия? Нет, не слышал. Маленькая, должно быть, страна?
- Примерно, как пять Индий!
- Нет, - засмеялся Нура, - таких стран не бывает!

В это время мы подъезжали к деревне. Располагалась она прямо посреди пустыни, вне всяких оазисов и сгустков растительности. Еще издали мы заметили несколько прилепившихся друг к другу круглых белых лачуг-мазанок с соломенными крышами. Они были похожи на те, что мы видели в селении у дороги, где останавливались пару часов назад, и где хозяин магазина изливал нам душу о своей несчастной судьбе, только гораздо меньше и беднее.

Мы встали поодаль и слезли с верблюдов. Наши проводники хотели набрать в деревне воды для приготовления обеда, но заезжать в нее не стали, потому что не знали, как отнесутся к нам ее жители. Дело в том, что в Джайсалмере, хотя и организует сафари чуть ли не каждый третий, туристов немного, и возят их в основном в разные места – пустыня-то большая. Вот и получилось, что в этой деревне в последний раз видели туристов лет эдак пять назад, а, может, и раньше.

К нам уже бежали деревенские дети с вытаращенными от удивления глазами. Они остановились в сторонке и замерли, как вкопанные, периодически хихикая и показывая на нас пальцами.

Решив, что встреча с первыми жителями прошла, в общем-то, на высшем уровне, мы в их сопровождении отправились в деревню.
Местный народ занимался в основном скотоводством. В деревне жило около 50 человек, но сейчас тут находились только женщины и дети. А мужчины или выпасали где-то коров и овец, или уехали в Джайсалмер на заработки.

Мы дошли до колодца на окраине деревни. И вот тут я окончательно поразилась до глубины души! Вместо ведра у колодца висела сложенная и нацепленная на обруч шкура какого-то животного. Ей-то и доставали воду жители!

Фотоаппараты были лишь у меня и Джереми, и только мы их вытащили, вся юная публика тут же выстроилась перед объективами в самых фотогеничных позах. Сфотографировали. Поняв, что нам угодили, несколько мальчиков тут же куда-то убежали и вернулись через минуту с новорожденным барашком на руках.

Сфотографировали и его! А потом я решила отделиться от нашей группы и сама погулять по деревне. Но только я отошла и снова достала фотоаппарат, толпа детей опять примчалась и стала мне позировать. На этот раз к ним присоединилась группа девушек в сари.

К сожалению, особенно пообщаться с местным подрастающим поколением нам не удалось. Никто из них не знал по-английски ни слова, а мы не знали на хинди. Поэтому, вдоволь нагулявшись по деревни, мы, провожаемые всем честным народом, снова взобрались на верблюдов и отправились в дальнейший путь.
Но проехали мы совсем немного и остановились в русле высохшего ручья на обед.

Амин и Нура быстро расстелили нам одеяла, а сами взялись за приготовление еды. Они разожгли костер из сухих кактусов, напекли на сковороде лепешек, сварили кофе, из капусты, моркови и перца сделали овощное рагу.

В это время мы общались с американцами. Нас с Анной Джереми называл исключительно «рашен» и расспрашивал про Россию. Например, так: «Правда ли, что несколько лет назад русские готовы были завести в лес и убить американца за кусок хлеба?», «Правда ли, что Минск находится рядом с Новосибирском?» и т.д. Джереми и Анжела путешествовали уже месяц: были в Кении и Танзании, тоже месяц собирались пробыть в Индии, а затем хотели отправиться в Таиланд, а оттуда в Германию и назад в США. Нам же с Анной оставалось только надеяться, что они когда-нибудь доберутся и до России…

После обеда мы снова тронулись в путь. И через несколько часов прибыли к небольшому оазису. Вокруг маленького озерца с удивительно грязной и мутной водой росли низкие деревья и реденькая травка, в которой паслось стадо коров под руководством нескольких индийских подростков.

Подростки лицезрели нас издали, не подходили и строили безразличный вид. Набрав воды и напоив верблюдов, мы отправились дальше.

К вечеру пустыня изменилась. Мы ехали уже по сильно пересеченной местности, взбираясь на холмы и спускаясь в ложбинки. Состав холмов тоже изменился. Из песчано-каменистых они постепенно превратились в песчаные и, наконец, в самые настоящие дюны, среди которых мы и остановились на ночлег.

Амин и Нура опять разожгли костер, напекли лепешек, сварили кофе и изготовили рагу. Верблюдов они распрягли и насыпали им какого-то сеноподобного корма.

Стемнело быстро, похолодало тоже. Наши проводники стали стелить нам постели. Для каждого на песок они положили по большому пластиковому мешку, на него – по одеялу и по два одеяла выдали нам для укрывания. Перед нашими глазами расстилалось небо с миллионом созвездий, ярких, совсем непохожих на наши северные. И луна – бледный огромный круг, выделяясь среди них, освещала пустынный безлюдный пейзаж, загадочно и печально очерчивая силуэты кактусов, верблюдов и верблюжьих колючек…

Среди ночи я проснулась от жуткого холода и боли в шее и тут же услышала шепот Анны:

- Наташка, ты как? Я сейчас умру!
- Плохо-о! - простонала я.
- Давай ляжем вместе и накроемся всеми одеялами! - предложила она.
Проклиная всю романтику этой индийской ночи и наши «гениальные» мозги, на нее согласившиеся, мы укрылись четырьмя одеялами.

Стало теплее. Но, едва задремав, я вдруг услышала над головой непонятный шорох и чавканье. Вспомнив про тигров, я тут же проснулась. Потихонечку открыла глаза… Верблюд жевал соседний куст!..

В третий раз я проснулась с рассветом. Кроме шеи, уже болела спина и прочие части тела. На все предметы моего гардероба, как, впрочем, и на все остальное, выпала роса, и оттого они стали мокрыми и противными. От одеял, которыми мы ночью так усердно укрывались, пахло чем-то омерзительным. Полностью осознав себя бомжем, я встала. Амин и Нура готовили завтрак: яйца, хлеб с джемом, фрукты, тосты, кофе. Завтракать не хотелось. Анна ходила в печали. Джереми и Анжела в 10 часов собирались на джипе вернуться в Джайсалмер и весело готовились к отъезду.

- Слушай, - сказала Анна, - может, с нас тоже хватит сафари? Может, не будем ждать вечера и поедем с ними?

Я была полна подобных дум, поэтому вскоре мы тоже стали весело собираться в путь.

На этот раз мы прошли на верблюдах совсем чуть-чуть и достигли вполне приличной деревушки с каменными одно- и двухэтажными домами. Уже при подъезде к оной среди пустыни мы увидели признаки цивилизации. Во-первых, ими были сложенные вручную из камня, как из детских кубиков, низкие заборчики, предназначенные для выгона скота. Точнее, даже не заборчики, а стенки-препятствия для овец-коров, чтобы те не ходили, куда не следует. Во-вторых, опять же среди пустыни бил фонтан, оказавшийся на деле целой оросительной системой. Местные жители выращивали там что-то культурное, а потому организовали такой полив.

В деревне мы напоили верблюдов, и вскоре вышли на дорогу. Через час прибыл джип, а еще через полчаса мы прибыли на нем в Джайсалмер.

В отеле нас встретил хозяин и повел обедать. За обедом Анна решила с ним вопрос о душе. Дело в том, что перед поездкой на сафари из номера мы выселились, а мой чемодан оставили на рецепции. Теперь же нам срочно требовалось мытье. Хозяин внял, но сообщил, что в его отеле горячей воды нет, и он поведет нас в соседний.

Наши шеи, спины и прочие части тела продолжали болеть, поэтому, кроме душа, Анна договорилась с хозяином о массаже. Это было нашей роковой ошибкой. Жертвой, на этот раз, стала я. Увы и ах, о большой индийской любви с хозяином гостиницы я отнюдь не мечтала, и поэтому мы, как и в прошлый раз, решили подобру-поздорову побыстрее ехать дальше.