Действующие лица: сёстры Соковнины Феодосия (в замужестве Морозова) и Евдокия (в замужестве Урусова), протопоп Аввакум, царь Алексей Михайлович Тишайший. Время действия: 17 век, Раскол.

Знаете, скорее всего, я бы написала об этом более спокойно, более кратко и сухо, если бы случайно не прочитала книгу Сергея Алексеева «Скорбящая вдова». Алексеев – автор мною очень уважаемый, он профессионал, и поэтому просто так, ничего не напишет. У него выверено каждое слово. К тому же он писал этот роман 12 лет. Наверное, это было трудно. Роман написан дивным языком, но читать его очень тяжело. Потому что слишком живые там и Феодосья Морозова, и неугомонный Аввакум. Все сразу вспоминают картину Сурикова, при упоминании имени боярыни Морозовой – вскинутое двуперстие, бескровное лицо, за санями бежит её младшая сестра княгиня Урусова. Она – символ «древлей веры». Вот это характер. Так принято считать.

Но дело в том, что Феодосия Морозова была прежде всего женщиной. Женщиной. И не встреться на её пути неугомонный старец Аввакум, возможна и судьба бы её была более счастливой. Она ведь была необыкновенно красивой. Очень богатой (наследница знатного рода Морозовых, а это: более 20 медных рудников, 8 литейных мастерских, 50 деревень, огромные земельные угодья в Поволжской и Архангельской волостях, несколько жилых домов в Москве и других городах, а также сотни тысяч рублей). Несчастной (раннее вдовство, ей было всего 30 лет). И доброй. Ведь она привечала всех нищих, бездомных, убогих, блаженных, немощных. Богатства свои тратила не на собольи душегрейки, а на дела – добрые. Может она любить хотела? Может она детей родить ещё хотела? А носила вериги и отреклась от земных страстей. Это ей старец Аввакум советовал. Неугомонный был человек.

Аввакум Петрович Кондратьев родился в селе Григорове Нижегородской области в семье священни¬ка сельской церкви. Женился на сироте Настасье Марковне, дочери кузнеца, из того же села. От Бога ему был дар – завораживающая речь. Его очарованно слушали все – от простого крестьянина до самого царя Алексея Михайловича. Но вот нрав Аввакума…. Его называли «огнепальный». Есть такие люди, которые могут поругаться даже с камнем. Таким неистовым человеком был и Аввакум Петрович. В первый раз поругался с односельчанами – его выгнали из села. Дальше он ругался со всеми. На любимую жену подымал руку, колотил бедную жутко. «Всегда я такой, окаянный, сердит, дратца лихой». Безудержен он был всегда и везде. Перед тем как служить Божественную литургию, он почти не спал, прово¬дя время за чтением. В колокол благовестил сам. На службе он учил прихожан стоять с бла-гоговением и до самого отпуста не выходить из храма. После обедни чита¬л душеполезное поучение. Дальше обед и сон 2 часа. Снова книга. Затем служил вечерню и павечерницу, а после ужина еще читал дополнительные каноны и молитвы. С наступлением ночи, уже в потемках, Аввакум клал земные поклоны: сам делал 300 поклонов, говорил 600 молитв Исусовых и 100 молитв Богородице; супруге всё же делал снисхожде¬ние: «понеже робятка у нее пищат» – 200 поклонов и 400 молитв.

Смена веры со старой «древлей» на новую «щепотную» для Аввакума, вернее для его характера, была как дождь для иссушённой почвы. Он немедля восстал. Он ринулся на защиту веры. Его выгнали из священников. Посадили в земляную яму – в Пафнутьев-Боровском монастыре. Игумена монастыря проинструктировали: «Вы б его, Аввакума, приняли и велели посадить в тюрьму, и приказали беречь накрепко с великим опасением, что б он с тюрьмы не ушел и дурна никакова бы над собой не учинил, и чернил и бумаги ему не давать, и никого к нему пускать не велеть».
А писать Аввакум мог как никто. Изумительная, сочная, полная солёного юмора народная речь, он как будто видит человека, для которого пишет. А пишет, не много ни мало, а своё личное «Житиё». То есть излишней скромностью протопоп не страдал. Для него есть только один авторитет – сам Христос, а долее царь ли, воевода ли, боярыня, стрелец, холоп – нет никакой разницы.

Боярыню Морозову он любил. Она ж ему деньги давала, помогала, была его духовной дочерью. Свою духовную дочь он ругательски ругает за малейшую провинность, надевает на неё вериги, запрещает ей выходить замуж, предлагает ей подстричься в монахини. При этом у самого Аввакума детишек штук 12.

В результате Феодосья Морозова тайно приняла схиму, оскорбила царя отказом ехать на его свадьбу. Он как раз венчался с новой царицей Натальей Нарышкиной, сразу после, как нельзя кстати, резко почившей в бозе, Марии Милославской. Тишайший царь, к слову, очень лояльно до этого относился к боярыне. Она ему нравилась. Её пытались увещевать. Она отказалась. Отобрали вотчины. Повесили цепь на шею, посадили в острог, пытали на дыбе. Вместе с ней мучили её сестру. Отравили её единственного любимого сына. Сослали в Боровский острог. Посадили в земляную яму. Уморили голодом. Г-о-л-о-д-о-м. А она не была житийная героиня, она страдала, она кушать хотела. Умоляла стражника: «Есть ли у тебе отец и мати в живых или преставилися? И убо аще живы, помолимся о них и о тебе; аще ж умроша — помянем их. Умилосердися, раб Христов! Зело изнемогох от глада и алчу ясти, помилуй мя, даждь ми колачика, хотя бы мало сухариков, хотя бы яблоко или огурчик»…

Самого Аввакума после многолетнего заключения в земляной тюрьме сожгли в срубе в Пустозёрске. Жену его и детей его тоже посадили в земляную яму. У Урусовой в опале оказались трое малолетних её детей.
Аввакум писал Феодосии Прокопиевне: «Ну тово полна, побоярила, надобе попасть в небесное боярство»… «Свет моя, ещё ли ты дышишь? Друг мой сердечный, ещё ли ты дышишь… Поведай мне старцу грешну, един глагол: жива ли ты?»…

Это происходило в самом Боровске. Наверное, потому, что город – истово старообрядческий, чтобы запугать. В 1675 году. В слободе, которую позднее стали называть Палачёвкой. Только название места заточения странно меняется. По одному источнику — в Боровском Рождественском девичьем монастыре. По-другому – уже не в монастыре, а в Боровском остроге, который находился в Боровской крепости. Может стыдно об этом писать? Потом на ЭТОМ САМОМ месте построили райком. Посадили серебристые ели. Сейчас здесь Боровский районный суд.
И часовню всё-таки недавно построили. На месте гибели боярыни и княгини — её сестры, а также их подруги Марьи Даниловой, жены стрелецкого головы. В основании часовни (в подземную часть часовни – подвал) положили надгробие с могилы сестер. Закладку часовни освятили старообрядческие священнослужители из Москвы. Обычно на такие места возлагают цветы, но здесь почему-то хочется положить кусочек сухарика….

Продолжение следует.

(c) NatalyA.turbina.ru При использовании текстов гиперссылка на мой сайт и указание имени автора обязательны.