За 4 года я в 5 раз поехал в Непал. Причина все та же – окончание срока индийской визы и я стал собираться заранее, купив билеты по знакомому мне маршруту из Дарамсалы до Дели на автобусе, затем на поезде до Горахпура и на джипе до непальской границы.

Автобусное путешествие из Дарамсалы в Дели – рутина, приходится проделывать несколько раз в год, если нужно выехать из «маленькой Лхасы». В штате Химачал Прадеш уже несколько у власти правая партия BJP, которая запретила спальные автобусы по соображениям безопасности, так как узкие горные дороги не приспособлены для перемещений этих комфортабельных бегемотов. Так что приходиться трястись в обычных делюксах. Друзья меня посадили в один такой автобус от какой-то новой компании, и почти всю дорогу я проспал. Даже на ужин не выходил.


Дели динамично развивается, он сейчас уже не «город джиннов», о котором писал Уильям Далримпл. Старый Дели исчезает на глазах.

По приезду в Маджну-ка-Тиллу, тибетскую деревню на севере города, первым делом я отметил исчезновение парка к северу от района. В этом лесочке на берегу Ямуны дела давно шли кое-как – там появилась незаконная автостоянка, частные, а потом и государственные автобусы, которые курсируют между Дели и Дарамсалой, стали собирать пассажиров каждый вечер. Раз есть люди с деньгами, то появились и пронырливые торговцы с тележками, навязчиво предлагавшие тибетцам и иностранным туристам купить в дорогу напитки и чипсы. Но лесок срубили недавно, он мешал постройке грандиозного автомоста-развязки. Его недостроенный остов теперь высится на месте парка.


День транзита через Дели совпал с проведением здесь саммита президентов стран БРИКС и в Индию приехал давний враг тибетцев мистер Ху Цзиньтао. Тибетские беженцы, разумеется, собирались протестовать китайскую политику в Тибете, и Маджну-ка-Тилла выглядела необычно – пустынные улочки, все закрыто, даже оживленные чайханы встретили меня наглухо задраенными жалюзи. У всех входов дежурят сотрудники индийских сил безопасности, полицейские в песочной униформе, а дальше на главной магистрали я заметил машины со спецназом в темно-синих униформах.

Утренняя газета Times of India сообщала о вчерашних арестах тибетских лидеров, одного поэта арестовали прямо на сцене фешенебельного центра искусств, где проходил круглый стол с участием видных индийцев. Рядовых тибетцев, которые живут в различных районах Дели, полицейские просто не выпускали на улицу, студенты не смогли отправиться на экзамены в колледжах, а служащие колл-центров в Гургаоне – добраться до работы.

Но в этот день в Маджну-ка-Тилле тибетцы могли спокойно выходить по делам. Многие собирались в Джантар Мантар, этакий индийский Гайд-парк. Там всегда проходят протесты и тибетцы собирались туда. Об этом мне сообщил мой друг Карма, менеджер Грин-хауса. Он мне сказал, что поджегший вчера себя тибетец все еще жив, с сильными ожогами его привезли в больницу All India Medical Science Institute. А я читал в твиттере сообщения, что тибетец поздно вечером скончался. С прошлого года в самом Тибете больше 30 тибетцев подожгли себя, многие из них умерли от ожогов.

Для меня, прожившего среди тибетцев много лет, это непростой вопрос, как относиться к самосожжениям. Безусловно, лишение себя жизни – большой грех по буддистским принципам и должно осуждаться. С другой стороны, китайское руководство мне кажется должно смягчить драконовскую политику в национальных автономиях, не давать поводов для протестов и самосожжений. Дело не в том, что я поддерживаю тибетских сепаратистов – я далек от этого. Я считаю, что тибетский вопрос должны решать сами тибетцы. Время рассудит, смогут ли они обрести независимость или придут к компромиссу с Китаем. Но гуманитарные вопросы, соблюдение прав человека в Тибете, могут и должны обсуждаться в международном сообществе, в том числе в России. В этом нет вмешательства во внутренние дела суверенного государства.

На протест в Джантар Мантар я не собирался, хотел провести несколько часов в Дели в кафетерии, чтобы ответить на письма по поводу сообщества Без Воды и блогера durdom_ok. Но в тибетской деревне не только все кафе были закрыты, не было электричества, и батарею нетбука невозможно перезарядить. Поехал в Пахарганж по старой памяти.
Теперь в Дели авторикши не особенно нужны, везде появились станции метро.

До ближайшей к Маджну-ка-Тилле станции Видхан Сабха я добрался на велорикше за 30 рупий. Проезд в метро стоит 12 рупий за одну поездку. Заходя на станцию я сделал фотографию, что рассердило сидевших у сканнера полицейских, они меня задержали и отобрали фотокамеру.

Такое со мной случается в Индии регулярно. Раньше они могли даже вытащить новую фотопленку из камеры. С цифровой техникой копы еще не совсем знакомы. В общем, инкриминированный снимок удалить не смогли, просто сделали мне строгое внушение о категорическом запрете фотографирования внутри метрополитена. Камеру вернули.

Пахарганж, район напротив старого железнодорожного вокзала, известен всем бекпекерам мириадой дешевых и грязненьких отелей, лавками с дешевыми индийскими сувенирами и текстилем. Я слышал, что его хотели снести в преддверии игр Британского Содружества, но не снесли. По индийской традиции всякую инициативу выхолостили, провели несколько показательных сносов для телекамер, а потом все вернулось на круги своя. Народа на улицах видимо не видимо, даже ранним утром. Такие толпы всегда пугали иностранцев, задумывавшихся о перенаселении нашей планеты.


Из Пахарганжа я добрался пешком до центрального торгового района Коннафт Плэйс. Улицы забиты автомобильными пробками, что для Дели всегда было исключением, а не правилом, как в Москве. Фасады ресторанов и магазинов на Коннафт Плэйс с белыми колоннадами наконец-то отремонтировали, но как обычно тут и там видны кучи строительного мусора.


Почему в Индии никогда не могут довести каое-либо дело до конца? Риторический вопрос, на который я за много лет так и не смог найти внятный ответ. Состояние перестройки является здесь не временным, а постоянным явлением. Отремонтировали часть фасадов, а теперь другие заведения закрылись на капитальный ремонт. В том числе и кафетерии Barista, Coffee Day и другие по соседству, которые мне были нужны. Вот незадача. И где же мне найти укромное местечко с электричеством?


Я поехал дальше на юг в район Хан Маркета. Там появилась станция метро, так что доехать не проблема. Было еще рано по делийским меркам, но кафетерии забиты до отказа. Я зашел в Coffee Day, затем в Subway, еще пару кафе, нигде нет мест. Тогда я вспомнил про старинное заведение на третьем этаже книжного магазина Full Circle. Называется оно Café Green Turtle (Кафе Зеленая Черепаха) и здесь можно выпить чашку кофе с пирожными. Мне это кафе никогда не нравилось почти европейскими ценами, кофе стоит 3-5 долларов, пирожные и того дороже, но особого выбора у меня не было. В кафе я сделал несколько фотографий и тут же загрузил их в Твиттер. Мои читатели спрашивали, почему кафе называется Зеленая Черепаха. Зеленый цвет видимо в честь гранитных пластин, которые положены на столики, мебель из дерева выкрашена в зеленый, ну а черепаха, видимо, олицетворяет неподвластность времени. Действительно, ничего не поменялось за 9 лет, с тех пор как я побывал здесь в первый раз. Разве что появился бесплатный вай-фай.


Мой поезд уезжал из нового вокзала Ананд Вихар, построенного на другом берегу Ямуны по дороге в Газиабад. Он разгрузил старый вокзал Нью-Дели, взяв на себя обслуживание восточных поездов. Вокзал выглядит замечательно, но у меня было мало времени на знакомство с ним. Из-за пробок я прибыл почти к отправлению.

На следующее утро поезд прибыл в Горахпур, большой индустриальный город в штате Уттар Прадеш или как называют его индийцы Ю Пи. Недавно здесь проходили выборы и далитская королева Маявати, застроившая штат своими гигантскими статуями (даже включая сумочку Гуччи, которую она всегда носит с собой), была свергнута и к власти пришла якобы Социалистическая партия. Якобы потому что в Индии все не так, как кажется, и Соцпартия – это просто машина для обслуживания бизнес-интересов семьи Мулаям Сингх Ядава и приспешников из его касты. Мулла, как его называют в Индии, не стал возвращаться на пост премьер-министра штата, а назначил им своего сына Акилеша, которому 35 лет.

Семейное предприятие еще не совсем разобралось с запущенными при Маявати делами и дороги вокруг Горахпура были в плохом состоянии. Пришлось потрястись на общем джипе три часа по кочкам и выбоинам. В моем джипе ехали все непальцы, моими соседями были Рам из большой семьи, которая ехала в джипе (его мама, брат и сестра) и Правин, парень с усами. Я был рад им, так как в прошлый раз меня чуть не ограбили по дороге таксист из Горахпура с подельником, так что я острегаюсь проделывать этот путь в одиночку. Никогда не нанимайте таксистов в индийской провинции на улице – только в отеле с репутацией! Тогда я прибыл в Горахпур ночью и нанял джип у вокзала. По пути водила с дружком остановились где-то в глуши и стали вымогать у меня 5000 рупий, хотя договаривались за 1200.

В этот раз все обошлось, но без инцидента не обошлось – водила стал вымогать 100 рупий за чемодан, который я положил на крышу машины. Я был взбешен, и угрожал пойти в полицию. Требование упало до 50 рупий, но потом все-таки отдали чемодан бесплатно. На границе все было также как всегда, разве что запросы велорикш и зазывал выросли в разы. Когда-то можно было нанять рикшу за 10 рупий, чтобы проехать пару-тройку сотен метров до непальского пограничного пункта. Теперь просят, умоляют, канючат сто. В этих случаях нужно проявить твердость и заплатить ровно столько, за сколько первоначально договаривались.

Вот я и в Непале. Продолжение следует.