В Америке я постигала землю: такую, какой она была много тысяч лет назад. Землю, по которой я ходила каждый день, не подозревая, что таится под ее поверхностью. Я спускалась в глубины каньонов на сотни футов вниз и на тысячи лет в прошлое и возвращалась обратно, словно из Аида. Я видела недра земли, обнаженные ветрами, омытые водами и иссушенные солнцем.
Иногда они похожи на выжженное поселение с останками печных труб, а иногда на каменный лес, где кирпично-сахарные пики худу перемешаны с зелёными пиками елей.
Здесь мои кроссовки покрылись красно-оранжевой пылью, а кожа покрылась загаром индейского лета Аризоны. Здесь в пустынях резервации растут высокие столбы останцев, похожие на массивные чугунные утюги, которые вечно плывут через это знойное небо. Здесь дуют ветра, поднимающие песчаные метели, корчатся в последней агонии полуиссохщие стволы жилистых туй, кусты юкки разворачивают веера острых иголок, а по барханам скачут бурундуки.
Я видела и обитателей земли, безбоязненно гуляющих по паркам и дорогам. Оленей, зайцев, белок и бурундуков встретить здесь проще, чем домашнего кота. Я видела, как зреет хлопок и калифорнийские апельсины, как в долинах пасутся бизоны, а в полях гуляют длинношеие индейки.
Я видела, как резвятся морские котики под мостом Золотые Ворота, а по обочине дороги обречённо бродит тощий койот. Природа не боится человека, а окружает его, создавая иллюзию какой-то первобытной гармонии между нами. И я с восхищением смотрю на трепещущие ноздри оленя вапити и его темные глаза с бликом и напрасно жду встречи с американским черным медведем.
Я видела и то, что произрастает на земле с незапамятных времен. Секвойи-это динозавры среди деревьев, а их упавшие стволы подобны останкам огромных китов, выброшенных на берег. Когда человек смотрит на секвойю, он чувствует себя как мышь, которая смотрит на человека. Это словно прогулка по доисторическому лесу, примолкшему в сыром тумане облака, которое наткнулось на гору и застряло на ней навсегда.
Я видела и города Америки, но в городах слишком мало земли и слишком много бездомных людей.
Сан-Франциско выглядит прекрасно, если смотреть с моста или самолёта. Внутри него пахнет бомжами и анашой.
Сиэтл тоже прекрасен, если не ходить в даунтаун, где бездомные не просто скитаются в одиночестве, а создают целые коммуны и палаточные поселения.
В Лос-Анджелесе бомжи носят махровые гостиничные халаты, а в Нью-Йорке спят на вентиляционных решётках, обдающих тёплым воздухом метро.
Здесь люди живут на улице не потому что им негде работать, а потому что они свободные граждане. Свободные от денег, налогов, стереотипов и коммунальных платежей.
Свободные граждане с достоинством разрывают мусорные баки, курят анашу прямо в автобусе, сквернословят, кривляются, блажат и оживлённо беседуют со своими невидимыми спутниками.
И я, наверное, никогда не пойму, как можно беспечно кататься на туристических автобусах, поглощая достопримечательности, как дешёвую еду под вонючим соусом, и делать вид, что всего этого нет.
