Порой названия французских замков напоминают переливы баллад менестреля, порой — раскаты грозовых небес, а порой и признания в любви. Бурдею со всеми этими эпитетами не повезло категорически. В русской транскрипции он более всего смахивает на некий симбиоз борделя, гея и бурды, а посему никаким благозвучием здесь не пахнет. Однако, не стоит судить о благородстве шато по его названию. За время, проведенное на Дордони, нам довелось увидеть около сотни различных замков, и Бурдей я бы не задумываясь выкрикнул в первой пятерке рекомендаций.



Есть у него и свой громадный плюс по сравнению с раскрученными туристическими аттракционами, в которые при любом раскладе заскакивает каждый вновь прибывший на Дордонь. В этом месте, в отличие от тех же Бенаков, Кастельно, Рокамадуров и Сарли, все еще царят покой и благодать. Хозяева замка и местные жители не стали пихать свое детище в цветастые буклеты и раскрученные каталоги, жизнь в прекрасном, тишайшем полусне их вполне устраивает. При этом древние стены, их фантастическое окружение и богатейшее наполнение залов заслуживают самых лестных слов даже от прожжённых скептиков, все повидавших всезнаек и утонувших в своих телефонах юнцов.
Итак, поехали ….



"Я, видите ли, люблю Бурдей и твердо знаю, что там я мог бы быть счастлив, если господь по милости своей разрешил бы мне не только владеть им, но и жить там".
Этими словами практически начинается одна из книг Мориса Дрюона из серии «Проклятые короли», и спорить с автором мне представляется делом не нужным и для нервной системы крайне не полезным. Тем паче, что с этой эпистолой я совершенно согласен. Вот только приоритеты я бы, пожалуй, местами поменял. В наши дни владеть Бурдейем (по милости Господа конечно) было бы делом куда более заманчивым.



Начал он свою замковою службу весьма по-боевому. Для незлобивых монахов легендарного аббатства Брантом в конце XII века Бурдей стал единственной надежой и опорой в их нелегкой борьбе с бандой разбойников, орудующей в этих местах. Хотя, какая это была борьба? Скорее «избиение младенцев» — статья 117 УК РФ пункт “г”, часть 2 (с лишением свободы от 3 до 7 лет). Бандюганов слуги Господа боялись пуще дьявольского проклятия, и справедливости ради, следует признать, что основания для этого у них были весьма убедительные.



Головорезы, появившиеся в округе, звали себя очень замысловато: что-то вроде «соломенников», если переводить дословно, хотя принцип их общения с жертвами был предельно прост. Еще до того, как задать первый вопрос несчастного обкладывали соломой и поджигали. Затем занявшийся было факел тушили и только после этого с охреневшим погорельцем начиналась проникновенная, уже лишенная тумаков и угроз, беседа. Легко догадаться, что при таком творческом подходе и куркуль, и бедняк моментально отдавали все нажитое непосильным трудом, молясь Господу за спасение собственной жизни.



Однако, вовремя окаменевший Бурдей, подобному подходу лихих людей лишь рассмеялся машикюлями в лицо. Сколько ни подкладывали они свою солому под его булыжные ступни, проку от этого не было никакого. Наконец, покончив с шутками, замок плюнул градом стрел в самую душу бандитов и погнал их обратно в чащу, искать добычу попроще да посговорчивей. С этого события, собственно, и началась летопись замка, вкупе с дружбой монахов, которая растянется на много веков.



Дабы окончательно обезопасить себя от визитов непрошенных гостей в XIII-XIV веке Бурдей обзавелся уже вполне серьезной крепостью, над которой непобедимым исполином возвышался 35-метровый донжон. Правда незваных гостей это событие скорее раззадорило, нежели смутило. На пороге замка вовсю разогревалась перед «веселыми стартами» столетняя война, и в двух готовящихся к кровавой бойне королевствах шли последние приготовления к этому знаменательному событию.



Словно в детских забавах, где капитаны команд по очереди выкрикивают имена своих игроков, короли Филипп IV Французский и Эдуард II Английский выбирали себе достойных бойцов. Бурдей получил при раздаче французское подданство и изготовился защищать монаршие лилии до последнего камня в крепостных стенах. Выбор по тем временам был не лучший. В первой половине столетнего побоища Англия измывалась над Францией как хотела.



Словно карточные домики складывались под напором британцев вроде бы неприступные крепости и замки, и Бурдейю еще очень повезло, что он в итоге не пошел на камень или не полыхнул, как стог той самой хорошо просушенной соломы. Начиная с 1369 года за замок шла ожесточенная борьба, и он болтался по рукам, будто не отягощённая моральными принципами портовая девица. В 69, 72, 75, 77 годах за Бурдей бились так, что кости трещали, а от звона имен лопались барабанные перепонки. Чего стоят хотя бы Эдуард III, более известный как Черный Принц, и коннетабль дю Геклен, более известный, как коннетабль дю Геклен, которые сцепились за Бурдей, словно два ополоумевших от запаха крови, питбуля.



Итоги столетней войны озвучивать не буду, пусть интрига сохранится как можно дольше ☺. Скажу только, что в 1481 году, изрядно побродив по чужим, незаботливым рукам, замок вернулся к виконтам Бурдей, которые к тому времени дослужились до сенешалей Перигора.



Здесь, наверное, позволю себе нажать на паузу и очень коротенько расскажу, кто такие сенешали, с чем их едят и каким господам они служат. Начинали эти ребята далеко не за здравие. Им в обязанность вменялось наблюдение за подачей блюд во время пиров, и ничем, кроме кабаньих котлет и заячьих потрохов, они не заведовали. Однако со временем сенешали сделали головокружительную карьеру.



Отодвинув многочисленных конкурентов, таких, как главный конюх, стряпчий и ответственный за ночной горшок, они начали управлять всеми слугами, вершить суд и начальствовать над королевской армией в своем домене. Так что к концу XV столетия виконты Бурдей были далеко не последними парнями на деревне, а их замок принимал в своих стенах многих достойных людей своего времени.



Век XVI ознаменовался для Бурдейев появлением целой россыпи личностей, требующих отдельного внимания. Оставим в покое главу благородного семейства Андре (просто губернатора и просто сенешаля Перигора), а также его родного брата Пьера (о нем очень подробно в заметке, посвященной Брантому) и начнем с весьма интересной дамы Жакетт де Монброн. 16-летней девушкой она вышла замуж за Андре де Бурдейя, став Первой Леди Перигора. Затем какое-то время была фрейлиной Екатерины Медичи, сумев завоевать доверие королевы-матери, и наконец превратилась в полноправную хозяйку замка и прилегающих к нему территорий.



Скорее всего о Жакетт де Монброн сегодня никто бы не вспомнил, не стань она в 40-летнем возрасте вдовой и не начни самостоятельное путешествие по страницам истории. Но вышло, как вышло, и теперь имя одной из первых женщин-архитекторов во Франции на слуху. После смерти мужа выяснилось, что помимо чисто семейных забот он оставил супруге еще кучу долгов и недостроенный замок, заниматься которым было совершенно некому.



Еще со времен тихой семейной жизни Жакетт лелеяла мечту, в которой Екатерина Медичи в один прекрасный день посещает ее замок. Эта идея настолько увлекла хозяйку Перигора, что она решила нарисовать, возвести и обустроить будущее место встречи самостоятельно.



Об образовании вдовы Бурдей мало, что известно, однако согласно записям того времени, она действительно перепроектировала чертежи и даже успела закончить одно из крыльев главного здания. Окончательно, так называемый Новый замок, завершил уже ее сын, а поскольку сносить старую башню у него не было никаких причин, Бурдей состоит теперь из двух частей XIII и XV века.



С остальными проблемами Жакетт де Монброн также справлялась не хуже, а порой даже лучше, чем ее, воспитанный для этой роли, супруг. Вряд ли господину сенешалю Перигора пришло бы на ум дерзить и не подчиняться приказам принца Конде, а вот его благоверная супруга в этом деле весьма преуспела. Когда после очередной религиозной резни Конде потребовал от Жакетт де Монброн вернуть ему нескольких перебежчиков, хозяйка замка ответила отказом. Принц обвинил ее в неподчинении «старшим», но вскоре получил послание, за которое и в лучшие времена можно было лишиться языка, конечностей и даже головы.



«Мне странно слышать упреки в неповиновении от человека, который отказывается выполнять приказы своего короля, а потому будьте любезны покинуть принадлежащие мне земли, пока я не применила по отношении к вам силу». Уж не знаю, какие сны в эту ночь снились госпоже де Бурдей, но только утром ни Конде, ни его войска она под стенами своего замка не обнаружила. У принца уже имелся не самый удачный опыт весьма тесного и горячего общения с фрейлинами королевы-матери, а потому он почел за благо оставить решительно настроенную даму в покое и отправиться воевать с куда менее изощренными противниками.



Более никто из протестантов своего носа в шато не совал, а потому безумное время религиозной бойни оказалось едва ли не самым спокойным в истории Бурдейя. Достаточно удачно он проскочил и революционную вакханалию. Дело в том, что в стенах замка для детей победившего пролетариата и передового крестьянства была открыта школа, а рушить светлое будущее своего потомства даже у матерых вандалов не поднялась рука.



А вот время постреволюционной разрухи достаточно увесисто шлепнуло Бурдей по его каменным макушкам. В какой-то момент на его территории даже размещался склад по хранению селитры, но и эти печальные годы, к счастью, канули в лету. Ближе к середине XIX столетия замок в третий раз за свою историю возвращается к семье Бурдей, в руках которой он и остается до 1962 года. Вдова последнего владельца передала замок департаменту Дордонь в весьма плачевном состоянии, потому как и Бурдейи к XX веку уже видимо изрядно поизносились, и нещадная эксплуатация не пожалела старого камня.



Никаких серьезных изменений в жизни замка со сменой хозяев не происходило вплоть до 1968 года, когда на не совсем понятных мне условиях бургундская семья Сантияр взялась отреставрировать и полностью меблировать уже совсем было загрустившего ветерана. Я конечно верю в человеческую бескорыстность и идеи благотворительности в целом, но уж больно затратным занятием является приведение в порядок такой махины. К тому же Роберт Сантияр разместил в шато великолепную коллекцию своей мебели, а впоследствии потратил огромные суммы на покупку гобеленов, картин и других предметов искусства.



Так или иначе, но Бурдей ожил; задышали уютом опустевшие было залы, почуявший тепло человеческой заботы камень снова зашелестел преданиями давно минувших дней и заиграли в каминных трубах о чем-то героическом гуляющие по замку сквозняки. Сегодня они, не опасаясь вылететь наружу через многочисленные трещины в стенах, могут спокойно свистеть в доверчивые уши симпатичных туристок свои вечные небылицы о знатных кавалерах золотого времени, их прекрасных дамах и тех временах, когда все они жили в этом удивительном замке.



замок Бурдей, chateau de Bourdeilles
Мой рейтинг — 9/10