В жизни часто одно цепляется за другое и приводит к самым фантастическим результатам. К примеру история моего визита в заповедник "Брянский Лес" началась с любопытной встречи на корабре Марина Ортелиус во время плавания в Восточную Гренландию.

Влад, с которым я там познакомился, был владельцем сети магазинов в Иркутской области и по совместительству искателем просветления. На первую перекличку пассажиров, которая была еще в порту на Шпицбергене, он пришел в национальном перуанском костюме и вел себя достаточно необычно по сравнению с другими пассажирами. В отличие от последних, внимательно участвовавших во всех корабельных процессах (лекции, общение, высадки и пр), Влад в общественной жизни практически не участвовал. Он был сам с собой и с этим местом. Может быть недавняя перуанская аяваска еще сказывалась сильно на его мировосприятии. Но рассказ сейчас не про Влада, а про Брянскую область. Что касается Влада, то его роль во всем этом заключалась в том, что он меня мотивировал прочитать книгу Даниила Андреева "Роза Мира", сказав, что это, пожалуй, наиболее интересное и самое сильное духовное откровение о судьбе России.

Книгу Даниила Андреева (сына известного писателя начала XX века Леонида Андреева) я прочитал чуть позже. Несмотря на непростой язык и логическую конструкцию книги она далась мне очень легко и думаю по многом потому, что у нас с Даниилом довольно похожее как мне кажется поэтическое восприятие мира и в отличие от других людей я к ней сразу стал относиться именно как к поэтическому произведению (хоть и в прозе). Многие люди, которых я лично знаю, просто не могут читать эту книгу в то время как для меня это что-то вроде "Божественной Комедии" Данте, с которым у Даниила на самом деле много общего. (Земную жизнь пройдя до половины я оказался в сумеречном лесу...). Книгу пересказывать не буду, общая суть в мета-анализе (выражение автора) всей истории России и погружение в связанные с ней демонические слои и взлет в слои высоких духовных материй. Могу только порекомендовать прочитать первые страниц 10-15 и как говорится если пойдет, то пойдет :-)

Мне как любопытному исследователю стало интересно где Даниил черпал свое вдохновение и я прочитал его биографию написанную писателем Борисом Романовым. Это не менее интересная книга, которая многое рассказывает об этом интересном человеке и его непростой судьбе. Так вот из этой книги я понял, что вдохновение Даниил в течение долго времени черпал из Брянских лесов, расположенных неподалеку от старинного города Трубчевска, куда он ездил в начале 30-х годов практически каждое лето. Оттуда он уходил в многодневные походы босиком в брянские леса и болота, расположенные вдоль русла речки Нерусса. И именно там с ним случились волшебные моменты гармонии и душевного просветления, которые потом были выражены через его поэзию и более масштабные произведения венцом которых стала и "Роза Мира".

В общем прошлым летом я решил съездить в Трубчевск и посмотреть насколько возможно своими глазами. Глянул на карту и обнаружил прямо на Неруссе заповедник "Брянский Лес". О дальнейшем уже рассказано в рассказах Лора и Экспрессом в Рай. Конечная остановка. Последнее место — деревня Чухраи, где мы делали ночевку, неоднократно упоминается в биографии Даниила Андреева, он там и ночевал на сеновале и выходил случайно из леса. И именно здесь была точка входа в раскинувшийся по берегам Неруссы заповедник, куда Лора обещала нас сводить следующим утром.

Левый приток Десны река Нерусса ранее называлась Неруса с одной "с", но это, наверное, не меняет суть дела. В некоторых источниках говорится, что название просто произошло от не русло (но какой в этом смысл?), в других, о том что в этих краях лежала граница древних балтов и славянских (русских) народов. Потом в этих местах проходила граница с польско-литовским княжеством, сейчас с Украиной. В общем как ни крути, нерусса — удачное название.

Вот что писал про эти места сам Даниил Андреев в письме своему брату в Париж из Трубчевска:

"Можешь позавидовать: вот уже две недели, как отвратительное изобретение, называемое обувью, не прикасалось к моим ногам, шапка — к голове; прикосновение этих гнусных предметов заменено лаской теплого, нежного воздуха и материнской земли. Стоит удивительный, чарующий, мягко — обволакивающий зной, грозы редки, пасмурных дней нет совсем во все это лето, — это лето прекрасно, как совершенное произведение. С круч, на которых расположен городок, открывается необъятная даль: долина Десны, вся в зеленых заливных лугах, испещренных бледно — желтыми точками свежих стогов, а дальше — Брянские леса: таинственные, синие и неодолимо влекущие. В этих местах есть особый дух, которого я не встречал нигде; выразить его очень трудно; пожалуй, так: таинственное, манящее раздолье. Когда уходишь гулять — нельзя остановиться, даль засасывает, как омут, и прогулки разрастаются до 20, 30, 35 километров. Два раза ночевал на берегах лесной реки Неруссы. Это небольшая река, которую в некоторых местах можно перейти вброд (но, в общем, довольно глубокая). Но даже великолепную Волгу не променяю я на эту, никому не известную речку. Она течет среди девственного леса, где целыми днями не встречаешь людей, где исполинские дубы, колоссальные ясени и клены обмывают свои корни в быстро бегущей воде, такой прозрачной, такой чистой, что весь мир подводных растений и рыб становится доступным и ясным. Лишь раз в году, на несколько дней, места эти наводняются людьми; это — дни сенокоса, проходящего узкой полосой по прибрежным лужайкам. Сено скошено, сложено в стога (очень удобные, кстати, для ночевок) — и опять никого — на десятки верст, только стрекозы пляшут над никнущими к воде лозами...

Или вот еще цитата, уже прямо из "Розы Мира", которая выражает суть того как поэтически глубоко Даниил воспринимал свои походы по этим местам:

Однажды я предпринял одинокую экскурсию, в течение недели странствуя по Брянским лесам. Стояла засуха. Волокнами синеватой мглы тянулась гарь лесных пожаров, а иногда над массивами соснового бора поднимались беловатые, медленно менявшиеся дымные клубы. В продолжение многих часов довелось мне брести по горячей песчаной дороге, не встречая ни источника, ни ручья. Зной, душный, как в оранжерее, вызывал томительную жажду. Со мной была подробная карта этого района, и я знал, что вскоре мне должна попасться маленькая речушка, — такая маленькая, что даже на этой карте над нею не обозначалось никакого имени. И в самом деле: характер леса начал меняться, сосны уступили место кленам и ольхе. Вдруг раскалённая, обжигавшая ноги дорога заскользила вниз, впереди зазеленела поемная луговина, и, обогнув купу деревьев, я увидел в десятке метров перед собой излучину долгожданной речки: дорога пересекала её вброд. Что за жемчужина мироздания, что за прелестное Божье дитя смеялось мне навстречу! Шириной в несколько шагов, вся перекрытая низко нависавшими ветвями старых ракит и ольшаника, она струилась точно по зелёным пещерам, играя мириадами солнечных бликов и еле слышно журча.

Швырнув на траву тяжёлый рюкзак и сбрасывая на ходу немудрящую одежду, я вошёл в воду по грудь. И когда горячее тело погрузилось в эту прохладную влагу, а зыбь теней и солнечного света задрожала на моих плечах и лице, я почувствовал, что какое-то невидимое существо, не знаю из чего сотканное, охватывает мою душу с такой безгрешной радостью, с такой смеющейся весёлостью, как будто она давно меня любила и давно ждала. Она вся была как бы тончайшей душой этой реки, — вся струящаяся, вся трепещущая, вся ласкающая, вся состоящая из прохлады и света, беззаботного смеха и нежности, из радости и любви. И когда, после долгого пребывания моего тела в её теле, а моей души — в её душе, я лёг, закрыв глаза, на берегу под тенью развесистых деревьев, я чувствовал, что сердце моё так освежено, так омыто, так чисто, так блаженно, как могло бы оно быть когда-то в первые дни творения, на заре времён. И я понял, что происшедшее со мной было на этот раз не обыкновенным купанием, а настоящим омовением в самом высшем смысле этого слова...

Такие тонкие природные энергии, с которыми человек в определенном состоянии может соприкоснуться, Даниил называл стихиалями.

Для нас совершенно фантастическим образом общее между Даниилом Андреевым и Данте Алигьери, кроме совпадающих инициалов, проявилось в образе Харона, который явился нам дважды за эту короткую поездку. Вам часто является Харон? Или вы часто его вспоминаете? Я лично нет, и вообще не помню такого случая. А вот здесь это случилось дважды за 2 дня. Совпадение? вряд ли. Скорее просто необходимая нам тогда тема или мотив...

Харон как мы помним был перевозчиком душ умерших в царство Аида через подземную реку Стикс. Этот старец даже мог при определенных условиях перевезти туда живых людей (вспомним приключения Одиссея), но ни при каких условиях он не перевозил ни живых ни мертвых обратно.

Персонаж Данте встречает Харона в подземном мире. Там он изображается как: тощий, слабый старик или как крылатый демон, носящий двойной молот, хотя на картине Микеланджело, на которую повлияло описание Харона Данте в третьей песни, он изображён с веслом, занесённым для удара, в случае, если кто отстанет («batte col remo qualunque s’adagia»). Ближе к нашему времени он часто изображается как живой скелет в рясе, более похожий на Жнеца.

Для меня и Даниил и Данте по сути сами по себе являются "харонами" в своих произведениях, выходя из мира людей в загробные миры. Поэтому образ Харона очень точно подходит и первому и второму. При этом я уже не помню точно как мы вышли на тему Харона, когда подъезжали в первый раз к Чухраям, но как-то разговор вышел на него сам собой и это задало нам некий вектор для последующего погружения в миры Андреева и Данте. На следующий день мы вместе с Лорой отправились в заповедник. Тоже кстати красивое слово связанное с "ведами" или ветвью единого древа жизни, "за" "по" "ведам"...

На карте здесь видно что он во многом связан с местами вокруг Неруссы.

Сам заповедник был создан в 1987 году, а в 2001 году был включён в сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО под названием Неруссо-Деснянское Полесье.

Миновав заливные луга и столетние дубы, про которые писал Даниил в своих стихотворениях, мы вышли к берегу Неруссы. Здесь было очень красиво, речка действительно причудливо извивалась среди лугов и лесов, в воде цвели желтые ирисы, что было мне несколько удивительно, так как до этого я не думал, что ирисы могут расти в воде. Наверное я просто не знал... Веселая собака Лоры Ника играла с водой. По дороге попадались ужики.





А потом мы дошли до подвесного моста и перешли по нему (через реку мертвых Неруссу?) на другой берег, где находился кордон заповедника.


Нас встретил один из инспекторов и мы заговорили о творчестве Андреева. Будучи человеком как мне показалось православным, он подходил к анимистическим взглядам Андреева с большой долей скептицизма и, хотя безусловно он читал и ценил его как автора, был настроен скорее против чем за. Но при этом определенно имел свои устоявшиеся четкие взгляды. Выглядел он тоже интересно, невысокого роста, бородка лопатой, хотя и молодой.

Показал нам все помещения, лодку на которой плавает, а на вопрос как он здесь работает ответил просто: "Я — Харон"...

Лодка Харона называлась "РБР2711"

На обратной дороге, пройдя повторно по подвесному мосту,

мы искупались в прохладной и чистой Неруссе, окруженный синими стрекозами, я долго плыл к небольшому острову против течения, потом просто лежал на воде зацепившись ногой за большую корягу, но так никогда и не переплыл эту реку полностью. Может быть мое время сделать эту одиссею еще не пришло...


А закончить описание этих мест хочу вот этим стихотворением Даниила Андреева, чей музей открыли в заповеднике "Брянский лес" этим летом, через 3 месяца после нашего визита — приезжайте в Брянские леса:

Ярко — белых церквей над обрывами стройные свечи,
Старый дуб, ветряки
О, знакома, как детство, и необозрима, как вечность,
Эта пойма реки.

Вновь спускаться ложбинами к добрым лесным великанам,
К золотому костру,
Чтобы утром встречать бога — Солнце над белым туманом
И стрекоз синекрылых игру

Возвращаясь на кручи, меж серой горючей полыни
Подниматься в вечерний покой,
Оглянуться на лес, как прощальное марево, синий
За хрустальной рекой