В марте я позвонил Мелиссе… Меня достала работа, личная жизнь, долги… Всё…. Она внимательно меня выслушала, задала несколько вопросов, сделала несколько замечаний, посочувствовала и сказала:
— Приезжай.
— На сколько?
— На сколько хочешь: на неделю, на месяц, на год.
…Я взял билет и приехал.
Мелисса… Она называет меня – «мой лучший русский друг». Соответственно для меня она – «моя лучшая бельгийская подруга». Но думаю, что эти эпитеты «русский» и «бельгийская» кое-где могут быть смело опущены. Обстоятельства нашего знакомства в Москве требуют отдельного повествования или совсем уж развёрнутого рассказа. Но это позднее… А пока…
Мелисса человек необычный. В 16 лет, будучи по природе спортивной и энергичной она стала жаловаться на боли в коленном суставе. Диагноз был беспощаден – саркома кости. Мелисса говорит, что в это ужасное для неё время самым страшным оказалась даже не ампутация правой ноги выше колена. Самым страшным был последующий год лечения красной химией, метастазы в лёгкие (она так и живёт с половиной лёгкого) и вечное балансирование между жизнью и смертью. Мелисса выжила. Последующие несколько лет были наполнены чёрной депрессией и нежеланием жить. Помог отец. Он сказал – «хочешь жить – учись». Мелисса поступила в Гентский университет на отделение славистики. Ещё через несколько лет пришла любовь. Ей оказался её врач хирург и ортопед…
Для полноты рассказа здесь нужно сделать маленькое отступление и сказать, что Мелисса принадлежит к очень богатой фламандской семье из старинного города Брюгге. Её родители, уважаемые в своей среде люди, отцы города, имеют предприятия по всему миру, производят зерноуборочную технику, элитную мебель, занимаются жемчугом, активно торгуют антиквариатом, имеют долю в страховом бизнесе... Дом, в котором Мелисса живёт, построенный в XVII веке, расположен в самом центре исторической части Брюгге напротив церкви Богоматери. В этой церкви живёт бесценное сокровище города — «Мадонна» Микеланджело. Напротив – гордость не только Брюгге, но и всей Фландрии, музеи, где хранятся шедевры Ян Ван Эйка, Мемлинга, Хьюго Ван Дер Гуса, Роббера Кампина, Рогира Ван Дер Вейдена….
…И вот выяснилось, что деньги, а не любовь, были главной мотивирующей силой для её друга. Он активно пользовался связями родителей Мелиссы и их финансовой состоятельностью, чтобы продолжить образование и сделать карьеру. Теперь, говорят, лучший вертербролог (специалист по костным заболеваниям) во всей Северной Европе. В конце концов, дошло до рукоприкладства. Но… «любовь зла» и Мелисса терпела целых 7 лет….
Ей пришлось много пережить и многому научится. Когда мы впервые познакомились, меня потряс её живой (отнюдь не фламандский) ум и её мягкий, открытый почти по-русски сердечный характер. И ещё потрясающая энергия. Сейчас ей 37. Она говорит на 8 языках, водит машину, ездит на велосипеде, неплохо плавает, она инструктор по горным лыжам среди инвалидов, катается на водных лыжах, прекрасно играет в гольф (о ней была статья в журнале), ходит под парусом. Каждый раз, встречаясь с ней я узнаю что-то новое… В прошлом году выяснилось, что не просто состоит в бельгийское обществе спортсменов-инвалидов и путешественников (Анваспорт anvasport.com/)… Она его возглавляет… Она преподаёт в школе испанский (которым владеет в совершенстве), русский и компьютер, помогает с переводами в суде и полиции. И у неё бесчисленное количество друзей по всему миру, с которыми она переписывается, помогает, устраивает вечеринки или просто общается и дарит себя. Поэтому общаться с ней непросто – просто её на всех не хватает…
И ещё… она без конца путешествует по всему миру… 5 месяцев в году. В одиночку!!!... Ей приходится это делать, поскольку её друг Нико – инженер-пивовар и этакий фламандский добряк – имеет свои законные 2 недели за раз и очень недолго может участвовать в её безумных странствиях по Южной Америке, Сибири и Юго-Восточной Азии. Она в одиночку обошла Кайлас, Аннапурну, прошла 1000 километров по пути древних пилигримов из Франции до Португалии (Сантьяго де Компостелла), в одиночку проехала всю Центральную Америку, Перу, Колумбию, Венесуэлу…
Когда я приехал, Мелиссы не было дома – она была на занятиях – дверь открыл её «лучший друг» – Йохан. Йохан показал мне мою комнату, проводил на кухню, покормил и напоил чаем: невысокий согнутый человек, с мягким умным лицом, седой головой и очень грустными глазами. Меня удивило, что Йохан заговорил со мной по-русски. Говорил хорошо, с мягким фламандским акцентом.
Мелисса вернулась, и, после первой порции эмоций, мы долго говорили о России, обо мне, о родителях, о её планах…
Она рассказала мне и о Йохане. Мать его – алкоголичка – источник его неиссякаемой боли и страданий. Когда выпивает – он говорит только об этом. В детстве он часто убегал из дома, за что его частенько отправляли в колонию для несовершеннолетних. Это не то же, что в России, но такие заведения не сахар, да и сам по себе факт… Тем более для человека творческого... В конце концов, Йохан поступил в Гентский университет тоже на славистику… Они учились вместе. Во всём мире таких как Йохан называют «перфекционист», примерно то же самое, что у нас «педант». Оканчивая университет, Йохан написал диплом о Бунине. Требовалось 100 страниц текста. Он написал 400. Мелисса говорит, что работа была не просто прекрасна, это была готовая диссертация. Но …не было предисловия… И… Йохану не нравилось. Он не стал сдавать диплом и писать предисловие. Мелисса теперь кусает локти, что она сама не написала предисловие и не отнесла на кафедру. Йохан – безработный. Его уже устраивали несколько раз, но не удерживается он на неквалифицированной работе, а на квалифицированную не берут. Он очень хочет работать и о любой работе говорит как о благе, но человек он творческий, по гороскопу Лев и принять ему своё положение очень непросто. Большую часть времени он проводит у Мелиссы, помогая по хозяйству и с переводами. Ночует в какой-то ночлежке. Из гордости… У Мелиссы огромный дом, где она готова поселить его совершенно бесплатно. Родители Мелиссы в шутку называют его «наш buttler», «наш дворецкий» за его безотказность и исполнительность. Нет, они очень хорошо к нему относятся, но такова уж человеческая натура – невозможно всё время всерьёз относится к чудачествам окружающих. Даже, если где-то это трагично… У Йохана прекрасный бархатистый, грустный голос. Он любит песни русских бардов: Окуджаву, Высоцкого. Была даже группа: он и гитарист. Подрабатывали в барах по несколько раз в неделю. Но у гитариста семья и трое детей, и крепко потратившись как-то после одного из удачных выступлений, жена гитариста со скандалом группу закрыла. Йохан тоже хочет иметь семью и детей. Ему уже 43, но опыт с женщинами у него практически нулевой. Очень стеснителен. В его жизни была одна единственная женщина, но и там что-то незаладилось. Йохан предельно остро чувствует своё одиночество: любит пустынные улицы, тихие полупустые бары, маленькие компании. Когда через несколько дней все мы поехали на русскую вечеринку в Гент, Йохана там не было.
Вечеринку уже в третий раз устраивают они втроём: Мелисса, Андрей и Розочка. Андрей – музыкант из Донецка, бывший хозяин известного русского ресторана «Урга» на окраине Гента. Его ресторан недавно закрыли по каким-то причинам. Какие-то разборки с хозяином помещения. Но Андрей доволен – теперь у него русское кафе в самом центре города: доход выше, хлопот меньше. Андрей приехал в Бельгию 13 лет назад, когда на Украине было совсем плохо. Приехал заработать и так и остался. Теперь говорит, что нашёл колею. Чувствует себя на месте. Приезжая домой на Украину, понимает – там его уже ничто не держит.
Розочка (Rochel) – отдельная история. Заходя в её «ателье» попадаешь в атмосферу французской богемы начала 20 века: огромный гаражного размера цех за деревянными воротами, набитый ткацкими станками, шкафами с пряжей, манекенами и прочим хламом. Но это для вас хлам, а для неё… в общем, с ним она ни за что не расстанется. Отапливается это невероятного размера помещение печью и дровами, которые свалены тут же. Днём часть тепла соответственно уходит через полуоткрытую для освещения дверь. Впрочем, это даже не дверь, а ворота. Сама Розочка живёт здесь же на антресолях под потолком. Чтобы туда попасть вам нужно преодолеть лестницу (впрочем нет, не лестницу – произведение искусства), которую выложил для неё её любимый папа. Там же кровать и ванна без всякого намёка на водопровод…, т.е. заливать и выливать её нужно вручную, вёдрами))… Розочка – модельер. Она ткёт и шьёт из окружающего её «хлама» совершенно безумные и бесподобные вещи: одежду, шляпы, ботинки. Денег это почти не даёт и ей приходится подрабатывать на ткацкой фабрике. Там неприятная, грубая атмосфера. Она хочет оттуда уходить, но в этом случае она теряет все льготы. Розочка типичная фламандка, но мечтает быть русской. И ещё она хочет семью и дом… и … ждёт принца.
Целый день мы с Нико перетаскиваем всё честно нажитое Розочкой добро в студию художника по соседству (там царит такая же чехарда: палитры, эстампы, эскизы, свисающие с потолка металлические конструкции и огромный гипсовый конь посредине). Чтобы освободить место для столов и вечеринки мы таскаем железные шкафы с пряжей, ткацкие станки, коробки с нитками, заготовки, манекены, болванки для шляп, ещё какой-то мусор. Но Нико, как настоящий брабантский конь терпеливо сносит все унижения. Меня вообще поражает эта пара. Нико на восемь лет моложе Мелиссы. При этом в нём есть эта настоящая фламандская устойчивость, упрямая определённость, здравый смысл и мягкое добродушие. Они лет 8 вместе и весьма друг друга дополняют. По крайней мере, Нико довольно трезво оценивает безумные проекты моей «лучшей бельгийской подруги». Например, в мае она собиралась ехать в Испанию, чтобы пройти пешком маршрут пилигримов по всем монастырям центральной Испании. Для нормального человека он занимает 40 дней. Сошлись на том, что она не поедет ведь у неё может открыться кровотечение и остаток отпуска ей придётся провести дома... Мелисса одолела маршрут за 50 дней (1000 км через Пиренеи, в одиночку, пешком и без ноги)... Впрочем, она учла замечания Нико… И ещё Нико не любит, когда Мелисса подводит веки. Он считает, что мишура хороша лишь для новогодней ёлки….
Нам помогает ещё один «брабантский конь» — Томас. Этот крупнее и молчаливее. Поэтому жалуется реже. Да и понять его труднее: он принадлежит к одной из самых богатых семей в Бельгии, но пару лет назад он стрелялся, пытаясь покончить собой, и у него обезображена часть лица. Поэтому говорить ему трудно….
Вечером я еду в Антверпен. Там меня ждёт Ян и его жена Кристина. У Кристины день рождения…. Мы идём покупать праздничный пирог, потом я достаю привезённую бутылку водки и лукаво спрашиваю своего друга: «Ян, что пить будем?»…
Вот теперь самое время рассказать, как мы познакомились с Мелиссой. Это было в Москве в сентябре 1998 года, в самый разгар августовского финансового кризиса. Яна я знал уже три с небольшим года. Когда-то мы обменялись телефонами в Брюсселе на вечеринке стажёров из ЕЭС. Ян тогда учил русский и собирался в Россию. Потом он приехал учить русский в МГУ и познакомился с Мелиссой. К тому времени Мелисса только что прочла «Мастера и Маргариту» в оригинале. И вот я, москвич, вызвался проводить их по булгаковским местам: подвал мастера в Могильном, дом Маргариты ….., дом Пашкова, Нехорошая квартира…. Патриаршьи. На «Партриках» мы сели на лавочках и стали пить пиво, как это делают все кто туда приходит. «Балтика №9» (для посвящённых это будет иметь значение в дальнейшем контексте повествования). Выпив бутылки по две (!!!) на брата, мы выяснили, что очень похожи и что у нас много общего (и что это «даже опасно», как заявила Мелисса). Я тут же предложил перебраться в кафе «Маргарита». Кто знает это ……концептуальное место…. на углу Бронной и Козихинского, помнит крошечное тёмное помещение и ту домашнюю и уютную атмосферу с полками книг по стенам и скрипачку Катю, которая в своё время своими выступлениями доводила публику до слёз и неистовства. На наше счастье (или несчастье) для нас оказался свободный столик. Первое что Ян заявил, развалившись в кресле, что мы будем пить водку. Между строк добавлю, что я не пью СОВСЕМ. Вслух я тоже сказал, что не пью и что это безумие пить водку после «Балтики №9». Но Яна понесло: он в России, он ни разу не пил водку, он настроился, он скоро уезжает… Он будет пить водку... Надо сказать, что в этот день мы были не то чтобы очень голодны, но попросту нигде не обедали. Мелисса вообще есть отказалась и взяла стакан томатного сока. Мы с Яном заказали вареников с картофелем и ещё чего-то из этой же серии. Когда принесли первую бутылку, я понял, что если я не буду пить, моё национальное достоинство будет растоптано в моих же собственных глазах. Я принял удар со всей настигшей меня неотвратимостью. Бутылкой оказалась «Финляндия-0.75»…. Первой отключилась Мелисса. После второй или третьей рюмки она уже бродила между столиков и задавала много вопросов официантам. Через некоторое время наш разговор приобрёл все оттенки типично русской пьянки: Ян хватал меня за шею и выпучив глаза кричал, что я его лучший друг, сокрушался, что я один и у меня нет девушки. Мелисса эмоционально и сострадательно повторяла, что «ОНА меня не оценила» и т.д. Когда мы допивали вторую бутылку «Финляндия-0.75», я заметил очень пронзительный, вязкий и недобрый взгляд с соседнего столика. Взгляд принадлежал бородатому детине лет сорока пяти. Он сидел в одиночку за столиком и меланхолично потягивал водочку. Почему-то в этот момент он мне показался маньяком. Повинуясь инстинкту, я тут же подсел к нему и заявил: «ты мужик?» Последовал невнятный утвердительный ответ. «Давай пить водку». Собеседник явно не был настроен завязывать знакомство и углубляться в мотивы своей личности. Потеряв, наверное, минут двадцать или тридцать, я вернулся к своему столику. Третья бутылка «Финляндии-0.75» уже ждала меня. Развязка наступила довольно скоро. Когда во флаконе оставалось ещё грамм 200 или 300 зелья, Ян локтем столкнул его на пол. Охрана и официанты вежливо подошли и сообщили, что, мол, в общем-то, пора по домам. Потом были ещё минут двадцать или тридцать, в течение которых я мучительно пялился на зелёненькую бумажку изображавшую счёт, поскольку цифра там нарисованная казалась мне раздутой до небесных сфер. Тысяча двести пятьдесят? За что? Сентябрь 1998. Я пытался сосчитать и в строчку и столбиком, но цифры плыли у меня перед глазами, а попытки сконцентрироваться заканчивались тем, что глаза мои слипались окончательно. В результате я воззвал о помощи к Яну (у меня не было столько денег). В ответ в воздух полетел кошелёк с воплем: «На! Забирай всё!»… Поймать помятую бардовую «копейку» к разъезду занимает вечером в Москве полторы минуты, минут пятнадцать у меня заняло отловить Яна и Мелиссу, которые всё время куда-то разбегались, ещё минут пять-десять я заталкивал их на заднее сидение, пять минут я «вталкивал» им на английском сколько нужно платить и как себя вести, чтобы не обманули и ещё пять минут объяснял водителю куда собственно ехать, сколько это стоит и что ему будет, если он обманет моих бельгийских друзей. После этого я снова обернулся к заднему сиденью… Наш бородатый «друг» с пронзительно-маньячьими глазами тихонечко сидел точно между Мелиссой и Яном. Мой первый порыв был – схватить его и вышвырнуть вон. Но… между нашим последним диалогом было уже расстояние грамм в 300, а то и 400 «Финляндии», что постепенно придало моим мыслям другой, более радужный характер: он ведь тоже человек, ехать надо, а им, наверное, по пути… Короче я схватил его за грудки и заявил, что это мои друзья, что он отвечает за них и должен за ними следить и если что-то случится…. Машина плавно укатила в полночь. Надо было конечно отвезти их, расплатиться с водителем, растолкать по номерам, тип ещё этот… Но… МГУ, а мне в Болшево, последняя электричка, а денег уже нет... Я вернулся в бар. Меня никто не гнал. Напротив, всё, что я просил, давали бесплатно. Я ещё приставал к каким-то иностранцам, пел им тоскливые русские песни, они что-то вопили, хохотали, подтягивали… «Москва, Россия»… Я взял такси, успел на последнюю электричку, не проспал свою станцию, нашёл свой дом, поднялся по лестнице, позвонил в дверь... Отец (благо мама была в отъезде) помог залезть мне в ванную, где я и просидел до утра под тонкой струйкой воды из-под крана... Периодически папа участливо заходил и вежливо просил ему помочь мне перебраться в кровать. Часов в семь я оказался в постели и меня забрал вертолёт. Наверное это был Ми-26, настоящая боевая машина. Кажется, мы летели на боевое задание, но я был очень тяжело ранен, по-моему, в голову и в живот…. Телефон зазвенел около часа дня. Трубку взял мой папа. У меня не было сил даже пошевелиться. Звонил Ян. Я дополз до кухни:
– Андрей, я никогда больше не буду пить водку!!!! – голос Яна звучал почти истерическим отчаянием. – Я никогда, никогда больше не буду пить водку… Мне так плохо…. Ты знаешь?... Ты ЗНАЕШЬ, ЧТО ВЧЕРА БЫЛО?... Это было ужасно…
А было вот что… Водитель таки довёз всю компанию до ГЗ МГУ, и, естественно, запросил вдесятеро. После долгих препинаний ребята, наконец, сошлись что-то там заплатили и вышли из машины… Наш бородатый хмырь вышел тут же и тут же накинулся на Мелиссу. Он стал срывать с неё пояс с деньгами и документами... И тут Ян, здоровенный, спокойный фламандский детина, рассвирепел. Он отшвырнул вора и повалил его наземь… Слава богу, подоспели какие-то люди из «Универа» и «хмырь» исчез. С грехом пополам они нашли вход в здание. Их не хотели пускать, ругались, но, проникнув внутрь, выяснилось, что они не могут найти свои номера, поскольку их привезли не с того входа. Наконец они нашли свой подъезд… Тут Мелисса обнаружила, что пояс остался на месте драки и они кинулись назад. Слава Богу, пояс лежал под тем же деревом, где его и оставили… Я почувствовал себя предателем. Как же я мог??? Конечно, выпитое, расстояние, деньги… Но ведь людей могли попросту прикончить… Теперь мы смеёмся, вспоминая эту историю, но тогда было не до смеха. И Ян, и Мелисса и я приходили в себя целую неделю….
Ян сдержал слово. Теперь он не пьёт водку. И хотя по традиции я и привёз ему бутылку «Русского Стандарта-0.75» и он обрадовался, но скептически покачал головой и вспомнил нашу незабываемую вечеринку. Теперь Ян женат на Кристине – красивой и умной женщине – и у них очаровательный ребёнок – Яна. У них всё хорошо: дом (небольшой, но свой, с маленьким садом), у Яна хорошая интересная работа (он диспетчер морских судов в порту Антверпена), Кристина работает в хорошем коллективе и ей тоже нравится её работа, ребёнок развивается нормально, родители тоже, вроде, в порядке. Да, жизнь небогатая – приходится на всём экономить, внимательно считать все расходы – но достойная. Конечно, в последние годы им было трудно: Кристина потеряла первого ребёнка, Яна родилась семимесячной – её пришлось выхаживать. Были проблемы с сердцем у отца, ему делали операцию. Кристина из-за рождения дочери на какое-то время лишилась работы, и у них были серьёзные материальные трудности. У Яна погиб друг. Но сейчас все трудности позади и у них всё нормально. И всё-таки Ян тоскует. Причина этой тоски непонятна ему самому. У них в гостиной висит картина одного известного фламандского живописца середины 20-го века: бурное Северное море и гонимые ветром серые тучи над ним. Художник кончил свою жизнь самоубийством в 36 лет. Это любимая картина Яна. Он говорит, что это, наверное, кризис среднего возраста. Его жизнь скучна и однообразна. Он чувствует себя загнанным в ловушку, из которой нет выхода. Я не знаю, что ему сказать и как помочь, но я его понимаю…
Вечер удался, на следующий день Ян возил меня на свою работу смотреть, как работают диспетчеры порта, а потом мы вместе поехали на русскую вечеринку в Гент. Уехал он рано, часов в 10 вечера, потому что утром ему на вахту. Мы простились. Пообещали увидеться в скором времени, если я снова окажусь в Европе. Мы часто созваниваемся по телефону…
…Русская вечеринка прошла на «Ура!». Собралось человек 100. Фламандцы – в основном друзья Мелиссы и Розочки – были в диком восторге от борща, водки и песен группы Андрея. Меня вытащили на сцену, заставили петь «Степь широкую», я фальшивил, но всё равно все были довольны...
…А на следующий день мы ВСЁ заносили обратно. Нико при каждом удобном случае боготворил свою Мелиссу, за то, что она не такая барахольщица, как Розочка. Вечером был ужин у родителей. Отец настрелял перепёлок, а мама их вкусно готовит. Перепёлки, приготовленные мамой Мелиссы – это семейный праздник, на который собираются все. Для меня, как вегетарианца приготовили специально рыбу – морской язык. Это был настоящий буржуазный ужин в буржуазном доме: перепёлки, элитные сыры («Вот это сыры из козьего и овечьего молока, а это из коровьего»), коллекционные вина 1958-1959 года. Антиквариат. Отец был очень доволен. Он сидит на диете и ему не разрешают есть сыры. А тут… Мама большой любитель гольфа. Но у неё плечевой двусторонний артрит и ей предстоят две серьёзные операции на каждое плечо. Операция занимает около недели, но последующее лечение – полгода на каждую сторону. Теперь она учит мужа делать правильную причёску, и они хохочут по поводу того, кто и как ей будет натягивать рейтузы. В общем, они очень добродушные люди… Когда я впервые попал в их дом меня поразило количество и качество антиквариата, которым они увлекаются. Я аж присел на кресло. «А это кресло из коллекции Людовика XIII» — тут же поспешила добавить мама. Я тут же и подскочил…
Через день мы взяли с Мелиссой велосипед-тандем и поехали на нём в Голландию – 16 километров в одну сторону, 16 в другую. Вдоль каналов и мельниц, по зелёным полям и лугам с брабантскими лошадями и овцами, с белоснежными аккуратными домиками и чёрными утками в свинцовой воде и с по Ван-гоговски печальными вётлами вдоль дорог. Мелисса всё говорила – приезжай, живи здесь. Смотри, какой хорошо здесь на природе. Смотри, какой красивый дом. Найдём тебе работу, будешь мне помогать, в Брюгге на велосипеде ездить. Путешествовать будем….
Вот такие мои бельгийские друзья…. Спасибо ей. Но, конечно, я никуда не поеду. Здесь мой дом, здесь мои родные и горячо любящие меня родители, здесь на этой земле – хороша она или плоха – я рос, учился ходить, думать, чувствовать, любить. Здесь я поднимался и падал, становился человеком и унижался, боролся, искал…. Здесь живут люди, которым я, может быть, нужен. Или, по крайней мере, мне хочется в это верить… Мой стресс, моя депрессия ещё живёт во мне, хоть я и «выздоравливаю». И когда на меня накатывает в самых неподходящих местах и я горько плачу то ли от собственного бессилия и глупости, то ли от неспособности понять всё величие происходящего, я думаю, что это рано или поздно происходит со всеми людьми, где бы они не родились…
Я уже неделю в Москве и сегодня ужинал с Барендом. Он работает на фирме родителей Мелиссы. Менеджер. Продаёт мебель. Славный малый. Эдакая смесь бельгийской деловитой обстоятельности и по-итальянски безалаберной развязности. Курчавые волосы, шаловливо-печальные глаза и небрежно повязанный шарф. Он хороший пианист, певец и раз в неделю играет джаз в каком-нибудь кафе в Брюсселе, где собственно и живёт. Но ещё больше времени он проводит в командировках и играть музыку и ещё чем-либо заниматься, у него просто нет времени. Недавно бросил учить японский язык... Нет времени даже видеться с семьёй… Итальянцу с семьёй!! Нет, он не женат, но его родители живут в Брюгге. Знаете эти итальянские семьи??? Я не видел его в этот приезд, но спросил о нём у Мелиссы, прямо у дверей их подъезда. Бывает же такое. Я ведь не знал – она была в шоке. В субботу после моего отъезда Мелисса позвонила ему и пригласила на семейный ужин. Он с удовольствием согласился, но только сказал, что долго пробыть не сможет, потому что утром улетает в Москву… Мелисса ведь тоже не знала…
Баренд одинок. Его жизнь не позволяет заводить длительные отношения с девушками. И ему нравится его работа. Но если я соберусь жениться – я обязательно должен буду ему об этом сообщить – он последует моему примеру… Не знаю… Наверное, нескоро….
Размышляя, что общего между мною и моими бельгийскими друзьями я даже не знаю что сказать. Просто я иногда думаю, что люди повсюду одинаковы…

20-26 марта 2006 г