Из аэропорта «Суварнабхуми» до Бангкока мы ехали по безупречной автостраде, построенной немцами. В России обещали проложить подобные к чемпионату мира по футболу в 2018 году. Нам бы тоже следовало пригласить немцев, — не думаю, что это явилось бы большим унижением для национальной гордости, чем поездка по убогой трассе Москва – Петербург в полторы полосы с колдобинами. Уверен, они бы даже не стали вырубать химкинский лес.
Из номера «Бангкок-Паласа» на четвёртом этаже открывался отличный вид на оживлённое шоссе. Если не отворять окна, чтобы в них не торчали выхлопные трубы автомобилей со второго уровня развязки, то это вполне сносное место, чтобы придти туда вечером, принять душ и лечь спать.
Зачем покупать билеты на театрализованные этнографические шоу и экскурсии с гидом, когда можно самостоятельно пойти в гущу местной будничной жизни, в кварталы, куда не ходят туристы – там вы получите подлинные впечатления, а не суррогатные прилизанные картинки. К тому же, — это совершенно бесплатно.
Как только мы с другом вышли из отеля, подлетел полненький таец с жидкими усиками и стал показывать фотоальбом с обнажёнными девицами. Из вежливости и антропологической любознательности я пролистал несколько страниц и вернул каталог хозяину.
У меня никогда не было расовых предрассудков. Я не имею ничего против маленьких черноволосых и темноглазых девушек с эпикантусом – они очень даже милы! Но, проведя всего полчаса на улицах Бангкока, понимаешь, как недостаточно глубоко мы ценим высоких голубоглазых блондинок. Жаль, что через три столетия их не останется вовсе, ведь я всегда ратовал за генетическое разнообразие человеческой популяции.
Из-за угла выбежала ватага ребятни. Некоторые во все глаза стали смотреть на моего попутчика и громко смеяться, показывая на него пальцем. Большие обгоревшие парни со светлыми волосами проходили тут по разряду забавных диковин. Мне всё больше начинала нравиться эта страна.
Поменяв деньги у трёх очень серьёзных барышень в очень серьёзной конторе, где висел огромный портрет доброго правителя и справедливого монарха Рамы Девятого, мы вышли в район делового центра.
Сукхумвит – главная улица со всеми атрибутами современного шумного города: небоскрёбами, фешенебельными отелями, переулками с барами и массажными салонами, а над пешеходами довлеет громада надземного метро с галереями и переходами. Вы можете пройти по ним несколько кварталов, не спускаясь вниз. Однако мне были нужны пагоды, монастыри, площади с монументами, живописные хибары и каналы, а мой друг испытывал сожаление, что не успеет сегодня добраться до «Сой Ковбой». Одно название этого переулка заставило меня усмехнуться. Среди памятников культурного наследия там располагались лишь бордели и питейные заведения.
За ужином я задался риторическими вопросами: почему мы сидим в самом центре тайской столицы в ирландском пабе и поглощаем банальный бифштекс с картошкой, запивая «Гиннессом», а не наслаждаемся прозрачной лапшой и жареной саранчой, которая в ходу у местного населения вместо хот-догов? Даже само название «Хард-рок кафе» в Бангкоке звучало как-то противоестественно. В ответ на пожелания продегустировать аутентичные блюда, мой добродушный друг порекомендовал в следующий раз отведать саранчу в масле прямо на улице и провести все оставшиеся дни в ватерклозете.
Когда мы вышли из паба, заканчивались мимолётные тропические сумерки. В заведении напротив полуголые девушки в ярких нарядах уже сидели на своих уличных рабочих местах и призывно завизжали, едва завидев нас.
В этой чудесной стране от вас не ожидают строгого соблюдения принципов христианской морали, особенно если вы сами платите за отказ от них наличными. Здесь действовали правила другой религии, и мне было искренне жаль разочаровывать всех этих симпатичных старательных людей (ибо иногда их действительно трудно различить по половой принадлежности) из сферы сексуального обслуживания. Так как я не поддерживал своего приятеля в разудалом дионисийстве, мы попрощались до утра, и я занялся любимым делом в незнакомом городе – стал искать дорогу к месту ночлега.
В Бангкоке вас не покидает ощущение полной безопасности, куда бы вы ни отправились в любое время суток. Дружелюбные тайки и тайцы всеми силами помогали мне в пути, и через пару часов я не спеша дошёл до отеля. Большинство прохожих знало английский лучше меня, что неудивительно, — ведь за всю жизнь я сподобился изучить лишь разговорник для лентяев. Зато на фоне особенностей звукоизвлечения у местных жителей моё произношение выглядело не так уж дурно.
У входа в «Бангкок-Палас» толстый усатый сутенёр подсовывал фотоальбом то ли вьетнамцам, то ли китайцам, и спрашивал, куда те идут:
— Бум-бум?
— Ням-ням, — отвечали азиаты, и этот содержательный диалог был отнюдь не о кулинарии или о музыке с танцами.
Можно долго дискутировать по поводу легализации проституции, но в Таиланде создаётся впечатление, будто она вписана в жизнь общества весьма органично, хотя Рама Девятый и называет некоторые кварталы Бангкока и Паттайю позором Таиланда – для него таких мест просто не существует на карте. Не знаю, как это соотносится с буддизмом. Видимо, — замечательно.
На следующий день мы посетили Королевский Дворец и Храм Изумрудного Будды. Непривычная геометрия зданий для отправления религиозных культов – и вы уже в совершенно иной цивилизационной формации. Пространство около Храма напоминало обувной магазин, потому как вас неправильно поймут, если вы зайдёте внутрь в сандалиях.
Моё внимание привлёкло изваяние какого-то тетракефалоэктозавра. «Подразумевал ли Шакьямуни нечто подобное, проповедуя Дхарму?» — спросил я себя, глядя на это хтоническое чудовище. Все скульптурные композиции вокруг наглядно иллюстрировали, как антропоцентричное и атеистическое, по своей сути, учение принца Гаутамы немного подправили и адаптировали для народа, дополнив мифологическими персонажами из местных пантеонов, по мере распространения по азиатскому континенту.
В это время мой друг азартно фотографировал гандхарвов и локапал, изображённых на росписях и барельефах пагод, а затем переключился на статую шестиметрового ракшаса с клыками и когтями.
После приобщения к буддийской эклектике нам захотелось прокатиться на экзотическом виде транспорта. «Тук-тук» представлял собой мопед, к которому прикрутили нечто вроде гондолы от воздушного шара. Его не пришлось долго искать, ибо за нами постоянно следовала гудящая кавалькада пассажирских мотороллеров. Я ткнул пальцем в точку на карте, и мы попали в монастырь на Золотой Горе. Он располагался на вершине холма, обрамлённого вечнозелёными деревьями, в гуще ветвей которых пели невидимые птицы. Поднимаясь по спирали ко входу в храм, можно было попеременно погружаться в разные эпохи: с одной стороны высились небоскрёбы, с другой – открывалась панорама на традиционный патриархальный Бангкок.
Когда мы продолжили прогулку, на одном из перекрёстков к нам подошёл пожилой господин и стал интересоваться, откуда мы прилетели:
— О, вы из России? Москва? Там очень холодно?
Старик вопросительно упомянул снег и отметил рукой уровень по колено. Я напугал его сугробами по пояс и температурой минус 20, отчего он начал мёрзнуть прямо на глазах. Наверняка дедушка посчитал нас титанами из Гипербореи.
На просторной площади около монумента в честь короля Рамы Первого мальчишки играли в футбол прямо на каменных плитах. У ступенек, ведущих к постаменту, располагались импровизированные ворота одной из команд, штангами которых служили два школьных портфеля. Равную по силе любовь к футболу я лицезрел лишь в Италии, где матч также проходил прямо посреди тенистой площади Витторио Эммануэля Второго в Риме. По странному совпадению, он тоже был королём. Я подумал, чем всё может закончиться, если бы у нас гоняли мяч где-нибудь на Китай-городе, под памятником героям Плевны. Правда, там маловато места, да и полицейские не дали бы доиграть даже первый тайм. А скорее всего, они не дали бы произвести даже стартовый свисток и для верности пригнали бы ПАЗик с ОМОНом. В суверенной демократии не положено проводить спортивные состязания на площадях и бульварах без разрешения мэрии. Но уж лучше футбол, чем сборища гомосексуалистов и фашистов, периодически бьющих им физиономии.
Мы зашли за спину Раме Первому и приблизились к мосту через реку. Конечно, я знал, что Бангкок – это Венеция Востока, но взирая на мутные воды Чаопрайи, мне бы совсем не хотелось перевернуться и упасть за борт утлой прогулочной лодки. Зато вид противоположного берега призывал пересечь мост и двигаться дальше. Но мой приятель сказал, что ему нужен профессиональный массаж стоп и умчался на жёлто-розовом такси.
Надо сказать, что в одиночку прочувствовать погружение в иную культурную среду и проникнуться состоянием «истинной свободы» гораздо легче. Я шёл мимо пагод по улицам, пахнущих пряной едой, на которых постоянно чем-то торгуют – у моего друга они вызывали образные ассоциации с «гигантским черкизоном». Я всматривался в лица прохожих и колоритных нищих, на заезжих индусов и арабов, их яркие одежды: после снежной и холодной московской зимы я прилетел, словно в иное измерение, и получал полагающуюся порцию бесплатных впечатлений. Лучшие вещи в мире ничего не стоят. Просто до них часто долго добираться.
Побродив на том берегу, я вернулся к статуе Рамы Первого и понаблюдал за футбольным поединком. Дождавшись гола в ближние к королю ворота и поаплодировав отличной комбинации, я двинулся в сторону Чайнатауна. В Бангкоке китайский квартал не так контрастировал с прилегающими районами, как в европейских городах или в Гаване, поэтому я никак не мог определить его визуальные границы. Оказалось, что я находился чуть ли не в самом его сердце, когда развернул карту. Надо было сделать паузу и отстранённо взглянуть на происходящее.
Я сел с кружкой пива «Тигр» за столиком в уличной забегаловке и принялся бессистемно впитывать ароматы, обрывки фраз и сценки из жизни торговцев и официанток. Градус ощущения «истинной свободы» возрастал с каждым глотком. Я вдруг заметил, что респектабельные девушки Бангкока тщательно охраняют свою красоту от вредного солнечного воздействия. Европеоиды часами поджариваются на пляжах, приобретая все оттенки коричневого, а умные тайские девушки ходят по улицам с зонтиками, заслоняясь от солнца. Ведь они точно знают, что нет ничего прекраснее гладкой белой кожи. Диалектический материализм в действии.
Мой план города оказался не слишком-то подробным и правильно масштабированным, а мне нужно было вернуться в район бизнес-центра. Для начала я определил ориентиром Национальный стадион, обратившись за консультациями к продавцу воздушных змеев.
Узнав, что я собираюсь проделать такой огромный путь своими ногами, он пришёл в ужас и стал звать такси. Я еле удержал его и объяснил, что со мной всё в порядке, просто я люблю ходить пешком, дабы познать Бангкок изнутри. Он понимающе кивнул и призвал на помощь всех торговцев из соседних лавочек и даже с противоположной стороны улицы. Те, естественно, тут же остановили тук-тук, и мне снова пришлось рассказывать легенду об очаровании пеших прогулок в чужом городе. Уже весь квартал собрался вокруг меня, чтобы проложить кратчайшую тропу до Национального стадиона. Правда, они никак не могли взять в толк, зачем ходить пешком столько времени, тем более – иностранцу. Вероятно, они посчитали это чудаковатой блажью белых людей, однако отнеслись к ней с сочувствием и уважением. «Туда идти целый час!», — тревожно предупреждал меня владелец лавки с рубашками и футболками кричащих расцветок. Другой уличный купец с любопытством щупал мои икроножные мышцы и восторженно приговаривал: «Сильный человек!». А девушка, продававшая мороженое, написала по-тайски: «Как пройти к Национальному стадиону?», чтобы её сограждане, не владеющие, как и я, английским, помогали мне в пути.
Я от всего сердца поблагодарил весь торговый люд этого переулка и отправился дальше, снабжённый точными инструкциями и пожеланиями удачи. А они махали мне вслед руками и улыбались, несмотря на то, что я отказался купить в дорогу немного жареных кузнечиков и мешок с талисманами, пока я не скрылся за углом. Уверен, так оно всё и было, оглянись я назад. Поистине, Таиланд — Страна Улыбок, где правит добрый король Рама Девятый, обожаемый всем народом, чей портрет висит в каждом уважаемом учреждении и доме. Он разводит молочных коров прямо в своей резиденции в центре Бангкока и уверяет подданных, что если пить молоко, то их кожа станет такой же белой. Я бы тоже повесил портрет этого просвещённого монарха у себя в лачуге. Мне вообще импонировали страны, где вместо обязательной воинской повинности, юноши на месяц становятся послушниками в монастырях и медитируют, а не учатся убивать себе подобных.
Вечером я снова брёл по главной улице огромного мегаполиса на двенадцатом градусе северной широты, в девяти часах лёта от дома, а вокруг сверкали огни небоскрёбов и отелей, нависала транспортная артерия монорельса, и повсюду витал неповторимый аромат Бангкока – смесь пряных запахов с автомобильными выхлопами.
