Путь в Гималаи начинался в забегаловке близ автобусной остановки в центре Катманду. Мы разговаривали о женской красоте и выясняли, в каком восточно-европейском этносе больший процент красивых девушек. Колоритный странник в тибетской одежде, беседовавший за соседним столиком по-немецки с пожилой туристкой, неожиданно заявил почти на чистом русском, что самые красивые женщины — в южной Шри-Ланке. На вопрос, откуда он, человек на полном серьёзе ответил, что живёт в Шамбале. А ещё у него были кое-какие дела с королём Мустанга, с которым он был на короткой ноге. Мы как раз направлялись в те края и пообещали передать монарху привет, если случайно встретим. Правда, чтобы попасть в Верхний Мустанг, где раньше находились его исконные владения, надо заплатить долларов 700, а у нас на руках имелись только 30-долларовые разрешения на посещение заповедника вокруг Аннапурны, первого 8-тысячника, покорённого человеком. Поэтому, если вы не гражданин Шамбалы, вряд ли вам посчастливиться попасть на королевскую аудиенцию.
От Катманду до Покхары всего 200 км, но по горным серпантинам дорога занимает 7 часов, если нет оползней или обвалов. В Покхаре стояла жара, но около озера Фева после пыльного Катманду дышалось полной грудью. Мы полюбовались на индуистский храм посреди озера и насладились закатом с видом на Гималаи под пиво "Эверест". На следующий день нас ждал самолёт до столицы затерянного королевства в непальской части Тибета.
Аэроплан с двумя пропеллерами авиакомпании «Агни Эйр» взлетал рано утром. Нам повезло с погодой и рейс не задержали на сутки. Симпатичная стюардесса тибето-бирманского происхождения потянула за верёвку, захлопнула дверь к трапу и мы начали разгон. Естественно, только после того, как снаружи кто-то стукнул по фюзеляжу, как и положено по местной традиции, которую я наблюдал до этого у водителей автобусов. Стюардесса предлагала конфеты и мило улыбалась. Это была её единственная функция на борту – не зря она победила на конкурсе красоты среди девочек из горных деревень. Меж тем, мы уже летели между горными хребтами и нашу винтокрылую машину заметно сдувало ветром. Трещина на внутренней поверхности иллюминатора была залеплена скотчем, однако я нисколько не волновался, если уж сам индийский бог огня пользовался этой колесницей. К тому же, на аэродроме в Покхаре мы видели ещё более хлипкие конструкции. 90 долларов — небольшая цена за билет на аттракцион, если вы благополучно добираетесь до цели.
Через полчаса мы приземлились в Джомсоме — административном центре Мустанга, поднявшись с 900 метров на 2700 и сбросив где-то 30 градусов тепла. В 7 утра там было слегка выше нуля.
Выйдя из неказистого здания аэропорта, мы столкнулись с квартетом серьёзно экипированных парней из России. Они производили впечатление хорошо подготовленных ребят в приличных физических кондициях. Лица их были обветрены и обожжены солнцем, они явно шли не с весёлого пикника. В то время как у моего друга за спиной был лишь трёхкилограммовый рюкзак с запасными носками и нижним бельём, а на ногах одеты обыкновенные кроссовки.
Мы спросили, как пройти к заснеженным вершинам и сколько до ближайшей деревни. Ребята сказали, что до Кагбени часа три, из аэропорта нужно сразу повернуть направо и предупредили, что ночью достаточно холодно, поинтересовавшись, адаптировались ли мы к высоте. Мы заверили соотечественников, что абсолютно адаптировались, поблагодарили за ценную информацию и пошли отмечаться на посту.
Мы не собирались забираться на вершину с альпинистским снаряжением, поэтому брать гидов и носильщиков нам показалось оскорбительным. Мой друг надел на голову бандану с нарисованной картой треккинга, и это был единственный приблизительный план нашего маршрута. Мы договорились дойти до Муктинатха — места паломничества индуистов и буддистов (к ним мы, к слову, никакого отношения не имели) на высоте почти 4 км, — а дальше действовать по обстоятельствам.
Джомсом не производит впечатление столицы сказочного королевства, а скорее похож на затерянную в горах военную базу, которой отчасти и является. Покинув его в полдесятого, мы оказались в Кагбени ещё до полудня, продвигаясь по пересохшему в сухой сезоне руслу реки Кали Гандаки. Многие остаются в этой деревне на ночлег для акклиматизации, а некоторых горная болезнь застигает уже здесь. Я спросил у попутчиков: эйфория – это уже первый симптом или у меня просто хорошее настроение? Оставаться здесь казалось бессмысленным, и мы пошли дальше. В спину подул попутный ветер, но я уже представлял, какие проблемы у нас возникнут с ним на обратном пути. Солнце основательно прогрело воздух, можно было снимать куртку и идти в одной футболке. Единственное, что иногда портило приятные впечатления от гималайских космических пейзажей, так это пыль от проезжающих джипов и мотоциклов. Конечно, жителям высокогорных деревень и портерам стало намного легче, но туристическая составляющая маршрута, наверное, стала проигрывать недавнему времени, когда этой дороги ещё не было.
Передохнув в деревушке Кинга и выпив тибетского чая с топлёным маслом яка и солью, мы двинулись дальше. Этот напиток имеет смысл на таких высотах, когда пищеварение начинает забастовку, что выражается в отсутствии аппетита. Он даже не столь противен на вкус, как может показаться, исходя из его ингредиентов.
В полпятого пришли в селение Джаркот на высоте 3400. Нам этого показалось маловато, и мы решили накинуть ещё метров 300 и дойти до Муктинатха, благо видели его крайний дом в горних высях. До заката было время, да к тому же в Джаркоте неожиданно возникли проблемы с расселением, хотя середина марта — отнюдь не пик туристического сезона.
Мы не стали идти по наезженной дороге, а начали взбираться по крутой тропе, ориентируясь на красноватое здание в Муктинатхе. Красная и синяя расцветка видна в горах издалека и служит хорошим ориентиром для путников. Подобные подъёмы даже на уровне моря вызывают одышку, если вы не кенийский стайер, а на трёх с половиной км в условиях недостатка кислорода восхождение по горным кручам даются тяжеловато, даже если вы и тренировались дома, взбегая по лестнице на 17 этаж. Приходилось частенько останавливаться, чтобы перевести дух, буквально высунув язык. Зато дойдя до верха, мы ощутили неподдельную гордость, что сделали это, а дом оказался «Dream Home» отелем, где мы и кинули якорь. По традиции, полюбовавшись на закат в Гималаях на террасе за столиками (на этот раз без всякого пива, ибо алкоголь в горах противопоказан, если вы не хотите, чтобы ваше тело спустили вниз на вертолёте), мы поужинали в помещении, ибо без солнца тут же становилось холодно, и пошли спать в комнате на троих без света и воды, с туалетом типа «очко» на этаже. По соседству ночевал человек, похожий на фотографию из путеводителя, под которой стояла подпись «Муктинатх-баба, святой человек». Это был самый дешёвый ночлег в моей жизни, я отдал меньше доллара, чтобы поспать без обогревателя в шапке, шерстяных носках, свитере и тренировочных под двумя одеялами. Чашка чая стоила дороже — это ещё она особенность Непала, когда вы живёте за символическую сумму, если обещаете питаться хозяевам у них.
За предыдущий день мы поднялись своим ходом на километр, до 3700. Храм в Муктинатхе находился выше ещё метров на сто. На самом деле, никому не советую повторять такие "подвиги" и набирать высоту постепенно. По большому счёту, подобное «геройство» граничит с идиотизмом и с излишней самоуверенностью. До этого я был в горах максимум на высоте озера Рица в Абхазии, а тут сразу забросил себя в Гималаи. Я всё ждал, когда моя голова взорвётся изнутри от отёка мозга, но горная болезнь, видимо, не успела у меня толком развиться и протекала только в первой стадии, когда чувствуется лишь лёгкая эйфория. А вот у моих друзей начались головные боли и кровотечение из носа, в то время как мне не требовалось даже таблетки аспирина — всё зависит от особенностей организма.
Травяной непальский чай на улице, восход солнца и красота семитысячника Нилгири в его лучах немного привёли моих товарищей в чувство, мы прошли через весь посёлок, а потом долго взбирались по ступенькам к храму. По пути я подобрал два камня для коллекции, а женщина, прямо на улице вышивающая на швейной машинке, пыталась продать мне шарф из шерсти яка. Надо сказать, что яков в этом районе я не наблюдал, видимо, они предпочитают более холодные условия существования и пасутся ближе к ледникам.
Наверху около храма паломники совершали ритуальные омовения, несмотря на утренний холод. Добравшись до последней ступеньки мои друзья предложили не подниматься на пятикилометровый перевал, ибо сморкаться кровью не очень-то приятно. Вместо этого решили возвращаться другой дорогой, и местные жители показали нам более короткий путь до Джомсома. Нам обещали лёгкий спуск, но первое время тропа только поднималась вверх и вверх. Это был действительно горный треккинг без джипов и мотороллеров, мы обогнали лишь одну группу туристов из Израиля, которые в Гималаях почему-то встречаются чаще остальных. Обернувшись назад на самом гребне, мы увидели, что Муктинатх лежит гораздо ниже, а Джаркот — уж совсем далеко внизу. При этом «спуске» мы забрались на 4 с лишним км, но тут тропинка пошла резко вниз. Я запомнил момент, когда мы остановились и почувствовали, как должна звучать тишина. Секунд 10 специально стояли молча, не было даже ветерка, ни единого шороха в округе, — такого не испытаешь в обыденной жизни, в больших городах люди отвыкают от полного отсутствия звуков. При этом визуальный ряд представлял собой нечто грандиозное вселенского масштаба, — устремлённые ввысь громады, покрытые ледяными шапками под совершенно синим и прозрачным небом.
Спускаясь в диком темпе, игнорируя тропы и срезая где только можно, мы встретили пастуха коз с мобильным телефоном, который изъяснялся по-английски уж точно лучше меня. Он сказал, что через полтора часа пути мы дойдём до Лупры, где сможем пообедать и отдохнуть. Там живут последователи эндемичной религии Бон, однако останавливаться мы не стали, чтобы не сбивать высокий темп, и проскочили это селение по руслу Панда Кхолы — притоку Кали Гандаки. Встречный ветер уже давал о себе знать, но когда мы вышли к самой Кали Гандаки, это стало похоже на путешествие по аэродинамической трубе. Наверное, ветры с такой скоростью постоянно дуют в Антарктиде, нам повезло, что было достаточно тепло, а в куртке с рюкзаком и под солнцем — даже жарко. Но всё равно ощущения были не из приятных, когда ветер, поднимающий столбы пыли, обдирал, словно наждачной бумагой, кожу лица, которое и так обгорело, ибо любой головной убор срывало напрочь, даже если приклеить его к волосам «Моментом», а крем от загара тоже мало чем помогал.
Войдя в город, мы присели в тени около магазина, заправляясь водой, в окружении тибетских ребятишек, играющих в тряпичный мяч. Они вежливо поздоровались и поинтересовались нашими делами и откуда мы — вполне обыденное доброжелательное поведение, которое отличает тибетцев с самого детства.
В кафе на центральной и чуть ли не единственной улице Джомсома я пытался запихнуть в себя тукпу (тибетскую лапшу), а мои друзья медленно пережёвывали момо (аналог пельменей) с буйволятиной. За соседним столиком сидела высокая рыжеволосая ирландка с проводником. Она собиралась ехать на джипе в Татопани и искала попутчиков. Услышав перечисление населённых пунктов, пройденных нами за сутки с небольшим, проводник обернулся и в его глазах читались признаки лёгкого недоверия. Он явно удивился нашей удали. Хотя у нас и не было эволюционных приспособлений для жизни в горах, на короткой дистанции мы кое на что годились. А ведь день ещё не закончился, мы были полны решимости пойти дальше вниз и дойти до Марфы (высота примерно 2650).
В этом районе Гималаев можно путешествовать без карты, если вы не будете сворачивать с натоптанных троп и дорог. Вам всегда подскажут встреченные люди, на больших камнях по обочинам яркими красками периодически указываются направления, а на окраинах деревень установлены "информационные щиты" с нарисованными от руки планами местности и надписями, предупреждающими, сколько часов идти до ближайшего поселения. Правда, темп ходьбы местных жителей заметно выше, даже когда они несут на себе 30-килограммовые сундуки с поклажей нанявших их туристов, которые пытаются догнать их с треккинговыми палками. Если вы не японский пенсионер или янки с лишним весом и не собираетесь залезать на ледники, то я не вижу никакого смысла в портерах, палках и сундуках. Имея немного наличных денег и удобную обувь, в окрестностях Аннапурны, не поднимаясь выше 5 км, можно ходить с одной зубной щёткой. При условии, что у вас достаточно крепкое здоровье, ибо 5-10 человек в году возвращаются с трека в гробах.
До Марфы мы добрались, когда уже почти стемнело. Двое мальчишек показали нам более короткий путь, который, естественно, не освещался фонарями — в Гималаях это вообще как-то не принято. Поэтому, не рассчитав время, вы рискуете остаться на горной тропе в полной темноте. Нас приветствовала табличка: «Добро пожаловать в Марфу – яблочную столицу Непала!». Я уже был наслышан о чудесных яблоках из Нижнего Мустанга, в которых никогда не заводятся черви и они настолько вкусны, что их экспортируют на стол самой английской королевы.
Мы были настолько измотаны, что искать место для ночлега совсем не хотелось, поэтому зашли в первый попавшийся дом. И не прогадали. Сразу на входе в деревню справа стоит отель «Снежный леопард». Его хозяйка – симпатичная женщина, прекрасно владеющая английским. Ей помогал муж с маленьким ребёнком и молодая девушка, в лице которой преобладали индоевропейские черты, разительно отличающиеся от монголоидного фенотипа хозяев. Мы оказались единственными гостями и сговорились о цене 100 рупий (это чуть больше доллара) с человека за комнату, где было (о чудо!) бесперебойное электричество, горячая вода и нормальный унитаз, с работающим смывом!!! За эти блага цивилизации мы пообещали отужинать и позавтракать здесь же. Обычная практика в горах – почти бесплатный ночлег за то, что питаешься там же, где и спишь. И это была самая вкусная трапеза за всё время в Гималаях, да и во всём Непале! У меня даже проснулся аппетит. К сожалению, новый урожай чудесных яблок ожидался лишь в августе, а старые запасы, очевидно, поела Елизавета Вторая, поэтому мы позволили себе выпить прекрасного сидра и немного яблочного бренди, закусив превосходным далбатом (рис, с овощами, курицей и специями, риса и приправ можно докладывать сколько угодно). Это было достойное завершение тяжёлого и увлекательного дня!
Позавтракав и отблагодарив за гостеприимство хозяев «Снежного леопарда», мы прогулялись по Марфе, зашли в буддийский монастырь, а на выходе из деревни пропустили по стаканчику сидра, всё-таки — яблочная столица, а яблоки ещё не уродились. Надо сказать, за ужином сидр был прекрасен, а в этом заведении, похоже, яблочный сок слишком сильно разбавили бренди.
По пути в Ларджунг мы встретили семью, ходившую за хворостом. Маленький ребёнок тащил огромную вязанку наравне со взрослыми. От таких регулярных тренировок они и затаскивают потом 50-кг рюкзаки тщеславных европейцев и американцев к базовым лагерям восьмитысячников.
После горной пустыни вокруг Муктинатха, в которой, безусловно, есть своё аскетическое очарование, мы спустились на высотный пояс, где росли хвойные деревья и летали бабочки. Живописная дорога плавно шла вниз с небольшими участками локальных подъёмов. После того, как мы забрались на 4 с лишним км, такой путь на двух с половиной казался приятной прогулкой, если бы мои друзья не стёрли себе ноги во время крутого спуска накануне. Они заработали по пять мозолей на каждой стопе и начали сдавать позиции. Вчерашний спуск, когда мы срезали напрямик, игнорируя извивы троп, и блицкриг до Джомсома подкосили их даже сильнее горной болезни.
Мне же физиологические проблемы не мешали наслаждаться величественными вершинами, ущельем, прорытым Кали Гандаки, рисовыми полями, коровами и буйволами, подвесными мостами и зеленью деревьев. Даже встречный ветер после Марфы почти совсем сошёл на нет. Когда я уходил вперёд и оставался один, оставляя друзей за крутым поворотом, то ловил себя на мысли, что ощущаю себя здесь по-настоящему свободным. Наверное, в одиночном кругосветном плавании на яхте в открытом океане ощущения свободы кажутся ещё более насыщенными, но об этом лучше спросить Фёдора Конюхова.
Несмотря ни на что, мы снова перевыполнили дневную норму и дошли до Гхасы, транзитом миновав Тукуче, Ларджунг и Калапани. Участок пути от Лете был одним из самых красивых, если идти не по дороге, а по тропинке, уводящей в лес. По бокам она отмечена камнями и вы не заблудитесь даже в сумерках, а через каждые 50 метров на каком-нибудь столбе или булыжнике стоит метка, напоминающая польский флаг. Потом вы всё равно выйдете на дорогу и мимо населённых пунктов не пройдёте, до Гхасы вам даже встретиться отель, просто стоящий на дороге.
По сложившемуся обычаю мы остановились в первом же доме на входе в деревню, но в этот раз нам не повезло. Дело даже не в том, что электричество периодически отключалось, не было горячей воды, чтобы включить холодную, потребовались длительные манипуляции с кранами, а полотенце выдали только одно на троих. Ужин пришлось ожидать почти два часа, а в это время хозяин невозмутимо смотрел телевизор. В итоге нам принесли самый отвратительный далбат, что я ел в Непале – гору риса и совсем немного овощей, будто бы недавно в этих краях партизаны-маоисты забрали излишки продовольствия. Я даже не захотел запоминать название этого отеля, но если будете спускаться к Гхасе, то первый дом слева обходите стороной.
От Гхасы далее до Татопани идёт крутой спуск почти на 1 км. Через два дня пешего перехода можно дойти до Горепани, встретить восход на Пун-Хилле, вновь поднявшись до 3 км, и полюбоваться рододендронами. Однако в марте рододендроны ещё не зацвели, как и яблони в Марфе. Вкупе с мозолями моих товарищей это был решающий аргумент, чтобы ехать вниз на джипе.
Нам улыбнулась удача и мы прождали всего лишь час на автобусной станции, ибо водители джипов в Гималаях едут только тогда, когда внутрь набьётся 14 человек. Сначала я подумал, что это шутка, но потом выяснилось, что в этом нет ничего невозможного. Слева от меня в десятисантиметровую щель поместилась маленькая тибетская женщина, не испытывающая никакого дискомфорта от того, что ей пришлось путешествовать чуть ли не на моей коленке. На каждой колдобине вас подбрасывает вверх и вы получили бы сотрясение мозга, не будь крыша салона покрыта мягкой обивкой. Если открыть окна, внутрь ворвётся пылевое торнадо, при этом в машине нет кондиционера.
Через три с половиной часа джип прибыл в Бени, где мы пересели на автобус до Покхары, и снова спустились практически на равнину — на высоту всего 900 метров.
Гималайский марш-бросок подошёл к концу. Впереди нас ожидали джунгли национального парка Читван со слонами, носорогами и бенгальскими тиграми. Но очистительный катарсис, испытанный высоко в горах, никогда более не сотрётся из вашей памяти, погребённый под культурными слоями новых впечатлений.
