Телеведущий и видный деятель экстрим-сообщества России Михаил Тормозов провел две недели в Черногории, где старательно постигал азы управления парусной яхтой. Читайте в рассказе от первого лица, что такое кранцы, шканцы, стоячий и текучий такелаж, и причем здесь арбуз Геннадий…
«Для корабля страшнее бурь
Самоуверенность и дурь».
1494 год, Себастиан Брант
Поэма «Корабль дураков»
Весна в Москве как обычно, радовала слякотью, пробками и обилием хмурых людей на улицах.
Пролистывая ленту новостей в Фейсбуке, между баталиями диванных аналитиков и бесчисленными селфи, наткнулся на фотографии старинной знакомой Татьяны Захарьевой – море, паруса, счастливые лица – жутко раздражающие картинки! Вспомнил перегон яхты из Онежского озера в Москву в далеком 1989-м, регаты в Пирогово, мечты о большом море. Почесал бороду, вздохнул…
И вдруг – бульк – сообщение от нее.
— Что делаешь?
— Сижу у себя в Чертаново и мечтаю о море.
— Так приезжай к нам в парусную школу Олега Гончаренко, выучишься на шкипера и сможешь брать в чартер яхты до 24-х метров.
Полазил на сайте школы, ужаснулся обилию теоретических материалов, купил книжки и пришел к однозначному выводу – в Москве все это выучить невозможно, а в Черногории не будет времени. Стало интересно. Хотя, возможно, в решении поехать большую роль сыграл размер яхты, которой в будущем смогу управлять.
После пары месяцев беготни и непонятных дел, Москва милостиво отпустила, напоследок щелкнув по носу дикой пробкой у Домодедово далеко за полночь.
Через три часа полета самолет, битком набитый семьями с детьми, приземлился в Тивате, на узкую полосу аэродрома между морем и горами.
На пирсе нас встретил Олег Викторович Гончаренко – хозяин школы, или Адмирал (как запросто его называли курсанты и сотрудники). Адмирал протянул руку и оценивающе посмотрел на меня.
— Может, чем помочь? — опрометчиво догадался я.
Олег Викторович одобрительно хмыкнул, подвел меня к огромной лодке, выдал набор инструментов и заданий. Через пару часов морская романтика пропитала меня и одежду насквозь – на моторной яхте сломались кондиционеры.
Вечером за кружкой доброго старого эля (роль эля сыграло черногорское вино Вранац) произошло знакомство с экипажем курсантов, с которыми мне предстояло провести две недели.
Знакомство походило на собрание клуба анонимных алкоголиков:
— Меня зовут Александра, я специалист по маркетингу.
— Меня зовут Максим, я айтишник.
— Дима, брокер, хозяин фирмы, женат, двое детей.
Поскольку все устали после перелета, было решено знакомство не переводить в неформальную стадию, а отправляться спать. Самый рослый член команды (из-за критического несовпадения габаритов и предложенного спального места) отправился на палубу, где была приготовлена сказочная обстановка – звездное небо, позвякивание такелажа, тихое покачивание лодки. Такое сочетание прекрасно справится с любой бессонницей за двадцать секунд, что и было доказано.
Утром пришел наш инструктор Слава. Явное военно-морское прошлое, вызывающая (на сухопутный взгляд) тельняшка, непроницаемое лицо и необычная манера выражать мысли и эмоции. Надо отметить, что даже в самых кризисных ситуациях голос инструктора был тих и безмятежен. Единственный случай, когда женская часть экипажа зажала уши, произошел, когда сигаретный бычок, выброшенный за борт, прилип к транцу и оставил маленькое желтое пятнышко.
Флот школы
Флот состоит из четырех парусных яхт и одной моторной («Слава! С какой скоростью идет эта моторная лодка? Моторная лодка передвигается со скоростью сто евро в час»). При большом наплыве курсантов можно привлечь еще и арендные лодки.
Обучение
Первым делом составляется график: кто капитан, штурман, боцман, радист. На следующий день меняются. Все по взрослому – я, под радостный гогот экипажа, в первые же десять минут капитанства Александры был отправлен драить гальюн.
Каждый на своей должности делал все, что положено по судовой роли. И если в первые дни это казалось игрой, постепенно приходило понимание, что только так можно научиться управлять парусной яхтой и нести ответственность за свои действия и жизни людей. Звучит так себе, но первый же ночной переход в сильный ветер наглядно показал, что предмет, упавший за борт, скрывается из поля зрения в секунды. А если это не предмет?..
Устройство яхты начали учить сразу – с самой коварной детали, рангоута. Гик – дьявольское изобретение, используемое в основном для наказаний матросов выше среднего роста. При смене галсов он со свистом пролетает в сантиметре от макушки, что его очень огорчает, и он пытается в следующий раз пролететь на пару сантиметров ниже, невзирая на сопротивление грота. Даже когда яхта стоит в марине, он не прекращает свою безжалостную охоту. Вылезаешь утром на палубу, настроение хорошее — светит солнце, по пирсу ходят люди с соседних лодок. Набираешь воздуха, чтобы поздороваться, разгибаешься, и тут – хрясь!!! Девушки обычно краснели и убегали, а опытные шкиперы шевелили губами – запоминали новые словосочетания.
Стоячий такелаж
Форштаг – за него обычно держатся, когда на большой волне охота вообразить себя Ди Каприо.
Ванты – очень удобное приспособление, чтобы схватиться на полпути к форштагу.
Ахтерштаг – как гласит морской эпос, больше всего опытных шкиперов тонет с рассегнутыми ширинками – за него придерживаются, когда очень охота, а спускаться в гальюн недосуг.
И кроме того, все это держит мачту.
Бегучий такелаж
Шкоты и фалы. Придуманы для того, чтобы запутать неопытного матроса. При команде «Подобрать гика – шкот!» обычно отдается грота-фал, при этом гик с колокольным звоном падает на голову капитана. В этом случае особенно ценится деревянный отпорный крюк – он не ломается при ударе о курсанта.
Спинакер – огромный пузатый парус для полных курсов. Большую часть времени лежит в носовой каюте, занимая весь объем. Спать там в это время невозможно. Когда он, наконец, ставится, обнаруживается, что ветер зашел на острый курс и при убирании его макают в море, после чего в носовой каюте еще и воняет мокрой парусиной.
Швартовы
На взгляд курсанта – уникальные живые змееобразные твари. Если их аккуратно сложить и отвернуться на минуту, то они сами завязываются в разнообразные узлы. При этом могут обмотаться вокруг ноги.
Би мини
Единственная защита от солнца в кокпите. Конструкция взята с козырька лошадиной двуколки образца 1895 года. При выходе под парусом тут же складывается, так как мешает обзору. Экипаж мгновенно обгорает. Абсолютно бесполезная штука!
Примечание – большую часть устройства яхты автор учил до прихода в школу Гончаренко. И отпорным крюком до этого тоже получал.
Начались занятия. Подъем в восемь, выход в море в десять. Постановка парусов, повторение устройства яхты, постоянные вводные инструктора.
Кроме того, в самый неподходящий момент военно-морской Слава доставал «Международные правила предупреждения столкновения судов в море» — библию, моральный кодекс и ПДД в одной брошюре. Произносил коронную фразу: «А теперь снотворное!» И методично пояснял заковыристые формулировки.
В марину возвращались к закату. Экипаж энергично готовился к вечерней программе – но сначала ужин! По совету Татьяны, ходили в маленький семейный ресторанчик, где оптимисты опрометчиво заказывали два-три блюда, не учитывая, что человеческий организм не в состоянии переварить за один присест и одной черногорской порции.
Самые стойкие потом ползли на набережную города Бар, на которую выходило погулять минимум половина населения. Через минут пятнадцать разглядывания проходящих девиц ростом от ста восьмидесяти и возрастом явно младше шестнадцати, глаза слипались, бутылочка сидра выпадала из рук и дорога домой на лодку казалась невероятным испытанием…
Даже для тех, кто уже имел опыт хождения под парусами, было открытием, что основное умение, которое оттачивается в школе бесчисленными упражнениями – это умение швартоваться.
С первой швартовки понимаешь, берег – это главная опасность! Лодка рулится, как Камаз на спущенной резине в замедленной съемке, вокруг стоят не яхты, нет – белоснежные красавицы, которым ты можешь поцарапать лицо, разбить нос, повредить фигуру. Плюс ветер, который тебя несет, куда не надо, плюс советы с берега! Обстановка нервная чрезвычайно. Да еще на пирсе периодически появлялся Адмирал с Татьяной, отчего экипаж сильно потел и ронял швартовы.
Экипаж
Социальный срез нашего экипажа походил на набор персонажей для сериала про средний класс.
Сплошь работники интеллектуального труда. Поначалу было боязно – каждый день в замкнутом коллективе, неизбежны конфликты и ругань. Мне попались на редкость разумные люди – любая предгрозовая ситуация спускалась на тормозах. Забот и так хватало.
К тому же каждый человек был по-своему забавен. Саша (маркетинг) после швартовки в новом месте доставала холст и краски (за все время написала несколько чудесных пейзажей).
Айтишник Максим постоянно рылся в учебниках и картах, одновременно пытаясь завязывать узлы на чем ни попадя, ну а здоровяк-брокер Дима чуть что отжимался и качал пресс, заставляя остальных членов экипажа мужского пола постоянно втягивать живот. Короткими вечерами в кокпите собиралась теплая компания, и под звон кружек болтали о веселом и ни о чем.
Был еще один член команды, нареченный Валерой. От прошлой группы нам достался огромный арбуз, который всем мешался, ночью его подкидывали в чужие койки, порывались выкинуть за борт, но каждый раз не хватало духу. Валеру «убили» день на пятый, он оказался сильно мертвым и у боцмана, рискнувшего его съесть, долго бродил внутри и просился обратно. Вместо Валеры зачем-то купили арбуз еще больше, назвали Геной, но это другая история. Да и смысл этого действа не понятен…
Движение
Программа подготовки была составлена таким образом, чтобы обучение больше походило на интересное путешествие. Например, утром выходили из Бара, днем стояли у часовни на острове в окрестностях Будвы, а вечером швартовались в малюсеньком городке Бигово, в котором было две достопримечательности – магазин и очень дорогой ресторан. Фантастический закат прилагался бесплатно.
Во время дневных переходов, когда экипаж изнемогал от жары и начинал подозрительно пахнуть, объявлялась учебная якорная стоянка, можно было искупаться и пообедать. Дима, профессионально занимавшийся водным поло, прыгал за борт, проныривал под лодкой вдоль и поперек – плохо плавающие члены экипажа так и норовили кинуть ему рыбки в благодарность за шоу.
Пожалуй, самый красивый момент – ночной переход через Которский залив. Крутые, ниспадающие к морю горы, со всех сторон сотни огней, по воде бегают огненные всполохи – сказка! Вдруг от берега оторвался огромный кусок скалы, весь в иллюминации и со скоростью курьерского поезда стал пересекать наш курс.
Начитанный Максим спросил инструктора:
— Он же нам должен уступить?
Слава пробормотал про себя:
— Носорог плохо видит, но при его весе это не его проблемы… И громко ответил:
— А что нам говорят МППСС 72? Они нам говорят, что «Каждое судно должно использовать все имеющиеся средства в соответствии с преобладающими обстоятельствами и условиями для определения наличия опасности столкновения».
— А?
— Перевожу: это ж десятипалубный океанский лайнер, узкий фарватер – поворачивай нафиг! Лучше уступить, чем потом в «Титаник» играть и орать из воды про правый галс!
Утро красило нежным цветом мою торчащую из-под одеяла ногу. По пеленгу большого пальца, на противоположном склоне горы, ползла желтая солнечная полоса. Чайки летали над головой и сочувственно кричали потише…
Через Адриатику
После первой недели обучения нам предстояло сменить лодку, инструктора и совершить двухсотмильный переход в Италию и обратно.
Сначала мы ходили на лодке с именем «Мур Мур». Кто и почему ее так назвал спросить не догадались. Она вся была новая, блестящая и упругая, как молодая танцовщица, все оборудование работало, с нее пылинки сдували.
Рядом стояла «Виктория».
Она была больше. Старше (много старше). Этакая уверенная в себе женщина далеко за тридцать, сохранившая фигуру и не стесняющаяся своих морщин.
Украшенная внутри погонными метрами красного дерева, она даже пахла как-то по-другому. Океаном, что ли…
Новый инструктор Денис, улыбчивый молодой человек, рассказал, что нас ждет в ближайшие двое суток:
— Закупаем продукты, бункеруем лодку и в три часа дня отходим через Адриатику в итальянский порт Бриндизи. Переход сто миль. Все очень просто. Но сначала опробуем новую яхту.
Первый выход не разочаровал – штурвал имел ощутимый люфт, что-то скрипело, в кают-компании хлопали дверцы, на волне она рыскала носом. Виктория оказалась с характером.
— Ничего, вы ее еще полюбите!
С опозданием вышли из Бара. За спиной остались горы, родная марина, впереди была вода.
Закат в открытом море оказал на экипаж странное действие – примерно как бокал шампанского на старшеклассницу. Все фотографировались, шутили и скакали по лодке.
Как только солнце село, задул ветер, поднялась двухметровая волна. Наверху включили звезды, на лодке – ходовые огни. Вот только компас скрылся в полной темноте. Сначала вахтенный рулевой решил, что это очередная вводная – типа, рулите по звездам, но потом разумно рассудил, что в случае небольшой ошибки предстоит объясняться с сицилийскими мафиози, а в худшем случае нам гостеприимно распахнет объятья порт Триполи. Вызванный снизу инструктор выдал подобие налобного фонарика – присобачте его как-нибудь, вы же моряки!
Моряки присобачили и началось!
Денис натянул леер в кокпите, все надели страховочные обвязки, и прежде чем вылезти на палубу, отважно пристегивались карабином (а кое-кто и двумя).
Вахту за штурвалом стояли два часа и еще два – подвахтенным. Странное дело – никто вне очереди не просился «порулить», не разваливался в кокпите и не просил рому (в первый же день на лодке был объявлен сухой закон. Судовые бутлегеры пытались обойти его, как могли – обсуждался даже вариант выхода из-под юрисдикции инструктора путем надувания спасательного плотика. Обычно все заканчивалось заныканной в каюте баночкой пива). Но идти в Адриатику без рома?!
Заступив на вахту, попросил подвахтенного принести заветную бутылку. Сухопутные пьяницы даже не подозревают, какой это божественный вкус – ром с привкусом соленых брызг!
Однако рулить быто тяжело. На каждой волне Вика (имя сократили, периодически добавляя разные эпитеты) моталась на тридцать градусов в разные стороны, хлопала парусами, поливалась водой – в общем, вела себя абсолютно неприлично! Первые мозоли появились уже через час. В душе рулевого происходило что-то странное, поднимался давно забытый сытыми поколениями первобытный восторг! Твои боевые товарищи спят по каютам, пытаясь расклиниться в любых позах, арбуз Геннадий весело катается по кают- компании и, кажется, насвистывает себе под хвост. Периодически появляется инструктор Денис, а ты стоишь на мостике (ладно – сидишь в мокром кокпите), отвечаешь за их жизни, и с верными друзьями – ромом и разнузданной Викой несешься вперед!
Понимаю – звучит пафосно, но если вам доведется испытать нечто подобное, я еще посмотрю, какими словами будет выражен ваш восторг.
Утром показались какие-то трубы и сразу сложилось первое и единственное впечатление об Бриндизи и его окрестностях – полная фигня! Гор нет, до города ехать полчаса на автобусе, с часу дня до пяти не работает ни-че-го (кризис же – зачем утруждаться?). А когда с меня взяли полтора евро за пописать в кафе (Сеньор! Или вы покупаете колу, или фонтан на площади к вашим услугам!) домой захотелось окончательно. Несколько исправили положение вкусная пицца и непредсказуемый Дима, который за пять минут до закрытия магазинов встрепенулся и с криком «Мне же магнитиков надо купить!», бросился в супермаркет. Выбежал он с целым ящиком. Магнитиков, ага!
Описание обратной дороги укладывается в одну фразу – зеркало моря, бухтящий дизель и два чахоточных дельфиненка, которые вяло попрыгали пару раз и гордо удалились с чувством выполненного долга.
На берег в Баре сошла уже немного другая команда. Кроме шуток – пустячный для опытного яхтсмена переход что-то изменил в наших головах. Все были серьезные и немного задумчивые.
Да и Викторию утром драили по-другому, нежнее, что ли…
Экзамен. Финал
Заключительные несколько дней прошли в спокойной подготовке к экзаменам. Бесконечные швартовки, теория, радиосвязь. Экипаж изменился и сработался – при выполнении учебных заданий не носились, как деревня на пожаре, перестали называть каюту – номером, концы – веревкой. Перезаложить шлаг на чужом швартовом, без команды вывесить кранцы, принести холодную бутылочку сидра – да пожалуйста! Жалко, что мы не попали в местный фольклор – в школе ходит много историй про курсантов (Товарищ инструктор, мы сегодня будем делать пирсинг? Что?! Ну, к пирсу швартоваться?), но это и не было нашей главной целью.
В день экзамена все грозные силы природы олицетворял Олег Викторович Гончаренко. При швартовке бортом подкрался и озадачил двух курсантов:
— Ну-ка заложить шпринги! Вернусь через пять минут, проверю!
Обалдевшие курсанты были готовы заложить даже дедушкины часы, но вот шпринги?! Пробел в знаниях был на лицо.
Через пять минут довольный Адмирал вернулся, посмотрел на арабскую вязь швартовых и констатировал:
— Незнание основ парусного дела не освобождает от ответственности за разбитую лодку! Хорошо, хоть потные!
Потные курсанты пообещали даже МППСС 72 выучить слово в слово! Сдали все.
Прощались без объятий и похлопываний по спине. Тот случай, когда внешние эффекты не важны. За две недели каждый много узнал про себя и про товарищей. Мало где сейчас можно так быстро понять, что за человек рядом с тобой. В горах и на море – пожалуй, все. Мы же обязательно встретимся, а, ребята?!
Я уезжал последним. Колесики чемодана грохотали по бетонному пирсу. На всякий случай оглянулся. В кокпите под солнцем лежал арбуз Геннадий и смеялся. Схватив нож, я бросился к лодке.
Погладил полосатый бок, спрятал нож и молча побрел к машине…
