С каждым часом становилось все холоднее, а в пробегавших мимо лесах белело все больше снега. Солнечный и теплый предпасхальный Петербург казался уже чем-то беспредельно далеким и мифическим. Настоящей реальностью стала дорога, производившая исключительно средневековое впечатление, несмотря на худо-бедно положенный асфальт. Мы ехали по Мурманскому шоссе в Варзугу – самое древнее поселение на Кольском полуострове, расположенное в 1300 км от Петербурга.
Наверное, одним из важнейших обстоятельств путешествия на север, является дорога. Чем дольше и сложнее становится тракт, тем осмысленнее кажется путешествие. Сознание и тело как будто перестраиваются на новый лад. Молчаливые паузы в разговорах с попутчиками тянутся все дольше. Автомобиль подкидывает на рытвинах и ямах метрового диаметра так, что иногда бьешься головой о потолок. После практически безлюдного 500-км участка дороги, норвежская заправка в Кандалакше кажется футуристическим видением. Хот-доги (очень вкусные) ненадолго возвращают нас в суетливые будни, но эта остановка – последняя зацепка за цивилизацию. Впереди – петляющая в Кандалакшском горном перевале дорога до Умбы и 150 км грунтовой дороги вдоль Кольского полуострова, которые суждено запомнить только водителю – бороться со сном на 16-м часу путешествия становится невыносимо. На рассвете мы въезжаем в Варзугу – после бесконечного коридора грунтовки панорама деревни открывается довольно внезапно.
История этого поселения, раскинувшегося вдоль двух берегов реки Варзуга, ведет начало с XIV века, когда сюда на постоянное поселение перебрались выходцы из Кемского Поморья. Варзуга видала и погромы опричников Ивана Грозного, и расцвет поморских хозяйств и судостроения, и просвещение соловецких подвижников, и агитационные речевки ссыльных народовольцев. Скандинавы за сотни верст обходили кемские земли, пугаясь силы местных шаманов.
Язычество до сих пор не до конца изжито в этих краях, несмотря на то, что христианство здесь берет начало от самой глубокой иноческой традиции. В Варзуге действовало 4 церкви, работала церковноприходская школа. До наших дней сохранилась Успенская церковь 1674 года – уникальный памятник шатрового зодчества, один из редких «выживших» памятников Русского Севера. Собственно, в советское время, было сделано все, чтобы храм благополучно развалился. Немного перемен произошло и в 90-е. Возрождение духовной жизни в Варзуге и начало последовательной реставрации Успенской церкви и древнего иконостаса связано с именем отца Митрофана (Баданина), настоятеля Успенского прихода. Службы сейчас проходят в церкви Св. Афанасия Великого, 1854 года постройки. Иконы дореволюционного иконостаса были восстановлены реставраторами Русского музея, а в боковом приделе есть современные иконы, написанные петербургскими художниками.
Лето на Кольском полуострове – событие позднее и мимолетное. Снег сходит только к концу июня. Ночью идешь по замершему насту, а днем проваливаешься по колено в подтопленные солнцем сугробы. Автомобиль можно оставлять лишь в низинах, на проталинах – иначе есть риск поутру обнаружить погребенную под двумя метрам снега машину. Утро – очень приятное время. Мы завтракаем у хозяев дома, в котором ночуем – Татьяны и Василия. Мы – не единственные постояльцы. На Пасху и Рождество в Варзугу съезжается много паломников. А в мае-июне начинается рыболовный сезон, и на постой сюда прибывают рыбаки со всей страны, и даже из ближнего зарубежья в лице норвежцев. Деревенская стояка заполняется «хаммерами» и «лэнд роверами», которые смотрятся на фоне эпического пейзажа очень одиноко. Иностранцы не раз приезжали сюда и в составе геологических экспедиций – река Варзуга – источник уникального речного жемчуга, загадку происхождения которого так и не разгадали.
После завтрака, отказавшись от саней «Буран» – главного местного транспортного средства – мы неторопливым пешком спускаемся к реке и церкви. Здесь же стоит колокольня, восстановленная по фотоснимкам, найденным отцом Митрофаном в петербургских архивах. Звонарь Ольга Степановна разрешает подняться наверх и даже позвонить в колокола, что вызывает подростковый ажиотаж даже у самых старших и серьезных наших спутников. С колокольни хорошо видно, как идет замена венцов Успенской церкви. Поодаль – совсем новый сруб, в котором живут реставраторы. В Варзуге для них есть еще много потенциальных объектов. Церковь Петра и Павла, в которой в советское время был устроен клуб, Никольская церковь, где до сих пор находится магазин.
Пока не стемнело, мы едем к морю, 30 км от Варзуги, к часовне безымянного инока Терского. Необитаемый, суровый, ледяной берег и маленькая, совсем новая часовенка, внутри которой в песке стоят потухшие от всепроникающего ветра свечи. По преданию тело монаха море выбросило на берег, но плоть не разлагалась и не тлела. Над могилой инока была построена часовня, которая некоторое время присутствовала даже на советских картах под названием «Изба Крестовая». Новая часовня установлена на месте утраченного памятника совсем недавно, на собранные пожертвования.
На обратном пути мы заезжаем в рыбацкую деревню Кузомень. Как и пятьсот лет назад, главным источником дохода местного населения является рыбный промысел. В советское время варзужский колхоз «Всходы коммунизма» был миллионером. Дорога идет через пустыню – самую настоящую пустыню с суховеями и по слухам – даже зыбучими песками. Дороги дальше нет, а ориентиром для людей служат столбы электропередач. Алексей Герман младший даже планировал здесь снимать свою последнюю картину, но потом выбрал более теплый Казахстан. По одной из версии пустыня выросла после попытки изменить русло Варзуги, а с возобнавлением прихода в Варзуге расти перестала. Когда мы въезжаем в деревню, картина глазам открывается поистине «сталкеровская». Кажется, что село необитаемо и уже давно. Покосившиеся серые дома, заржавевшие бочки из-под топлива, кресты погоста. Но через четверть часа, как будто привыкнув к темноте, начинаешь замечать признаки жизни. Если честно, наша цель довольно корыстна – рыба. Семга и корюшка – это местное достояние. Путем опроса случайно замеченных прохожих и детей на улицах, мы находим провожатого, который ведет нас в местную библиотеку, где и происходит торговля. Из полумрака к нам выходит рыбак и разворачивает мешки с рыбой. Мне она кажется гигантской, но человек смеется и объясняет, что это – всего лишь остатки и «мелочевка».
В эти «теплые» майские дни на другой берег реки не перебраться. Лед стоит, но ходить по нему опасно. Впрочем, местные лихачи переезжают реку на «Буране». Надо сказать, что сани в Варзуге сродни социальному маркеру: у кого-то старенькие проржавевшие, у кого-то – поновее, а местный депутат (есть и такой), по салтыково-щедрински возит жену на импортном снегоходе. Вообще, в последнее время на деревню обратили внимание чиновники, видимо толчком послжуил визит Анатолия Чубайса, после чего, собственно, и сдвинулась с места реставрация храма. Теперь варзужане ждут, когда же до них дойдет асфальтовая дорога от Умбы. Если автомобиль проходит это растояние за 3 часа, то рейсовый автобус, который ходти раз в еделю, едет все 8. Впрочем, не так давно здесь не было даже грунтовки – винтовой самолет был единственным средством, чтобы добраться до Варзуги. От Умбы также добирались по дну моря во время отлива. Говорят, что в тридцати километрах от Варзуги раньше были еще две дереви, но связь с ними утеряна, и никто не знает, обитаемы ли они теперь.
Наш обратный путь идет немного быстрее и легче. Впереди – ночь в кандалакшской гостиице «Беломорье», получившей в 1980 году статус I категории (с тех пор там изменилось немного – абсолютно законсервированое пространство пугает своей исторической аутентичностью). А дальше – обратно, в лето.
