Вот и все. Вот и отпала нужда возвращаться. Теперь и отец на небесах. Моя маленькая родина, привязывающая меня к себе дочерней любовью и долгом, вмиг сбросила все путы. И враз стало свободно. И холодно по-сиротски.
Хоронить было решено в селе Радищево, на вотчине знаменитого автора «Путешествия…». Где и мама.
Конец января. Стояли морозы. Больше тридцати. Накануне подруга детства надоумила: «Метели были. Если никого не хоронили, дорогу к кладбищу замело. Поезжай-ка, разведай». Послушалась. Отправилась. Сначала на такси. Затем прошла селом, свернула к полю. И уперлась взглядом в сугроб – в белое безмолвие шириной от горизонта до горизонта и длиной в километр – аккурат до кладбища. И сани не пройдут. Да и где их нынче взять…
Ну, бегом в сельскую администрацию, что в соседнем селе. Она теперь одна на несколько населенных пунктов, остальные ликвидированы. Вхожу. В сердце – надежда, в голове — мысль о людском равнодушии.
Изложила просьбу: трактор нужен, выручайте, люди добрые. Двое мужчин покачали головами: ай да задачку ты нам задала, незнакомка... И сели за телефоны. И начали звонить. Тому да этому. Потянулись тягучие, как смола, минуты.
Слышу – дело гиблое, безнадежное: у одного трактор не потянет — модель не та, у другого то, что надо, да на ремонте. А люди добрые не сдаются – знай себе звонят. Я стою. Как застывший маятник — ни в сторону отчаяния, ни в сторону молитв.
Через полчаса один из людей махнул рукой: «Поехали, авось уладим». И мы поехали. И застали тракториста дома. И он согласился.
На другой день траурная процессия двигалась по ровной широкой снежной дороге, разрезавшей белое безмолвие, и она казалась, да и всю жизнь теперь будет казаться, — чудом. Воплощением братской помощи людей моей земли.
Теперь на похоронах стариков не бывает столько народу. А к отцу пришли так много! И это было вторым моим изумлением. А третьим – то, что меня поддержали столь крепко и сильно, и даже те, от кого и не ждала, кто казался почти чужим. Ну а четвертое изумление – я сама, испытавшая духовную радость при подготовке и совершении всех народных и православных ритуалов, принятых в наших краях. Одно только понимание, что эти традиции пришли откуда-то из глубины времен, придавало сил. И со всем этим я будто приняла причастие. От родной земли. От ее людей. От моих людей. От русских. И татар.
О поволжских татарах отдельное слово. Когда отец болел, его шеф Наиль Якубович Кашаев, с которым они вместе проработали бок о бок 40 лет, возил папе воду с родника. После похорон Наиль Якубович позвонил мне и сказал: «Ирина, за водой еду, банки готовь». Милый, дорогой Наиль Якубович. Вы не просто своих не бросаете, вы и детей их не бросаете тоже. Вы – еще одна капля в чаше моего причастия от родной земли. Крохотной точки на карте России. Русско-татарско-мордовской земли. Куда теперь так хочется вернуться. И не раз.
Р.S. Написала, потому что чувствовала, что должна. Своей земле и ее людям. Должна за недолюбовь, изложенную здесь 
Сюда (не) хочется вернуться
Соотечественники, призываю вас любить свою землю, большую и малую. И своих людей. Хватит уже чернить и Родину, и народ.
Низкий поклон работникам Анненковского сельсовета Кузнецкого района Пензенской области за помощь в организации похорон моего любимого отца и настоящего человека Юрия Петровича Лысова. Низкий поклон владельцу трактора, расчистившему дорогу к кладбищу, имени которого я не знаю. Спасибо. А также коллегам отца, родственникам, соседям, друзьям и одноклассникам и их родителям. Благодарность моя безмерна. Всем, кто прочел, спасибо за внимание. Будьте все здоровы.
Ирина.
