Когда на холодном севере рождается ураганный ветер, который прилетит и будет жестоко трепать тундру, земля непонятным образом чувствует беду. Невысокие листья карликовой берёзы начинают дрожать, вначале один листик, затем веточка, и вот, уже само деревцо в отсутствии ветра слегка раскачивается, словно воин, готовящийся к сражению.
Старый Уэхе наконец причалил к берегу. Припав ухом к земле священного острова, он явно слышал непрерывный гул. Звук издавала земля и это был страх перед нарождающейся опасностью. Что может быть? Чего опасаются духи земли? Северное небо раскрыло объятья, и солнце заскользило в голубой вышине.
Море принесло к берегу какое-то бревно, и пенистые волны забавлялись с галькой, бросая на неё и вновь забирая деревянную игрушку. Солёный ветерок пищал криками птичьего базара. Духи неба явно благоволили к своим детям — ненцам, к их чумам, к их оленям. Короткое лето было в самом разгаре.
Но что-то тревожило подземный мир. Уэхе, ступив на остров, сразу понял это, ему необходим был совет. Ноги старика дрожали при ходьбе, земля слегка дрожала, словно он шёл в тёмном чуме по спящим соплеменникам. Дойти, только дойти до святилища. Каждый шаг давался с трудом.
Уэхе смотрел вокруг: скудные травы и цветы склоняли головы, словно боялись встретиться взглядом, деревья-уродцы, подобно зашедшему в кашле человеку, тряслись в непонятном ритме.
Видно было, что надвигающуюся битву они проиграли заранее. Уэхе бежал что было сил, падал, вставал, и вновь падал. Сердце старика бешено колотилось, когда он добрался до святилища….
Остров Хабидя-Я — святая земля, назывался так не случайно. Здесь приносили жертвы идолам даже ненцы из самых дальних тундр. Мужчина должен был побывать на святой земле хотя бы один раз, попросить духов об удачной женитьбе, об охоте, о своём здоровье, и о счастье для близких.
Для этих целей ненцы, летом на лодках, а зимой на оленях, привозили с большой земли вырезанных из лиственницы идолов, вкапывали в землю, лицом на Восток. Попавший на остров ненец по рассказам предков и по особым приметам безошибочно находил принадлежащего его роду деревянного заступника. Перед идолом резали оленя. Рот смачивали свежей кровью, приглашая к совместной трапезе.
Лучший кусок печёнки оставляли божеству, затем просили о сокровенном, и уходили, не оглядываясь, подарив рога и копыта святому месту. Оставшееся мясо оленя должны были откушать ждавшие ходока родственники. А если на пути встречался чужой идол, его необходимо задобрить подарком: пуговицей, иголкой, или какой-то другой безделушкой.
Из века в век совершалось паломничество на Хабидя-Я (Вайгач). На его юге был установлен идол Вэсако (старик), на севере — Хобако (старуха). По преданию у них было четыре сына, которые родили своих детей. Внуки выросли и разошлись по свету.
Когда-то Уэхе, приплыв первый раз на остров, он потерял в бурлившем море сработанного долгими зимними ночами идола и решил двигаться на север, просить о помощи стоявшую там старуху Хобако В лицо, стрелами врагов, хлестал холодный дождь. Уставший от ремней полуживой олень дрожал всем телом и бил копытами воздух. Ветер долгое время отбрасывал лодку от берега, словно старуха-мать не хотела видеть молодого охотника.
Наконец, закрепив лодку, Уэхе их последних сил притащил на гору связанную жертву. Упал перед старухой ниц и прошептал: "О мать, наша заступница! Я сын твой, Уэхе. За что ты гневаешься на меня. Мы все дети твои, рабы твои. Как скажешь ты, так и волю твою исполним".
Промолвив фразу, ненец вспорол горло оленя. Брызнувшая кровь, перемешиваясь с дождём, струилась фонтаном в сторону идола. Пытаясь убежать от горькой судьбы, животное билось в агонии. Когда всё было кончено, они затихли одновременно на мокрой траве, человек и тело оленя. Так пролежал в забытье молодой охотник долгое время.
Ветер, наигравшись с тучами, успокоился. Солнечный диск подкрашивал белую полярную ночь оранжевым заревом. Спустившись с бугра к берегу моря, охотник устроился на отдых в своей лодке. Завтрашний день будет для него решающим, станет ли Хобако заступницей его рода, или придётся вернуться домой ни с чем.
Проснулся он рано. Где-то в вышине, будто наблюдая за ним, зависла краснозобая казарка, изредка издавая пронзительные звуки. Утренние лучи солнца играли на грубом лице идола. Две боковые палки, обозначающие руки, звали Уэхе в объятия. Старуха ему улыбалась.
Много раз полярный день и полярная ночь меняли друг друга. Уэхе привёл в родительский чум жену. Отсчитывая зимы по пальцам на руке, когда выпадал черёд мизинца, ненец приплывал на остров, привозил подарки старухе — идолу. А Хобако посылала ему удачу в охоте и тепло в семейном чуме.
Каждый раз идол встречал охотника по-разному. Иногда сердился за долгую разлуку, иногда, словно не замечал, иногда слегка улыбался и ласкал взор человека своими пустыми глазницами, словно стеснительный ребёнок. Прошлым летом спутница старика, вслед за его родителями, ушла в мир иной и он остался в чуме один. Выросшие дочери уже давно каслали по другой тундре со своими семьями.
Ступая, между хаотично разбросанных рогов и костей, старик подошёл совсем близко. Почерневший от времени заступник выглядел неважно. Казалось всё как всегда: Хобахо, расставив руки, звала в объятия, её почерневшее от времени деревянное тело виделось таким же твёрдым. Но душа старухи не отдавала прошлой силой.
По числу лежащих вокруг подарков Уэхе понял, что к старухе люди давно не приходили. Ненец дрожью тела ощутил, как деревянный идол плачет и просит о помощи.
На материковой тундре в чумы соплеменников постепенно приходили жить нарисованные на дощечках новые боги: всадник на коне пронзал копьём страшного змея, женщина с ребёнком вселяла спокойствие и уверенность, старичок с бородкой и крестом в руке, казалось, смотрит внутрь и видит саму душу. Новые Боги не требовали смазывать им кровью губы и приносить подарки, они просили верить в них, и соблюдать 10 жизненных заповедей.
Старая, простоявшая зиму трава уже не будет вновь цвести, засохшее дерево не порадует свежим листиком. Но ушедший друг остаётся в памяти навсегда, нельзя осквернить его могилу. Уэхе слышал, что в дальней тундре уже сжигали идолов и на их месте ставили часовенку, или церквушку.
На большой земле всё это казалось таким долгим, как полярная ночь. Верилось, что духи заступятся за своих идолов и покарают взбунтовавшихся людей. Значит, новые Боги действительно сильнее. Значит со временем, придут и на остров, сожгут растерявшую силу старуху. Уэхе не бросит старуху, она много сделала для него.
— О, духи священного острова, я раб Ваш, Уэхе. Я не брошу дочь Вашу, Хобако,- обратившись к святилищу, промолвил ненец, и улыбка засияла на его морщинистом лице.
Глупая гагара небрежно кладёт яйца в небольшую лунку на земле. Другие хищные птицы и звери находят её кладку и съедают, оставляя гагару без потомства, отчего она плачет криком о своей судьбе. Уэхе хорошо спрячет старуху на северной земле. Туда редко плавают соплеменники, а русские поморы, если увидят, то никогда не тронут ненецких богов, так же как и ненцы, не прикоснутся к поморским крестам. Путь туда сложный, и море весьма капризное.
— Потерпи старуха, Уэхе придёт за тобой вновь на следующее лето. Вот только выменяет на оленей лодку побольше и придёт.
После этих слов ненец положил к основанию идола свой нож и потихоньку засеменил к лодке. Ненец обозначает человек, а человек без ножа — вовсе не человек.
Русские
