Петербург – город интересных встреч, необычных людей. Здесь простая бабушка вахтерша может оказаться балериной, в юности, танцевавшей на сцене Мариинки. А вечно небритый сосед – служащим театра, который однажды совершенно бесплатно проведет всю твою большую компанию на премьеру московского спектакля и рассадит вас в первом ряду. Как ни в одном другом городе мира в Питере важно уметь дружить и тогда город расскажет тебе 1001 историю. Иногда я записываю их. Эту историю не перечитывала давно. А сейчас, когда перечитала, мне кажется, что она получилась в духе Оксаны Пушкиной)) Очень женская история.
Птичка на проводе
- Девушка, давайте нарисую ваш портрет. Такой интересный типаж, - предложил мне художник в смешной клетчатой беретке, один из тех, что пишут свои нетленки с прохожих на мостовой возле Катиного сада.
- Спасибо, не надо, - поспешила отказаться я.
- Соглашайтесь, вам по студенческой скидке.
- Да я не студентка.
- Тем более давно пора.
- Честно говоря, мое внимание привлек вот этот портрет, - ткнула я пальцем в черно-белый карандашный рисунок женщины. Очень напомнил мне одну знакомую. Сейчас она в Праге.
Энергетическое лицо, зрелые четко прорисованные черты, морщинки на лбу и переносице, но они не портят, притягивающие внимание мягкие губы и глаза, в которых столько авантюры и жажды жизни, в которых та самая несгибаемая женская воля, как писал про многих русских женщин классик: «Коня на скаку остановит в горящую избу войдет». Еще в ее взгляде едва угадывалась восточная покорность любимому и жажда борьбы за собственное счастье.
Татьяна по Пушкину «русская душою» оказалась в Питере по воле случая. Родилась она в Казахстане, в красивом городе Алма-Ата. Название звучит как песня с припевом. Да и жила Татьяна ярко, будто героиня романса, вся в страстях и романах. Нестандартно, на полную катушку. Вернее не жила, а зажигала. В юности была членом сборной СССР по санному спорту, ездила по огромной стране. Рано вкусила свободу и стала самостоятельной. Наверное, сразу после смерти матери. Семья была большая. Отец вечно занят. Да и не принято восточным отцам с девчонками сюсюкаться, воспитывать надо в строгости и в послушании. Мягкости добавляла, пожалуй, только русская бабушка со стороны мамы. Как ее любила Таня! Бабушка научила свою внучку главному для того мира, в котором она жила – женственности, умению оставаться женщиной и хозяйкой очага при любых обстоятельствах. К бабушке прибежала Таня, когда поняла, что влюбилась, и влюбилась серьезно, да не в того, в чеченца – человека другой веры, человека, который никогда не смог бы на ней жениться, иначе прокляла бы его семья. А семья для него святое. Да и карьера его двигалась вперед семимильными шагами. Неправильные связи карьере вредят.
Они стали жить вместе, понимая, что эта дорога ведет в никуда. Она забеременела. Казалось бы, счастливый момент в жизни любой женщины, но случилась беда. Однажды в их квартиру ворвались люди с автоматами, они кричали и грозились убить его и его русскую шлюху. Нужно было делать выбор, и только в нем была свобода. А дальше вновь путы в зависимости от принятого решения. Ребенка не случилось, он умер не родившись. Вместе с ним умерла и часть Татьяны.
«Зачем такая любовь, любовь – мучение? С нелюбимым проще, к нелюбимому можно приспособиться. Особенно если у него есть дом, машина, собственный прибыльный бизнес», - так размышляла Таня, когда выходила замуж. Ее новый избранник был казахом, что одобрила ее семья. И Таня стала ему почти покорной женой. Готовила еду. Когда он приходил усталый с работы мыла ноги. Родила Анесика – маленькое черноглазое чудо. Выстраданное. Со стороны казалось семейная идиллия. А что творилось в ее душе? Обида росла и не давала спать по ночам. Она мыла ему ноги, а он пинал ее. За что? Возможно за внутреннюю силу, за тот огонек, что горел в ее глазах. Не утаить.
В новогоднюю ночь муж напился и жестоко избил Таню, досталось и ее сыну. Когда ненавистный супруг захрапел, она схватилась за нож.
Наверное, только проснувшийся и заплакавший ребенок спас ее от преступления.
«Как же он останется один, сиротой, никому не нужный»?
Час ушел на поиски номера телефона ее любимого. Она звонила в Москву, и они не могли наговориться.
- Собирай вещи и приезжай, завтра же вышлю денег на самолет.
- Господи, какие деньги. Я увижу тебя.
- Ежик, не переживай, я помогу тебе купить квартиру.
«Еж – моя партийная кличка»,- шутила Таня.
Мягкое ранимое тело, спрятавшееся в колючках. Надо уметь себя защитить.
Она летела в самолете, прижимая к груди самое ценное, что у нее было – маленького Анеса. Он сладко причмокивал во сне, а она смотрела в иллюминатор, и перед глазами мелькали бесконечные кадры из прошлого. Сердце бухало в груди. Из родственников ее никто не понял и не поддержал.
«Как же так бросить все? Начать жизнь с нуля? – негодовали они.
«А что собственно «все»? Что у нее было? На одной чаше весов материальный достаток, на другой жизнь с нелюбимым, психически неуравновешенным человеком». Тяжело было бросать друзей, тех с которыми было столько пройдено и столько выпито, тех, которым можно было звонить по ночам и моноложить о своем - о бабьем. Друзья были огромной частью Таниной жизни, ее настоящей семьей.
«С любимыми не расставайтесь».
«Но у любимого семья и трое детей. Я ему не нужна. Или все-таки нужна? Ведь позвал».
Если бы могли облака за стеклом дать ответы на многочисленные вопросы.
Они повстречались для того, чтобы вновь расстаться. Он занимал слишком большой пост, что бы оставлять свою русскую любовницу в Москве. Да и в последнее время обстановка в столице стала неспокойная. В связи с терактами начались гонения на чеченцев.
« Того и гляди, слетишь с поста. Надо уходить в тень, осмотреться. А тут еще Таня не кстати прилетела».
Не то что бы он жалел о своем решении, помочь ей конечно надо. Да и дорога она ему. Но…
Выход из ситуации нашелся на удивление быстро. Она не дура, она все понимала. И вновь был куплен билет на самолет.
Так Таня очутилась в Питере. И первым же делом навестила родственников. Нежданно-негаданно, как снег на голову. Они сначала конечно обрадовались, а потом огорчились. Зачем приехала? Что ей у себя не сиделось?
Начались проблемы. Любимый купил ей квартиру и пропал. Денег не хватало, на работу не устроиться из-за того, что нет гражданства России. Только те, кто его получал, выстаивал бесконечные очереди, знают насколько сложно. Анесика надо устраивать в детский садик. Квартира пустая, не обустроенная. И Таня барахталась, как могла, знакомилась с новыми людьми, обрастала связями. Часто чужие, случайные люди бывают добрее родственников. Жизнь не то, чтобы налаживалась, но несло по течению, появился Забит. Я специально обозначаю его имя, потому что он является знаковой фигурой Таниной истории. Нерусские мужчины для нее судьба. Забит оказался женатым, у него был сын. Таня его притянула своей мощной энергетикой и уже не понятно, как он раньше жил без нее.
Я познакомилась с Таней где-то в середине ее романа с Забитом. Помню, сидела в гостях, и тут влетает в квартиру она - вся такая внезапная, шумная. И сразу атмосфера в комнате поменялась, будто ураган пролетел.
А потом в ее квартире прописалась моя подружка Юля, и я тоже решила попросить прописать меня. Ну и поехала к ней в гости с водкой, селедкой и чипсами для Анеса. И мы душевно общались, разглядывали фотографии, и Таня рассказывала мне всю свою жизнь. И вся ее жизнь казалась мне бесконечным приключением и в то же время помещалась на ладошке, испещренной линиями судьбы.
Есть еще два момента или события, которые непременно ассоциируются у меня с Таней.
Осенняя поездка в Пушкин и Масленица в Павловске. И в них Татьяна показала мне, какой несерьезной может быть взрослая тетенька.
Когда ты ребенок или в подростковом возрасте так хочется стать поскорее взрослой. А потом однажды ты становишься условно большой и уже никак не разбудить в себе ребенка, который время от времени стеснительно просится пошалить сквозь броню солидности. Казалось бы так мало надо для счастья. Поваляться в золотых душистых осенних листьях, кубарем скатиться вниз по склону и поорать песни. И мне хотелось, мой скромный ребенок просился наружу, но удерживали какие-то глупые запреты и морали. Типа, как я могу на виду у всех бухнуться в листву, что люди подумают. А Таня смогла и меня за собой потащила.
Вспоминается, как дружно мы лезли через забор в Павловский парк. Не охота было стоять в очереди за билетом. Таня, не смотря на свистки охраны, перемахнула первая и кричала нам с подружкой из-за забора:
«Вера и Юля, если вы не перепрыгните ко мне, то никогда не выйдете замуж».
И мы лезли, хохоча во все горло. И от смеха текли слезы и подкашивались ноги.
В парке праздновали Масленицу, вот тогда и полюбила ездить в Павловск на этот праздник. Для детей устроили игру «Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура замри». Я в нее еще в детском саду играла. У нас в качестве ребенка был Анесик. Ну и мы как друзья ребенка не отставали.
«Вера, ты - дерево, ты - пенек», - кричала мне Таня.
И я плюхалась на корточки, изображая необходимый предмет. Мы катались с горы, и Таня учила нас, как правильно сгруппироваться, летя вниз, дабы не испортить красоты, ни собственной, ни окрестной.
Чудесное было время. Правда, у Тани не ладилось с гражданством, и не было работы. Помогал с деньгами Забит, не заметно для себя привязываясь к ней больше и больше. А Таня все чаще вспоминала об Алма-Ате и оставленных друзьях. И мы жаловались друг другу на суровый питерский климат, нам так не хватало тепла.
Прочитала в каком-то журнале тест. Нужно представить цветок, место его нахождения, и что ему не хватает.
- Я – гербера, - фантазировала Таня.
- А где ты растешь? - с усердием доктора Курпатова вопрошала я.
- Не расту. Меня сорвали. И я в гордом одиночестве стою в большой стеклянной вазе. Очень красиво. Ничего лишнего. Хрупкий яркий цветок.
- Ромашка – переросток. Мне кажется, это мужской цветок или его нужно дарить мужчинам, - размышляла я. - Он не помпезный в отличие от розы.
- Ага, без претензий. Но, пожалуй, - на секунду задумалась Таня, - я добавила бы немного света в комнате. Без света гербера не умрет, слишком живучее растение, но она некрасиво искривится на встречу слабому лучику.
- Я поняла, свет, как свобода. Его никогда не бывает много.
Таня мучительно искала повод вырваться из рамок обыденности. Алкоголь лишь на время давал иллюзию счастья. Забит? Она начала сомневаться в искренности его чувств. Он перестал предлагать ей деньги. И их приходилось просить. Унизительно. И всякий раз, когда она просила, перед глазами почему-то вставал дом и джип, на котором она ездила. Жестокие фрагменты прошлого.
Как-то, после очередных раздумий она позвонила в Прагу подруге, с которой долго была в ссоре. Поговорили, благо общих воспоминаний много. И не заметно для себя Таня стала звонить ей все чаще. Они даже начали строить совместные планы. В начале весны Татьяна огорошила нас принятым решением.
- Девчонки, я продаю квартиру и уезжаю жить в Прагу. Вам нужно выписаться.
- Не может быть. Но ведь ты до сих пор не получила российское гражданство.
- Вот потому и уезжаю. Этот город не принял меня. Я не нужна стране. Здесь все против меня, другие правила.
Забит тоже принялся отговаривать Таню, мол, не надо пороть горячки. А она позвала его с собой.
Перед самым отъездом, когда оформлялась сделка о продаже квартиры, появился чеченец, ее первая любовь. Он не понял решения Тани, но принял его.
«Что ж, если будет нужно, я найду тебя и в Праге, » - многозначительно произнес он.
Да уж, этот мужчина, как черт из табакерки. Неожиданно появлялся и исчезал.
А Таня слишком долго его ждала.
Она продала квартиру и поселилась вместе с Анесом у Юли. Пока оформлялись визы, Татьяна наслаждалась свободой. Она стала заядлым шопоголиком. Гуляла по Невскому проспекту, заходила в магазины и скупала все понравившиеся вещи, не зависимо от цены. Для Забита, Анеса и себя. Начиная от смешной вязаной, пестрой шапочки у бабули в переходе и заканчивая дорогой кожаной сумкой в бутике. Забит ушел из семьи. Они с Таней то ссорились, то мирились. В Прагу полетели вместе, сначала на месяц, на разведку.
Это был счастливейший месяц любви. Они часами гуляли по городу, встречались с Таниными земляками, пили вино и целовались. О счастье невозможно говорить много, ведь оно неуловимо.
Забит улетел чуть раньше по делам в Питер. Таня вернулась к 1 сентября.
Я звоню ей, а у нее голос охрип, у нее горе. И она жестко говорит:
-Забит убил человека. Застрелил. Вчера. Он в изоляторе. – Срывается на крик: - Что же он наделал? Ни о ком не подумал. Гнев застилал глаза и двигал его рукой. Меня допрашивали, где он взял пистолет.
Откуда я знаю!? Ему нужны деньги и моя помощь!
И начался период бесконечных перелетов и бессонных ночей. Таня моталась из Питера в Прагу, из Праги в Питер. Ночами по телефону часами разговаривала с Забитом, сидевшем в Крестах. И спрашивала у него: «Почему?» А он не мог найти подходящего ответа.
Вместе с подругой в Праге они окрыли дело. Но бизнесом надо было заниматься, а она ощущала себя птичкой на проводе. Вспорхнула, полетела. А куда лететь не знает, лишь бы лететь. Оглянуться не успела, как потеряла и дело, и подругу. Вторая потеря оказалась намного тяжелее.
Одна, в незнакомом городе, в котором люди говорят на чужом языке. И ты вроде бы местами понимаешь, как собака, но ничего сказать не можешь. Зато можешь пойти куда угодно, и никто не заметит, что ты ушла.
Через год Забита выпустили из тюрьмы. Во многом помогли Танины деньги и ее любовь.
Он вышел на свободу изменившимся, да и Таня стала иной. Она боялась встречи с ним, даже не потому, что физически ему изменяла. Просто не знала, что сказать, когда встретятся, ведь все слова были сказаны в многочисленных ночных разговорах и написаны в записочках, которые она тайком передавала ему в Кресты.
Забит прилетел в Прагу, и они поругались. Самую сильную боль способен причинить любимый человек. Забит хорошо разбирался в людях, и он предрекал ей и предательство подруги, и крах ее предприятия. А она обвиняла его.
Тогда они расстались. Но вероятно между ними было нечто большее, чем страсть. Притяжение, при котором слова давно не имеют значения. Когда просыпаешься потому, что слышишь мысли другого человека в далеком северном городе, за тысячи километров. Понимая, что и ему, как и тебе не хватает немножечко тепла и света.
Я не видела Таню полтора года. Недавно звоню ей. И мы сбивчиво начинаем рассказывать друг другу жизнь. Одни эмоции.
-Когда же ты приедешь, Таня?
-Да я сижу на чемоданах. И боюсь сглазить. Никак не вырваться. Какой-то замкнутый круг.
-А я сижу на берегу замерзшего водоема. Шашлык кушаю. Холод, ветер. Деревья голые. И это в начале мая.
-У нас сады цветут. Ты знаешь, Вер, я так хочу в Питер. Я недавно поняла, что Забит - мой самый близкий человек на этой земле, не считая сына. Столько пережито и выстрадано вместе. И Анесик относится к нему как к папе. И я боюсь сказать. Но может, я вернусь.
- Возвращайся скорее, мне тебя не хватает.
Я застыла перед карандашным изображением знакомого мне лица.
- Откуда он у вас? - спрашиваю творца. Понимая, что картинка кажется смутно знакомой.
- Один мужчина попросил меня сделать портрет по фотографии. А сам не вернулся за ним. Мне, кажется, неплохо получилось.
