На одном берегу бушевал шторм. Волны били о берег со страстью и отчаяньем, как будто в последний раз. Разгулявшаяся стихия с силой колотила о камни, вытачивая на них диковинные линии, на которые, когда буря утихнет, станут любоваться дети, выбирая в свою коллекцию самые необычные экземпляры гальки. Небо разрывали в клочья молнии, и казалось, что сквозь развёрстые тучи вдруг явится сам Господь. Громыхал гром, и звуки шторма, смешанные с дождем, были великолепнее любой симфонии.
Шторм выносил на берег обломки разбитых кораблей, похожие на осколки разочарованного сердца. На другом берегу, по истечении времени, девушка купала лошадей. Было тихо. Лёгкий шёпот волн, ржание животных и шелест листвы, встревоженной ветром, отголоском той бури, не нарушали тишины, а, напротив, наполняли её. На горизонте вставал оранжевый шар солнца, и его несмелые лучи играли в лошадиных гривах, в тихом прибое и ласкали лицо и фигуру девушки.
Она изредка наклонялась, перебирая гальку. Она была уверена, что узоры на камнях, это фрагменты человеческих жизней, перевоплощённых в камень. Среди них попадались и те, которыми играл тот самый шторм. Уходя с берега, девушка взяла их с собой, чтобы вечером, взяв перо и бумагу, написать о тех историях, что нашептали ей волны, и о чём промолчали камни.
Парусник стоял посередине моря, в дрейфе. При виде его сразу становилось ясно, что он побывал в самой пучине тех страстей, когда ветер и бездна доказывают друг перед другом своё превосходство. Парусник претерпел шторм: изрядно пострадали мачты, парусина местами была порвана. И всё-таки он был красив! И сам по себе, и если бы возле него находились новенькие яхты, не знавшие опасности морских переделок, на их фоне парусник бы, бесспорно, выигрывал. И главное — уцелели люди. Следовательно, была цела его душа. И это означало, что потребуется лишь немного отдыха и ремонта, и парусник вновь будет готов преодолевать тысячи километров на пути к своей мечте.
Еще о паруснике здесь:
Ах, "Америго Веспуччи"!
