Емденскую заметку я назвала 
Колокола и Мачты , но про колокола совсем ничего не рассказала. Здесь я предлагаю вам ознакомиться с отрывком из блога Максима Кантора, "ленинградского" художника, работы которого выставлены в Емденской картинной галерее. Собственно, этот блог Кантора подал мне идею названия заметки.
Ратуша, постройка 1575 года.
Англичане бомбили Эмден с усердием — как и в случае с Гамбургом, не только верфи. Знаменитый историк некогда дал объяснение этим бомбардировкам: «Если мы считаем противником солдата, который просто исполняет приказ, то почему не считать противником рабочего, который строит корабль, необходимый солдату для выполнения приказа?» Как известно, и левый, и правый берег Эмса они превратили в прах и пепел.
Мне показали бункер, где прятались уцелевшие; большинство умерло от угарного газа, но кое-кто вышел живым. Рассказывал все это Бернард Брамс — во время войны ему было четырнадцать лет. Мать погибла при бомбежке, отца расстреляли нацисты в тридцать восьмом. Бернард и четыре сестры пережили английскую бомбардировку, неделю сидели за толстыми бетонными стенами, трясясь от ужаса и холода, а когда стихло, пошли на ратушную площадь смотреть, что осталось от города. Разбомбили в щебень. Естественно, ратуша сгорела, а колокола расплавились в пожаре. Ратушу потом отстроили, постарались сделать похожей на старую, но куда там! Колоколов не вернули.
Бернард Брамс стал архивариусом. Очень беден, живет в маленькой квартирке, увешанной гравюрами с видами старого Эмдена. Своей семьи нет. Вдруг Брамс получил наследство. Помер дальний родственник, оставил дом. Дом Брамс продал, заплатил налоги, осталось пятьсот тысяч евро — сумма для Эмдена астрономическая. Город ждал, что счастливчик сделает со своими деньжищами. Он ходит всю жизнь в одном пиджаке, тщательно выглаженных ветхих рубахах, ездит на велосипеде за отсутствием машины, никогда не покидал родного города больше чем на три дня. Что сделает такой человек?!
Картина Максима Кантора из собрания Емденского музея. foto Internet
Он заказал восемнадцать колоколов — и всем колоколам дал имена. Самому большому дал имя матери, тем, что поменьше, — имена отца и сестер, самым маленьким — имена племянниц и внуков. Колокола — такие, чтобы звучали по-настоящему, — могли отлить только в одном единственном месте, в Голландии, за огромные деньги. И денег хватило в обрез. И теперь он каждый день выходит из своей маленькой квартирки и идет на ратушную площадь к определенному часу, в этот час колокола звонят мелодию, любимую его матерью. По-немецки сентиментально и приторно. Колокола «Марта» и «Гретхен» — какая банальность!
Как же просто все может быть в жизни. Без кривляния, без ненужных слов... snob.ru/selected/entry/11273#…
