Так как из Агды мы выехали за полдень, на дорогу осталось лишь несколько часов светового дня. Дорога здесь не освещается, нет разделительной полосы, потому едем только до пяти часов, а потом ищем место для лагеря. Факторов выбора места много: удалённость от обитаемых строений, наличие воды, укрытие от ветра, возможность раздобыть дрова для костра и многое другое. В пустыне работает только первый фактор, с дровами и водой гораздо хуже, воду всю нужно везти с собой, дрова собирать по дороге. Но, конечно, такие бытовые неудобства нельзя противопоставить счастью увидеть природу в первозданном виде.
Последний час до заката, не сомневаясь в том что найдём что-нибудь интересное, тратим на то, что едем перпендикулярно трассе в пустыню. И нашли таки настоящий оазис посреди пустыни – автономное поселение со своим садом, ганатом, загадочного вида башнями. Сад в это время года сухой и невзрачный, зато много дров. Постучавшись, попросили у хозяина набрать сушняка в саду для костра, и разбили неподалёку лагерь.
Прямо с утра уже припекает солнце, становиться неожиданно тепло. Ну, то есть совсем тепло, в начале января, удивительно. На некоторых колючках видны свежие побеги, уже через пару недель в этой пустыне наступит весна.
А впереди ещё восемьдесят километров до Язда. Проехав Мейбод, после Ашкезара начинается уже плотная населёнка, Язд – большой город.
Заселяемся по предварительной договорённости к Резе Нури – другу нашего друга. Реза Нури не говорит по-английски и встречал нас с третьим своим другом, знающим несколько слов. Мы едем на рабочую окраину Язда и проводим вечер в большой компании, как только мы приехали, во дворе нас окружили любопытные соседи. А уже в гостях пришли ещё родственники и друзья, не в честь нашего визита, а просто традиционно ходят в гости пить чай.
Весь следующий день гуляем по Язду, посетили зороастрийский храм огня, мечеть Амира Чагхмагха и другие достопримечательности. Вся старая часть города оккупирована Всемирноненавистной организацией Юнеско, потому скучновато смотреть на застеклённые барельефы и храмы с современной отделкой, всё похоже на музей. Впрочем, так и есть, это самый туристический город в Иране. Но, если углубится подальше от туристических мест в лабиринты кварталов, можно обнаружить совсем старые дома. Всё же Язду больше пяти тысяч лет, и он способен удивить. К примеру, можно обнаружить все этапы развития форм знаменитых ажурных сводов, их всегда можно увидеть над входами мечетей. У нас сложилась версия, что изначально они обуславливались технологическими параметрами кирпичной кладки, и затем усложнялись и обрастали орнаментами, став одним из элементов декора.
Язд интересен более своей современной жизнью как раз в новых кварталах, где можно понаблюдать за обыденной жизнью, пообщаться с любопытными торговцами, шарахнуться от парней, гоняющих по узким улицам на мотоциклах на заднем колесе, увидеть удивительные сцены прямо в открытых дверях и окнах выходящих на переулки.
Прямо на улице, перед входом в торговый центр, стоят несколько котлов, здесь тоже делали назри.
Кстати, вы знали что в Иране пицца – неотъемлемая часть рациона? Как, впрочем и сэндвичи, фалафель, самбуса, шаурма и другой фастфуд, из разных культур, который можно встретить чаще, чем нормальную горячую еду. Надо сказать, однако, что это уже совсем не европейская пицца, хотя бы потому, что с бараниной и картошкой фри, на тесте близком по характеру к лавашу. Но, главное, – сытно.
Ну, а мы, под вечер отправляемся кататься на машине с Резой Нури по городу. Это такое развлечение – медленно ездить на машине, слушая музыку. Публичных развлечений как таковых в Иране нет: запрещены дансинги, кроме разрешённых шариатом в рамках религиозных мероприятий, в кинотеатрах только иранское кино, но иранский кинематограф ограничен жёсткой цензурой, и качество его в последние тридцать пять лет сильно упало. Остаётся только гулять и есть мороженое, но и тут странность – к вечеру улицы центра пустеют, прохожие редки и спешат по делам не глядя по сторонам. Наверное холодно, температура в вечеру сильно понижается.
На следующий день мы выехали на трёхдневную радиалку в горы, в сторону Каранака. Но, об этом стоит отдельно далее, а сейчас всё же про Язд, чуть нарушив хронологию.
В Язд мы ещё вернулись, заселившись в хостеле. Выбрали не знакомый бэкпекерский «Silk Road», а «Vali Traditional Hotel», послушав совета знакомого иранца. Надо сказать напрасно, так как отель оказался больше ориентированным на внутренний туризм, и некоторые вещи там в принципе не предусмотрены. К примеру, там не оказалось интернета, но и это к лучшему, зато нам действительно пришлось отправиться гулять, несмотря на некоторую лень из-за усталости от долгой дороги.
В Иране все гостиничные номера в традиционных отелях комплектуются молельным набором для совершения намаза. Это коврик и ритуальный камень, который прикладывают ко лбу в земном поклоне («Земля для меня – место поклонения и очищения» — Сунан Бахки).
Первое же, что мы встретили — это лавка сахарщика, или скорее, сахарного ремесленника. Тут же у него и производство с изготовлением сахарных конусов — традиционных символических подарков для свадебных церемоний. Тут надо напомнить, что в Иране сахар — полноценная сладость, он бывает разных вкусов и видов (с шафраном, крупными кристаллами, на палочке), любое чаепитие дополняется сахаром.
Повсеместно установлены официальные ящики для сбора пожертвований. При открытии своего дела установка таких ящиков обязательна, они есть разных конфигураций, иногда они малы и их трудно заметить зайдя в какой-нибудь магазин, но он обязательно найдётся, если присмотреться — это государственная обязаловка. Мы заметили, что иранцы к этим ящикам, намозолившим всем глаза, относятся скептически, и, разумеется, никак нельзя проконтролировать сбор средств.
Есть ещё один обязательный элемент каждого общественного заведения, будь то простая пекарня, автомастерская на трассе, музей или мотель — портреты великих аятолл Рухоллы Хомейни и Али Хосейни Хаменеи. Это работа государственной пропаганды, не повесить эти портреты нельзя. Из-за неразлучности и повсеместности эти портреты называют «Пэт-и-Мэт».
