Мужское одиночество
Музыка. Слушаем песню Mohsen Chavoshi — Nashkan Delamo (Не разбивай мне сердце). sanyok-belarus.narod.ru
Из Кермана я быстро доехал на попутных машинах до города Йезд. Мне настолько понравился такой вид путешествия, что я даже не думал о том, чтобы ездить на рейсовом транспорте. В первую очередь это связано с тем, что, встречая новых людей, я мог постоянно практиковаться в фарси, и от этого мое понимание других людей с каждым днём становились лучше. К тому же каждый день я прилежно выписывал из разговорника новые слова и фразы, и повторял их множество раз разным людям, копируя их произношение. Допустим, вчера я знал только одну фразу: «Меня зовут Александр», затем я разучивал: «Как Вас зовут?», а на следующий день использовал их в связке. После месяца активного путешествия автостопом по Ирану я был способен на большее, чем просто узнать, как зовут или как дела, на гораздо большее. По приезду я сосчитал количество слов, записанных в мой словарь – получилось более восьмисот.
В Йезде я остановился в гостях у Насе́ра, который отлично разговаривал на английском. Мы сразу сдружились, и пока я готовил яичницу с макаронами, он делал мятный кальян. Рядом с собой мой знакомый положил несколько таблеток, и меня тут же посетило дежавю — в Ширазе я видел девушку, которая жаловалась на депрессию и пила похожие лекарства.
— Ты заболел, простудился, — с участием поинтересовался я.
— Нет, я пью лекарства по другой причине. Полгода назад я стал себя плохо чувствовать, — ответил Насер, — мне ничего не хотелось делать, постоянно было плохое настроение. Врач сказал, что у меня депрессия и прописал мне эти таблетки три раза в день.
— Все-таки, для чего именно они нужны?
— Ну, они делают меня счастливее.
— А что будет, если ты перестанешь их пить?
— Я думаю, что сойду с ума. Для меня невыносимо так жить, как я сейчас живу. На меня давит это общество.
Насеру недавно исполнилось 29 лет, у него ни разу не было девушки, зато он выпивал гору таблеток, которые делали его «счастливее».
— Знаешь, — пожаловался он мне, — у меня ничего не получается с девушками, вся система построена так, чтобы мы с ними даже не общались. В Иране принято, чтобы сын жил вместе с родителями до тех пор, пока не женится, поэтому снять отдельную квартиру крайне трудно, особенно в Йезде, этот город такой религиозный. Я переехал сюда по работе, и целый месяц потратил на поиски жилья, уговаривая владельцев недвижимости предоставить мне помещение. Но как только они узнавали, что я не женат, то сразу отказывали мне, предлагая вернуться жить к родителям, никто даже слушать не хотел, что я приехал из другого города. Тогда я попросил свою фирму помочь мне с жильём, они потратили на это несколько недель!
Разговор плавно перетек в обсуждение девушек. На днях к Насеру в гости должна была приехать девушка, с которой он был знаком несколько лет. Из их переписки на фейсбуке (не зря его запретили в Иране) могло показаться, что она очень хотела встретиться и даже остаться у него дома. Из последнего мой иранский друг заключил, что она так подтвердила, что согласна на секс. Мужская иранская логика в действии — любая женщина, которая встречается с другим парнем – доступная, а если она готова переночевать в его доме, то — очень доступная. Так это на самом деле или нет, я не смог выяснить, потому что девушка оказалась хитрее. Хорошо понимая ход мужских мыслей, она не могла отказать себе в возможности пофлиртовать так, чтобы с одной стороны подарить надежду, но с другой стороны – по факту не приехать, возложив вину за это на своего поклонника.
— Ты, наверное, занят работой? Мой друг в Йезде тоже приглашал меня к себе, может быть, я к нему поеду? – игриво спросила она.
— Я действительно очень занят, но буду рад тебя видеть. Делай, как тебе будет удобней, — достойно ответил Насер.
Видимо, это был именно тот ответ, который ждала девушка. Потому что ответ был такой, что она поедет ночевать к другу. У нас обычно в таких случаях говорят «отшила», но Насер нервничал, что у него сорвалась романтическая ночь, которой и не суждено было сбыться, ведь как мы позже выяснили, девушка вообще никуда не ездила.
Из нашей беседы я понял, какая непреодолимая пропасть существует между мужчинами и женщинами в Иране. Девушки живут в общежитиях по распорядку, каждый вечер они обязаны возвращаться туда к определенному часу, они лишены возможности проводить время с молодыми людьми, сидящих близко на одной лавочке парня и девушку вполне могут арестовать, не говоря о том, что целовать, обнимать и брать за руку строго запрещено. То есть с мужчинами женщины совсем не общаются и в своей оценке мужчин руководствуются мнение близких родственников или идеологически подкованных в этом людей: преподавателей, духовных наставников. В подтверждение моих слов Насер объяснил: «Мне так и не удалось познакомиться ни с одной девушкой в университете, я даже не всех девушек со своего потока знаю, потому что многие из них даже с нами не здороваются, просто проходят мимо. Они шарахаются от нас, как от монстров!»
У парней понимание женской психологии также не на самом высоком уровне, но зато в их компании царит абсолютная мужская солидарность. Телефон, который девушка оставила парню, является предметом особой гордости. И нет ничего такого в том, что её номер тут же распространяется среди других парней. Вдруг, если ей не понравится один мужчина, то она согласится познакомиться с другим?! Или вдруг кто-нибудь найдет на фейсбуке фотографии иранских девушек без платков и плащей (такие фотографии считаются порнографией и запрещены законом), тогда он обязательно поделится находкой со своими друзьями. Я уже не говорю о том, что если кто-нибудь поцеловался или что-нибудь «было», такие новости разлетаются так же быстро как экстренные сообщения.
Сладости Йезда
Дома у Насера мы выкурили кальян и попробовали сладости, которые я купил в городе. Национальным десертом Йезда принято считать пахлаву принято считать пахлаву (Багхлава́ э Йезди́) с натуральным мёдом, орехами и фисташками. Такая пахлава отлилась от турецкой, как мне показалось, только особым ароматом, возможно, среди специй сюда тоже добавляют шафран.
Пашма́к, знаменитая сладость из Йезда, напоминает сахарную вату, но при этом больше похожа на верёвочки (волокна), готовится с добавлением теста, что делает её вкус нежнее. Мне удалось попасть в цех, и увидеть, как машина смешивает мягкий сахар, выглядит как карамельного цвета вермишель, с тестом, так что на выходе получается вкуснейший продукт в виде нитей. Правильно кушать эту сладость нужно так: сложить пальцы в виде кулька и запрессовать в него пашмак, придав ему форму шара или цилиндра, а затем отправить в рот.
Йезд знаменит тем, что здесь делают «сахар в головах» — сахар разливают по формам, и когда он остывает, то получается белоснежный конус, по форме напоминающий артиллерийский снаряд. Другой разновидностью сахара является «наба́т» – сахар варят до состояния сиропа, и затем разливают в квадратные и круглые формы – получается брусок, который разбивают молоточком. Покупатели, с которыми я познакомился в одном из магазинов, приехали из Шираза, чтобы купить «набат» и «сахарные головы», как мне объяснили, в Йезде делают самый вкусный сахар.
Свидание в Йезде.
Музыка. Слушаем песню Mansour — Ghararemoon Yadet Nare (Не забудь о нашем свидании) sanyok-belarus.narod.ru
Однажды по пути домой я заблудился и подошёл к остановке, чтобы попросить прохожего показать мне автобус: «Беба́кхшид, коду́м утубу́с бе Мейда́н э Бэхе́шти ми́р э? (извините, какой автобус едет к площади Бэхешти)». Молодой человек оказался не местным и растерянно ответил: «Нэми́дунам (не знаю)»
Стоявшая рядом девушка слышала мою просьбу, поэтому она повернулась ко мне и стала объяснять дорогу. В это время как раз и подъехал нужный автобус. Следуя предписаниям, я зашел в переднюю дверь, а она — в заднюю. «Как жалко, что не удалось познакомиться», — подумал я и обернулся посмотреть, как далеко ушла девушка. Найти её в толпе оказалось очень легко, потому что, заметив меня, она подняла руку вверх, при этом показывая на мобильный телефон. Протиснувшись к перегородке, мы обменялись номерами, но разговаривать в автобусе она отказалась.
Вечером я получил от неё смс, но не смог ничего понять, поскольку иранская девушка совсем не говорила по-английски и писала на фарси английскими буквами (т.н. финглиш), с переводом мне помог Насер. Итак, первая же смс содержала недвусмысленные требования: «Сбрей бороду, приведи себя в порядок и одень новую одежду. Встречаемся завтра у мечети Джамэ». Вот такие иранские девушки, в этом смысле они мало отличаются от наших девушек, обеим хочется покомандовать.
Я честно сходил в парикмахерскую, где моей бороде придали солидный вид, достал из рюкзака чистые брюки и рубашку и тщательно их выгладил, не переставая размышлять о том, насколько все-таки лучше обходиться без девушек. Хотя на самом деле в нашей встрече больше всего меня пугал языковой барьер — она совсем не знала английского. «А что мы будем делать, если не поймем друг друга, как будем общаться?» — постоянно спрашивал я себя, с необычайным упорством запоминая всё новые слова.
Мы встретились на следующий день и до самого вечера гуляли по старому глинобитному городу в Йезде. Девушку звали Бе́тти, что было немного нетипично для иранки, она оказалась одной из 16 детей в семье, и уже была замужем, однако развелась, муж забрал сына и переехал жить в другой город. Пожалуй, это всё, что я смог понять. Каждый раз удивляясь тому, что мы смогли провести вместе достаточно много времени, несмотря на языковой барьер, ведь мне приходилось разговаривать исключительно на фарси.
Во время нашей прогулки по городу произошёл довольно необычный случай. По иранским законам женщины должны занимать места в конце автобуса, иногда женская половина отделена от мужской перегородкой. В автобусах Йезда перегородок не было, и пассажиры сначала проходили в переднюю дверь, а затем рассредоточивались в салоне по половому признаку. Но как только мы зашли в автобус, Бетти взяла меня за руку и заняла первый ряд мест в автобусе. Я подумал, что это какая-то ошибка, и принялся объяснять, что ей нужно перейти в конец автобуса. Но Бетти действительно хотела занять место рядом с мной именно на переднем сиденье, поэтому я не стал сопротивляться. Очень интересно было наблюдать за реакцией пассажиров, которые заходили в автобус. Все они, а в особенности мужчины, увидев нас вместе на переднем сидении, очень удивлялись и смущались. Бетти улыбалась и продолжала крепко держать меня за руку. Эта небольшая шалость, по всей видимости, доставляла ей огромное удовольствие.
На память Бетти очень хотела купить для меня какой-нибудь подарок (кадо́), и поэтому мы зашли в магазин, где она выбрала открытку с видами Йезда и выписала из англо-персидской книги «Цитаты великих людей» следующую фразу, принадлежащую Р. Л. Стивенсону: «Мы все путешественники в этом мире, и лучшее, что мы можем найти в путешествиях – это надежного друга». (We are all travelers in the wilderness of this world, and the best we can find in our travels is an honest friend). Она также презентовала мне большой пакет со сладостями, орехами, финиками и сухофруктами.
— Но сама еда не может быть подарком, — добавила Бетти, — поэтому я приглашаю тебя в ресторан, где мы можем попробовать блюда национальной кухни.
Мы взяли такси и поехали в «Моши́р оль Мамале́к» (Moshir-аl-Mamalek, hgm.ir), замечательное место, известное дворцом Каджарского периода, в котором расположен отель, а также огромным садом и отличным рестораном национальной кухни. В тот вечер мы выбрали шведский стол, где можно было в неограниченном количестве дегустировать около десяти национальных блюд, а также различные фрукты и сладости. Столики были расположены на террасе рядом с парком, а в центре играла живая музыка, здесь было очень уютно. Вход стоил $15 на человека, но Бетти решительно настояла на том, чтобы заплатить за нас обоих.
Все блюда были приготовлены очень вкусно, особенно мне понравились «Ку́ку сабзи́» (жареные овощи с яйцом и мукой) и «Ка́шко бадемджа́н» (каша из баклажанов с молочной сыворткой «кашк»), а из мясных блюд — «Багха́ли э поло́ ба гу́шт» (рис со специальной фасолью «багха́ли» и пряностями, варится вместе с говядиной как плов) и «Кхоре́шт гхеймэ́» (тушеное мясо с горохом, лимоном и специями). Блюда можно было брать в неограниченном количестве, поэтому в тот вечер я пробовал всё, что попадалось на глаза, так что после ужина еле встал из-за стола. Живая музыка, приятная атмосфера и парк рядом, по которому можно было гулять, способствовали нашей беседе.
Из того, что нам было интересно проводить время друг с другом, я сделал вывод, что языковой барьер на самом деле не является помехой в общении. Если собеседник действительно хочет понять, то и общаться будет несложно. Мы разговаривали о семье, друзьях, традициях, о мужчинах и женщинах, пользуясь разговорником, а когда не понимали друг друга, то открывали словарь, находили ключевое слово и его перевод.
— Ты спрашивал меня про кольцо, почему я разведена, но до сих пор его ношу? — спросила Бетти, показывая обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки, — Потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я разведена. Мужчины в проезжающих машинах, когда видят меня, останавливаются и сигналят, предлагают встретиться и выкрикивают непристойные вещи. Поэтому я ношу кольцо и стараюсь чаще надевать темную одежду, чем светлую. Ты также спрашивал про перчатки. Я ношу их не из-за религии, а потому что у меня кожа обгорает на солнце, ещё мне постоянно приходится пользоваться кремом от солнца. Мне бы хотелось пригласить тебя в гости и что-нибудь приготовить, но я не могу этого сделать, потому владелец квартиры живёт со мной на одном этаже, и если он увидит со мной мужчину, то у меня будут проблемы.
— Но как же ты найдешь мужа, если носишь кольцо и всем говоришь, что замужем, к себе домой пригласить никого не можешь и сама ни к кому не ходишь, будучи «замужней» женщиной?
— Алекс, мне здесь очень одиноко, я уже шесть лет живу одна. Я молюсь Аллаху и делаю намаз пять раз в день, и мне становится легче.
Слово «танха́» (прил. одинокий), которое она употребила, я уже много раз до этого слышал в Иране, кажется, его повторяют и мужчины, и женщины. Мы закончили ужин, и наступило время прощаться, для Бетти подъехало такси.
— Мовазе́б кхо́дет ба́ш (Береги себя). Ай лав ю! — сказала она мне на прощание, крепко пожала руку и загадочно улыбаясь, заглянула мне в глаза.
— Мамну́н. Аз дида́нэ шома́ кхошха́ль шода́м (спасибо, я был рад тебя встретить), — ответил я.
Мой иранский друг, у которого я остановился, буквально засыпал меня вопросами. Я рассказал ему о случае в автобусе и расспросил о том, чего я не понял. Среди них была новая фраза: «Мовазе́б кхо́дет ба́ш» (Береги себя) и непонятное употребление «Ай лав ю» (я люблю тебя).
Насер объяснил мне, что в фарси используются одинаковые слова для значений «любить» и «нравиться», поэтому, когда иранцы говорят по-английски, то пользуются чаще фразой «ай лав ю» (я люблю тебя) вместо «ай лайк ю» (ты мне нравишься), не ощущая между ними существенной разницы.
— Ты очень понравился этой девушке, — заключил Насер, — Мы очень редко говорим «Мовазе́б кхо́дет ба́ш» (береги себя). Это неформальное выражение, формально оно бы звучало: «Мовазеб кходетун башид», но мы никогда не скажем её случайному человеку, и даже формальный вариант недопустимо говорить, например, на переговорах. «Береги себя» — это что-то очень личное, мы говорим так только людям, которые действительно имеют для нас значение, о которых мы заботимся и беспокоимся.
Автор: Козловский Александр.
Книга: "Незабываемый Иран". 159 дней автостопом.
