Говорили о всякой всячине в обед с коллегой. Я решил похвастаться эрудицией. Мой друг не знал, что за животное такое сурок.
- Олимпийский сурок, - говорю, - это официальное эндемическое животное штата Вашингтон. Из-за увеличения числа хищников, поголовье сурков в последние годы падает, но, к счастью, есть несколько мест, где весной увидеть сурков достаточно просто.
И, памятуя о том, что мой друг не слишком спортивный, рассказал о паре мест, где сурков можно увидеть без длительных походов по горам, прямо не отходя от машины. Я же добрый. Ответ друга поразил меня в самое сердце.
- Я, - говорит, - не буду ехать три часа, чтобы посмотреть на сурка.
И это я слышу от человека, который однажды съездил в Вегас.
Ну и ладно. У разных людей, допустим, разные интересы. У меня, допустим, есть такой интерес – сурки. А чтобы вы не подумали, что я односторонен – ещё медведи. Сурки, жители далёких вершин – мои извечные спутники повесне. Я их уже много раз показывал. А вот американского чёрного медведя (барибала) за весь прошлый год я не встретил ни разу. И не то чтобы медведи были большой редкостью. По оценкам учёных в штате Вашингтон проживает около 20 тысяч медведей. Моим встречам с медведями больше всего мешает то, что я с ними живу в разных плоскостях. Медведь, он любит чащу в нижнем лесу. А такой горный козёл как я – любит снежные вершины. Один лесник заповедника "Северный Каскадный Хребет" мне однажды заливал, будто видел летом медведя, катившегося на попе с ледника, но это, думаю, скорее исключение, чем правило. На ледниках мёдом, как известно, не намазано.
Если медведь не идёт к человеку, то ничто не мешает человеку сделать наоборот. Есть на берегу Олимпийского полуострова такое озеро Quinault, названное в честь индейской нации Quinault, у которых там резервация. Из гор в озеро впадает голубая ледниковая речка, тоже, соответственно, Quinault. Если пройти примерно 25 километров вдоль этой речушки, попадаешь в долину. Идти там долго, но подъём всего 1.5 км, так как всё время вдоль реки и сама долина лежит низко. Долина эта называется Зачарованной. Каждую весну, когда высоко в горах всё ещё снежно и невкусно, в зелёную влажную долину, закрытую со всех сторон высокими ледниками, спускаются все окрестные медведи.
Ехать по дороге где-то четыре часа. Проезжаем город Aberdeen, город-родину музыканта Курта Кобейна. На шоссе знак: "Welcome to Aberdeen. Come as you are."
Город по своей бессмысленности уступает только соседнему городу Aberdeen Gardens, который существует из-за того, что водители ошибаются, вводя адрес в навигатор.
Город Aberdeen появился вокруг рыбной промышленности и лесозаготовок. Теперь, когда кончилось и то и другое, главная улица украшена рядами высоких кирпичных домов с выбитыми стёклами. Маленькие деревянные частные дома – не лучше. Из всё ещё работающего бизнеса осталось нечто с названием "Музей Звёздных Войн". В общем, в таком городе и я бы самоубился.
Территория резервации Quinault - дом самой большой в мире ситхинской ели. Увы, вокруг куча пеньков от ёлок, которые на вид были не меньше. Ситхинская ель – самое дорогое из местных деревьев, один ствол может стоить 10 и более тысяч долларов. Растёт по всему побережью, с севера Калифорнии до Аляски. Из всех деревьев у ситхинской ели самое высокое отношение крепости к весу. Про хорошее дерево говорят, что оно корабельное. Ситхинская ель – авиационное дерево. Большинство старых самолётов и детали современных самолётов и ракет делаются из ситхинской ели.
Проезжаем это безобразие по просёлочной дороге. Наконец, вход в заповедник – место, где лес не позволено трогать человеку.
Старый лес – удивительное место. Обычно стремишься из леса выйти как можно быстрее, туда, где виды. Здесь не так. Влажные джунгли Quinault – живой лес. Живой лес не перестаёт удивлять каждую секунду.
Летают и чирикают странствующие дрозды.
На каждом втором гнилом дереве чем-то заняты дятлы.
На тропу выполз любопытный белый слизняк (никогда до этого не видел белых).
Кунг-фу бурундук прибежал.
Между покрытых мхом деревьев, среди бесконечных болот и ручейков, в грязи и траве какая-то фантастическая концентрация жизни. Всюду чьи-то следы. То там, то сям лежат кости жизни, которой уже нет...
И каждые несколько шагов встречаются пахучие следы жизни, которая есть. Вот медвежьи:
Вот оленьи (по-моему, у оленей получается очень артистично).
Олимпийский полуостров – дом самого большого в мире стада благородных оленей. Стадо я случайно заметил в чаще. Такие большие звери, а человека боятся. Обидно. Слишком близко не подпускают. У одного оленя на шее спутниковый маячок, видимо, так учёные изучают их повадки ("Ученым удалось узнать больше о жизни собак с помощью видеокамер, которые прикрепляются к голове животного и записывают все его действия. Оказывается, 90% времени собаки проводят, пытаясь оторвать видеокамеру от головы. Остальные 10% времени они убегают от ученых, которые ловят их, чтобы поменять видеокассету.")
Медведю номер один, как всегда, не повезло больше всех. Скромный мальчик прятался в зарослях ольхи. Я, конечно, побежал за ним. Но куда там! Если медведь не хочет, то догнать его совершенно невозможно, двигаются они очень быстро. Побегали так друг за дружкой, а никаких особых фотографий не получилось, всё только через кусты или со стороны попы.
Замучался, вышел обратно к тропе, а там – стоит большое и чёрное, смотрит прямо на меня и улыбается. Вот это другое дело. Я так заметил, что чем больше и старше медведи, тем более уверенно они себя чувствуют, и человека подпускают уже совсем близко. Медведь номер два – хороший медведь.
Медведь номер три оказался снова маленьким пузатеньким скромнягой. Жевал травку на полянке, внимания к себе не оценил, и спрятался за большим-большим деревом.
Медведь номер четыре шёл по тропе. Тут уж, извините, никакого неуважения с моей стороны. Тропа у нас одна. Медведь тоже не дурак, знает, что по тропе идти проще, чем через бурелом. Вот и идём вместе. Медведь впереди, пару метров за ним – мы, как хозяева с собачкой. Только не понятно ещё, кто тут собачка. Идёт мишка медленно, торопиться ему некуда. То травку пожуёт, то обернётся, проверит, не отстаем ли мы. Куда же мы денемся, мишка идёт в Зачарованную долину, и мы туда же. Так и шли почти час, пока тропа не разделилась, одна указана была для лошадей, а вторая для путников. Мы пошли в сторону для путников, а медведь решил, что он лошадь.
Ручей назвать поленились.
Скунсовая капуста – любимое весеннее лакомство для мишек. Вызывает понос (полезно, если всю зиму терпел). Надо сказать, что какают мишки серьёзно. Когда хвостик приподнят – это выглядит, как водопад.
Тропу в одном месте пересекла снежная лавина. Вот так оно бывает, даже в лесу. Страшно.
Наконец, показалась заветная долина. Говорят, со всех сторон в долину по склонам высоких гор сходят тысячи водопадов – да кто ж их видел. В долине всегда холодный дождь, даже когда вокруг солнце. Застревают там тучи.
Потрясающий домик «Шале Зачарованной долины» стоит каким-то чудом на берегу ежегодно меняющей свой курс реки.
Шале построили в 1930-ых братья Олсон. Это был непростой проект. Все материалы кроме дерева пришлось завозить на лошадях по 20-километровомой тропе. Несколько лет после этого шале работало как дорогой отель для богатых туристов и охотников, приезжающих в лес на лошадях. В 38-ом землю объявили заповедником. Без возможности построить дорогу бизнес загнулся. В 43-ом здание использовалось военными для секретной базы. С 53-ем здание открыли для всех. Вандализм привёл к тому, что в 1980-ом его пришлось снова закрыть. Начиная с 85-го остатки Шале – летний домик лесника. Точнее одна его комнатушка, в остальных хозяйничают мыши. В доме темно, и лестницы скрипят и качаются, а на этажах старый мусор. Леснику скучно.
Практически всё лето он проводит в долине. После каждых 10 дней – четыре дня выходных. Но два из них уходит только на то, чтобы из долины выйти.
Знак предупреждает о мишках. А мы и не заметили.
Кому в долине хорошо, так это им. Богатые минералами ледниковые воды обильно орошают поля зелёной травы. По весне мишек тут столько, что я вскоре сбился со счёта. Продолжаю по памяти.
Медведь номер пять добродушно жевал траву. Я пошёл за ним и пришёл на симпатичную полянку. Сомнений не осталось, я решил ставить палатку на ночь прямо здесь, рядом с ним. Заодно узнал, что палатка моя отлично промокает.
А тут, с другой стороны, и мишка номер шесть подошёл. Сел на попу и стал внимательно смотреть, как я корячусь с палаткой. Вполне себе было шоу.
Номер семь аккуратно обдирал свежие листья с мокрых кустов. Долго шли вместе, след в след.
Моя рука и след номера семь на снегу.
Бедняжка номер восемь оказался неуверенным в себе. Когда я подошёл слишком близко, номер восемь решил сначала испугать меня, встав на задние лапы, но потом испугался сам, попробовал полезть на дерево и так же моментально передумал. Как-то не по-царски это, да и лень. Сложил лапки и лёг под деревом. Мол, надоели вы мне все.
Можно думать, что долина вечных туч и холодного дождя, снежных лавин и бурной ледниковой реки – не самое гостеприимное место. Но с такими хозяевами нельзя не почувствовать себя дома.
Туманы,
